Она тогда была лучше всех. Ты не должен брать на главную роль неопытную девушку, о которой никто ничего не слышал. Тебя просто засмеют.— И что же, по-твоему, я должен делать? — спросил я.В глазах Пирса промелькнула уверенность.— Пригласи актеров с именами, — сказал он. — Если хочешь, можешь использовать эту девушку на вторых ролях, а на главную роль надо пригласить какую-нибудь знаменитость: Богарт, Трейси, Коулман, Гейбл, Флинн. Любая из них принесет фильму успех.— Предполагается, что ты сможешь с ними договориться?— Пожалуй, я смог бы помочь, — задумчиво произнес Пирс.— Ладно, успокой свое кровоточащее, маленькое десятипроцентное сердчишко. С твоей стороны было очень любезно предложить мне содействие. — Я встал. — Убирайся, Дэн. Убирайся, пока я не вышвырнул тебя. И чтобы я больше никогда не видел тебя на площадке.Пирс уставился на меня, лицо его побелело.— Ты не смеешь так говорить со мной, — крикнул он. — Я не твой лакей, которых ты можешь покупать и продавать.— Я купил тебя и я тебя продал, — холодно ответил я. — Ты остался таким, каким был, когда пытался продать шоу Невады. Да если тебе будет выгодно, ты продашь и собственную мать. Но меня продавать ты больше не будешь. Я не покупаюсь.Я нажал кнопку звонка на столе, и в кабинет вошла секретарша.— Слушаю, мистер Корд.— Проводите мистера Пирса.Лицо Дэна побагровело от ярости.— Ты еще пожалеешь об этом, Джонас.Дверь за ним захлопнулась, и я повернулся к Боннеру.— Извините, Джонас, — смущенно произнес он, — я не знал...— Ничего, все в порядке, — успокоил я его. — Вы ведь действительно ничего не знали.— Но судя по смете фильма, затраты составят свыше трех миллионов, и я подумал, что лучше пригласить знаменитостей.Я покачал головой.— Знаменитости — это хорошо, и я не возражаю против них. Но этот фильм совсем другое дело. Мы собираемся рассказать историю из Библии, и когда люди будут видеть на экране Иоанна или Петра, я хочу, чтобы они видели именно Иоанна или Петра, а не Гейбла, Трейси или Богарта. А кроме того, у меня свои планы в отношении этой девушки.— Но ведь никто даже не слышал о ней.— Ну и что? — спросил я. — А для чего у нас существует отдел рекламы? К моменту выхода картины в мире не останется мужчины, женщины и даже ребенка, которым не будет известно ее имя. Ведь вы же думали о ней, когда устраивали кинопробу, не так ли? Хотя тогда она для вас была просто девушка, с которой вы познакомились на вечеринке.На лице Боннера появилось замешательство.— Но это совсем другое дело, это была просто шутка, и я не думал, что кто-нибудь воспримет ее всерьез.— А Дэвид посмотрел пленку и воспринял ее всерьез. И я тоже.— Но ведь проба это еще не фильм. Может, она не справится с ролью?— Справится, — оборвал я его, — вы это знаете. Вы уже знали это, когда предложили ей сняться в кинопробе.Боннер повернул ко мне свое безобразное лошадиное лицо и нервно зачесался.— А она... она рассказывала вам об этой вечеринке? — нерешительно спросил он.Я кивнул.— Она рассказала мне, что вы весь вечер не спускали с нее глаз, а потом подошли и предложили приехать на студию для кинопробы. Вы, ребята, удивляете меня: то находите Лану Тернер у прилавка с газированной водой, то Дженни Дентон на вечеринке. Как вам это удается?Боннер смутился. Он хотел что-то сказать, но в этот момент у меня на столе зазвонил телефон. Я взял трубку, это была секретарша.— Мисс Дентон закончила гримироваться. Хотите, чтобы она зашла?— Да. — Я положил трубку и повернулся к Боннеру. — Я отослал Дженни в гримерную, у меня есть одна идея, которую я хочу проверить.Распахнулась дверь, и в дверях показалась Дженни. Она медленно, нерешительно прошла в центр комнаты и остановилась перед моим столом. Не спеша повернулась. Ее длинные волосы были уже не светло-каштановые, а белокурые и блестящие. Локоны спускались на шею и плечи, обрамляя загорелое лицо.— Боже мой! — в изумлении прошептал Боннер. Я посмотрел на него. Глаза режиссера были прикованы к Дженни, губы тихонько шевелились. — Как будто... как будто это стоит она.— Да, — медленно произнес я, чувствуя, как сжимается сердце. — Рина... Я хочу, чтобы костюмы для нее сделала Элен Гейлард.— Не знаю, — ответил Боннер. — Она ведь уволилась, думаю, что вернулась на Восток, в Бостон.Я вспомнил одинокую, печальную коленопреклоненную фигурку на могиле Рины.— Пошлите ей фотографию Дженни. Она приедет.Боннер подошел к столу.— Кстати, — сказал он, — я разговаривал с Остином Гилбертом. Сценарий ему подошел. Завтра он приедет посмотреть пробу, и если актриса ему понравится, он возьмется за работу.— Хорошо, — сказал я. Так всегда бывало с крупными директорами. Двести тысяч, которые они получали, было для них не главное. Главное, чтобы им понравился сценарий и актеры.Боннер направился к двери, но остановился на полпути и оглянулся на Дженни.— Пока, — сказал он на прощание.— До свидания, мистер Боннер, — вежливо ответила Дженни.Я кивнул, и он вышел.— Могу я теперь сесть? — спросила Дженни.— Пожалуйста.Она села и стала смотреть, как я перебираю на столе бумаги: предварительная смета, оценка стоимости декораций. Боннер был прав, этот фильм будет стоить больших денег.— Я обязательно должна быть похожей на нее? — тихо спросила Дженни.— Что? — я оторвал взгляд от бумаг.— Я обязательно должна быть похожей на нее?— Почему ты спрашиваешь?— Не знаю, — Дженни покачала головой. — Просто чувствую себя как-то неуютно, вот и все. Как будто это больше не я, а моя пустая оболочка. — Я промолчал. — Значит, все, что ты увидел в пробе, это Рину Марлоу? — спросила она.— Рина была величайшей актрисой, когда-либо появлявшейся на экране, — ответил я.— Я знаю, — медленно сказала Дженни, — но я не она и никогда ей не стану.Я посмотрел на нее.— За две тысячи долларов в неделю ты будешь тем, чем я тебе прикажу быть. — Дженни молча смотрела на меня, взгляд ее был мрачным, и я не мог понять, о чем она думает. — Запомни это, — тихо сказал я. — Тысячи девушек, подобных тебе, ежегодно приезжают в Голливуд. Я могу выбрать любую. И если тебе это не нравится, можешь возвращаться к тому, чем занималась до встречи с Боннером на вечеринке.Во взгляде Дженни появилась настороженность. Не помешает, если она будет слегка побаиваться меня, а то она слишком самоуверенна.— А Боннер рассказывал тебе обо мне? — спросила она.— Он ничего не говорил, да я и не спрашивал. Все, что мне надо о тебе знать, ты рассказала сама. Девушки вроде тебя всегда ищут режиссеров, в надежде произвести на них впечатление. Тебе повезло, ты произвела нужное впечатление на одного из них. Смотри, как бы это впечатление не испарилось.Дженни облегченно вздохнула, настороженность в ее глазах пропала. Внезапно она улыбнулась.— Хорошо, босс, как скажешь.Я вышел из-за стола, подошел к ней и обнял. Губы ее были мягкими и теплыми, глаза закрыты. И в этот момент зазвонил проклятый телефон. Я взял трубку. Это звонил Макаллистер из Нью-Йорка.— Детективы разыскали Уинтропа, — сказал он.— Хорошо. Свяжись с ним и вели ему притащить сюда свою задницу.— Агент сказал, что он никуда не поедет.— Тогда позвони Монике и попроси ее поговорить с отцом, ее он послушает.— Я звонил, — быстро сказал Макаллистер, — но она сегодня выехала в Калифорнию на студию «Двадцатый век». Если тебе нужен Уинтроп, то лучше поговори с ним сам.— Я слишком занят, чтобы ехать в Нью-Йорк.— А этого делать и не надо, Эймос в Чикаго. В местном детективном агентстве тебе объяснят, где его найти.— В Чикаго? Тогда, пожалуй, я смогу съездить к нему.Я положил трубку и посмотрел на Дженни.— Наступает уик-энд, — тихо сказала она, — я ничем не занята. Чикаго великий город.— Ты поедешь? — спросил я.Она кивнула.— Мы ведь полетим, правда?— Обязательно, — ответил я. 7 Дженни посмотрела на меня.— Вот как надо путешествовать, — сказала она, — в нашем распоряжении целый самолет.Я оглядел пустой салон самолета, который Баз выделил для нашего полета после моего звонка. Было уже почти девять, и, взглянув на часы, я переставил их на два часа по чикагскому времени. Стало слегка закладывать уши, значит, мы набирали высоту.— Наверное, это здорово — владеть авиакомпанией? — с улыбкой спросила Дженни.— Это очень удобно, особенно когда спешишь куда-нибудь.— Я тебя не понимаю.— Что ты не понимаешь, девочка?— Тебя, ты меня просто удивляешь. Большинство мужчин я понимаю, они намечают себе какую-нибудь цель и сосредотачиваются на ней. А ты совсем другое дело, у тебя уже все есть.— Не все.Она кивнула на огни Чикаго, сверкавшие под нами.— Ты имеешь в виду, что вот это не принадлежит тебе?— Это верно, но мне много и не надо, вполне хватает того, что я имею здесь.Ее глаза затуманились.— А что если самолет потерпит аварию?Я щелкнул пальцами.— Ну и черт с ним, легко пришел — легко уйдет.— Именно так?— Именно так.Дженни глянула на секунду в окно и повернулась ко мне.— Я думаю, что точно так ты относишься и ко мне.— Я говорил не о тебе, — ответил я, — а о самолете.— Знаю, но на самом деле это одно и тоже. Твоей собственностью является каждый, кто работает на тебя, и если даже ты сам не стремишься к этому, то это за тебя делают деньги.— Деньги делают многое для меня, — сказал я.— Почему ты тогда не позволяешь им купить тебе ботинки?Я посмотрел на свои ноги — я сидел в одних носках.— Не волнуйся, у меня есть ботинки, они где-то здесь, в самолете.Она засмеялась, потом снова стала серьезной.— Деньги могут купить тебе время, они также позволяют тебе делать людей такими, какими ты их хочешь видеть.Я удивленно вскинул брови.— А я и не знал, что ты не только актриса, но и философ.— Ты еще не знаешь, актриса ли я.— Лучше бы ты оказалась актрисой, иначе я буду выглядеть круглым дураком.— А тебе бы этого не хотелось?— Дураком выглядеть никому не хочется, и я не исключение.— Тогда почему ты берешься за такое дело, Джонас? Тебе ведь это совсем не нужно. В деньгах ты не нуждаешься, для чего тебе делать фильмы?Я откинул голову на спинку кресла.— Может быть, потому что хочу, чтобы обо мне вспоминали в связи с чем-нибудь еще, кроме пороха, самолетов и пластмассовой посуды.— Но тебя будут в основном вспоминать именно из-за них, а не из-за фильмов.— Ты думаешь? — я повернулся к ней. — А почему ты вспоминаешь человека? Потому что он заставил тебя переживать или потому, что построил самое высокое здание в мире?— Из-за того и другого, — мягко сказала она, — ведь и то и другое сделал именно он.— Ты философ, не думал, что ты так хорошо понимаешь мужчин.Дженни рассмеялась.— Я женщина, а мужчины — это первое, что стараются понять женщины.Колеса коснулись земли. Инстинктивно я подался вперед, словно хотел выровнять машину на полосе. Потом расслабился. Замечательная все-таки вещь привычка — всегда пытаешься получше посадить самолет, независимо от того, управляешь им сам или нет.Когда в открытую дверь ворвался порыв холодного ветра, Дженни поежилась и накинула тонкое пальто. От посадочной полосы к зданию аэропорта нам пришлось идти по снегу.Ко мне подошел шофер и приподнял фуражку.— Машина ждет вас, мистер Корд.Дженни и в машине продолжала дрожать от холода.— Я уже и забыла, какой холодной может быть зима, — сказала она.Через сорок пять минут мы были в отеле. Возле дверей нас встретил помощник управляющего Картер.— Рад снова видеть вас, мистер Корд, ваш номер приготовлен. Звонили из вашего офиса в Калифорнии.Он щелкнул пальцами. Словно по мановению волшебной палочки, подошел лифт, и мы вместе с Картером поднялись наверх.— Я взял на себя смелость заказать для вас горячий ужин, мистер Корд, — сказал помощник управляющего.— Благодарю вас, Картер, вы проявили похвальную сообразительность.Картер открыл перед нами дверь номера. В гостиной стоял небольшой обеденный столик, бар сверкал разнообразными бутылками.— Позвоните, когда будете готовы, мистер Корд, и вам немедленно подадут ужин.— Нам надо несколько минут, чтобы умыться и привести себя в порядок.— Очень хорошо, сэр.Я посмотрел на Дженни, которая все еще не согрелась.— Картер!— Да, мистер Корд.— Мисс Дентон явно не готова к такому снегу. Как вы думаете, мы сможем достать ей теплое пальто?Картер позволил себе бросить быстрый взгляд на Дженни.— Я думаю, мы все устроим, сэр. Конечно, норковое?— Конечно, — ответил я.— Хорошо, сэр, мы подберем мадмуазель то, что ей требуется.— Спасибо, Картер.Он удалился, закрыв за собой дверь. Дженни посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.— Вот это да! А я-то думала, что меня уже ничем не удивишь. Ты знаешь, сколько сейчас времени?Я посмотрел на часы.— Десять минут первого.— Но ведь никто не покупает норку после полуночи.— А мы и не пойдем ее покупать, они принесут ее прямо сюда.Дженни долго смотрела на меня, потом кивнула.— Понятно, а в этом есть какая-нибудь разница?— Конечно.— Послушай, а почему к тебе здесь такое почтение?— Потому что я плачу за аренду номера.— Ты хочешь сказать, что этот номер всегда за тобой?— Конечно, — ответил я, — ведь я не знаю, в какой момент придется очутиться в Чикаго.— А когда ты здесь был последний раз?Я почесал щеку.— Примерно года полтора назад.Зазвонил телефон, я взял трубку, потом протянул ее Дженни.— Меня? Но ведь никто не знает, что я здесь, — удивилась она.Я ушел в ванную и закрыл дверь. Когда через несколько минут я вернулся, изумленная Дженни сказал мне:— Звонил меховщик. Он хотел знать, какую норку я предпочитаю: светлую или темную. И еще размер.— И какой размер ты заказала?— Десятый.Я покачал головой.— Думаю, что тебе надо было заказать двенадцатый, никто не покупает норковое манто десятого размера.— Я же говорила, что ты сумасшедший, — сказала Дженни, кидаясь в мои объятия, — но ты отличный сумасшедший.Я громко рассмеялся. Норка всегда срабатывала подобным образом. 8 Детектив из агентства пришел, когда мы ужинали. Его звали Сэм Вайтал, и если ему и показалось странным, что Дженни сидит за столом в норковом манто, он не подал виду.— В Чикаго очень холодно, — объяснила Дженни.— Да, мадам, — вежливо ответил он.— У вас были затруднения с розыском этого человека? — спросил я.— Небольшие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83