Далее, в эти три дня Пирс организует мне просмотр всех звуковых фильмов, которые сможет достать. В конце недели мы все вместе летим в Нью-Йорк — там еще три или четыре дня ходим в кино и за это время подбираем режиссера.Я закурил и внезапно встретился взглядом с улыбающимся Невадой.— Чему ты улыбаешься?— Я же говорил, что ты все больше походишь на своего отца.В этот момент официант принес завтрак. Невада и Пирс пошли в ванную мыть руки, и мы остались с Риной вдвоем.— Вот видишь, если ты хочешь, то можешь быть человеком, Джонас, — сказала она. Взгляд ее ласкал.— Не льсти мне, Рина. Мы оба хорошо знаем, почему я пошел на это. Вчера ночью мы тоже заключили с тобой сделку.Ласковое выражение исчезло с ее лица.— Ты хочешь этого прямо сейчас?Я понял, что вывел ее из равновесия.— Могу и подождать.— Я тоже, — ответила она, — хоть всю жизнь.Зазвонил телефон.— Возьми трубку, — сказал я Рине.Она сняла трубку, и ее голос слегка дрогнул. Она протянула трубку мне.— Твоя жена.— Привет, Моника, — сказал я.Моника пылала злобой.— Дела! — кричала она. — А когда я звоню, то отвечает какая-то дешевая шлюха. Наверное, ты скажешь, что это твоя мачеха.— Ты угадала.Она еще что-то зло буркнула и бросила трубку. Я посмотрел на телефон и рассмеялся. Все было так хорошо.И так плохо. 7 Я выглянул в окно на летное поле. Там выстроились в ряд несколько самолетов, на их фюзеляжах сверкали, обведенные в круг, красные, белые и синие начальные буквы названия компании: «Интер-Континентал Эркрафт». Я перевел взгляд на конструктора.Морис был молод, моложе меня. Он закончил Массачусетский технологический институт по специальности аэронавтика и строительство летательных аппаратов. Сам он не был пилотом, но являлся представителем нового поколения, работавшего над проблемами воздухоплавания. Он предлагал очень радикальное решение: двухмоторный моноплан многоцелевого назначения.— Мне представляется, мистер Корд, — начал Морис, поправив сползшие на нос очки, — что, увеличив размер крыльев, мы получим необходимую подъемную силу и умножим запас топлива, а кроме того, при этом решении обеспечивается лучший визуальный обзор для пилота.— А какова будет грузоподъемность и скорость?— Если мои расчеты верны, то моноплан сможет перевозить двадцать пассажиров и двух пилотов со скоростью примерно двести пятьдесят за шесть часов непрерывного полета без дозаправки.— Вы считаете, что мы сможем летать отсюда в Нью-Йорк всего с одной посадкой в Чикаго? — недоверчиво спросил Баз. — Что-то не верится.— Так выходит по моим расчетам, мистер Дальтон, — вежливо ответил Морис.Баз посмотрел на меня.— Ты не должен швырять деньги на подобную чепуху, во всяком случае я не собираюсь. Я подобными фантазиями сыт по горло.— Сколько будет стоить строительство опытного образца? — спросил я Мориса.— Четыреста, может быть, пятьсот тысяч. При серийном производстве они будут стоить в четыре раза дешевле.— Пятьсот тысяч за один самолет? — Дальтон саркастически рассмеялся. — Это безумие. Мы никогда не вернем своих денег.Переезд от одного побережья до другого в вагоне первого класса стоил свыше четырехсот долларов и занимал четыре полных дня. Плюс питание. Так что одному пассажиру такой переезд обходился более чем в пятьсот долларов. Каждый перелет с учетом скидки на питание мог бы принести нам восемь с половиной тысяч. Если совершать пять перелетов в неделю, мы сумели бы вернуть свои деньги менее, чем за двадцать недель. Это было бы здорово. Мы смогли бы даже сделать бесплатное питание во время перелета.Я посмотрел на часы, было около девяти.— Мне надо в студию, — сказал я, поднимаясь. — Сегодня они снимают первую сцену.Дальтон покраснел от возмущения.— Да брось ты это, Джонас. Вернись к делам. Последние полтора месяца ты торчишь в этой чертовой студии. Вместо того, чтобы возиться с каким-то идиотским фильмом, лучше бы нашел для нас самолет. Иначе нас все обскачут.Я серьезно посмотрел на База.— Насколько я понимаю, у нас уже есть самолет.— Нет, — решительно возразил он. — Или ты собираешься строить вот этот?Я кивнул и повернулся к Морису.— Можете прямо сейчас начинать изготовление опытного образца.— Подожди, — рявкнул Дальтон, — если ты думаешь, что «Интер-Континентал Эркрафт» собирается платить за это, то ты сошел с ума. Не забывай, что я владею половиной акций.— А «Корд Эксплоузивз» владеет другой половиной, — ответил я. — И кроме того, у меня на пятьсот тысяч закладных на самолеты, срок которых уже истек. И если я откажу в праве выкупа, то стану единоличным владельцем компании.Сердитое выражение еще какое-то время сохранялось на лице База и вдруг исчезло. Он улыбнулся.— Мне следовало предполагать это, Джонас, помня тот первый урок, который я полупил, когда проиграл тебе биплан.— Ты великий пилот, Баз, — улыбнулся я в ответ. — Поэтому занимайся своими полетами, а дела оставь мне. Я еще сделаю из тебя богатого человека.— Хорошо, — легко согласился он. — Но все-таки мне кажется, что ты намучаешься с этим самолетом.Весь путь к машине мы молчали. Не было смысла объяснять Базу простейшие правила кредитования. «Интер-Континентал Эркрафт» сделает заказ на двадцать самолетов компании «Корд Эркрафт». Потом обе эти компании передадут фирме «Корд Эксплоузивз» закладные на движимое имущество, а «Корд Эксплоузивз» учтет их в банке еще до начала массового производства самолетов. Самое худшее, что может случиться, если самолет окажется плохим, так это то, что «Корд Эксплоузивз» лишится значительных налоговых льгот.Я сел в машину.— Удачи тебе с фильмом, — прокричал мне вслед Баз. * * * Я свернул к главным воротам студии Нормана. Привратник, взглянув на меня, отрапортовал:— Доброе утро, мистер Корд. Удачи вам, сэр.Я улыбнулся и проехал на стоянку с небольшой табличкой с моим именем. Они всегда пытались удивить новичков такими штучками. В ресторане был специальный столик с моим именем, а кроме того, мне предоставили отдельный коттедж с несколькими кабинетами, двумя секретаршами, с залом для коктейлей, набитым спиртными напитками, с кондиционером, просмотровым залом, гостиной и залом для заседаний.Я прошел через заднюю дверь прямо в свой кабинет. Не успел я сесть за стол, как вошла одна из секретарш. Она остановилась перед столом, с блокнотом и ручкой.— Доброе утро, мистер Корд, — улыбнулась она. — Будут какие-нибудь указания?Я покачал головой. Для секретарши это было не в новинку. Последние пять недель эта процедура происходила каждое утро. Я ничего не писал, не давал никаких указаний. Если мне требовался какой-либо письменный документ, я звонил Макаллистеру. В конце концов адвокаты и нужны для этого.Зазвонил телефон, и секретарша сняла трубку.— Кабинет мистера Корда, — произнесла она. Послушав минуту, она обернулась ко мне: — На девятой площадке все готово для начала съемок. Спрашивают, придете ли вы.— Передайте, что я уже выхожу.Девятая площадка находилась в самом конце студии. Там были установлены декорации Нового Орлеана. Я считал, что ее удаленное положение обеспечит отсутствие посторонних звуков.Я поспешил к площадке по кирпичной дорожке, как вдруг заметил велосипед посыльного, прислоненный к стене соседнего коттеджа. Через минуту я уже мчался на нем, а вслед мне неслись крики возмущенного владельца.Влетев на велосипеде на площадку, я чуть не врезался в какого-то мужчину. Это был Берни Норман. Он с удивлением посмотрел на меня.— Зачем же так, мистер Корд? Надо было позвонить, и за вами пришла бы машина.Я прислонил велосипед к стене.— У меня не было времени, мистер Норман. Сказали, что все уже готово, а ведь здесь тратят мои деньги.Собирались снимать сцену, где молодой Макс впервые встречается с содержательницей публичного дома. Картина не начиналась ею, просто сначала снимались все сцены в помещении, а затем на улице. Когда съемки заканчивались, монтажер составлял сцены в необходимой последовательности.Роль мадам играла Синтия Рандал — первая звезда «Норман Пикчерз». Считалось, что она сексапильна, но лично мне так не казалось. Я предпочитал женщин с большой грудью. Она сидела за туалетным столиком, составлявшим часть декорации, и два костюмера и гример колдовали над ней.Невада стоял в другом углу спиной ко мне и разговаривал с Риной. Когда я вошел, он обернулся, и в моей памяти всплыла картина детства. Казалось, он выглядел моложе, чем тогда, когда я впервые увидел его. Не знаю, как ему это удалось, но у него даже глаза были молодыми.— Привет, малыш, ну вот мы и начинаем, — сказал с улыбкой Невада.— Да, начинаем.— Все по местам, — раздался чей-то крик.— Это меня, — сказал Невада.Рина восторженно разглядывала декорации. Мимо прошел какой-то мужчина с проводом. Я шагнул в сторону и чуть не столкнулся с другим мужчиной. Чтобы не мешать, я встал рядом с кабиной звукозаписи, отсюда все было видно и слышно.Теперь я понимал, почему съемки фильма стоят так дорого. Сцену переснимали уже одиннадцатый раз, когда я обратил внимание на человека в кабине звукозаписи. Он сидел в наушниках, склонившись над пультом, и с бешенством вращал ручки настройки. По его губам можно было понять, что в перерывах между вращением ручек он сыпал проклятья.— Не в порядке техника? — спросил я.Он посмотрел на меня, и по его взгляду я понял, что он не знает, кто я такой.— С техникой-то все в порядке, — ответил он.— Что же тогда ты так волнуешься?— Понимаешь, приятель, работа есть работа, правильно? — Я согласно кивнул. — Когда босс говорит тебе, что все должно быть сделано хорошо, ты так и делаешь, не задавая лишних вопросов. Так?— Так, — ответил я.— Я стараюсь, как могу, но я же не Бог. Я не могу изменить звучание голосов.Я с тревогой взглянул на него. Ведь о том, что звуковые пробы у Невады прошли хорошо, я знал лишь со слов Рины.— Ты имеешь в виду Неваду Смита?— Да нет, с ним все в порядке. А вот женщина... Она гнусавит так, будто звук выходит из ее зенок.Звукооператор снова вернулся к своей технике. Я подошел и снял у него с головы наушники. Он сердито повернулся в мою сторону.— Что за шутки, черт возьми?Но я уже надел наушники, и ему оставалось только молча наблюдать. Говорил Невада, его голос действительно звучал хорошо. Затем заговорила Синтия Рандал, и я не знал, чему верить — глазам или ушам. Ее голос вызывал раздражение, мне он напоминал мяуканье кошек на задворках, и никакой сексуальности. По спине пробежали мурашки. Такой голос отпугнет всякого мужчину даже из лучшего борделя Нового Орлеана. Я снял наушники, вернул их звукооператору и решительно направился на площадку. Какой-то мужчина попытался остановить меня, но я оттолкнул его.— Стоп! — раздался чей-то крик, и внезапно наступила тишина. Присутствовавшие на съемочной площадке удивленно разглядывали меня.Я кипел от возмущения. Кто-то хотел сыграть со мной злую шутку, а я не любил этого. Похоже, что актриса догадалась о цели моего появления. Она попыталась улыбнуться, но в глазах застыла настороженность. На площадке стремительно возник Берни Норман, и актриса облегченно вздохнула. Теперь мне все было ясно. Когда Берни обернулся ко мне, она дотронулась до его руки.— Что-нибудь не так, мистер Корд? — спросил Берни.— Да, — ответил я. — Уберите ее с площадки, она уволена.— Но вы не можете этого сделать, мистер Корд, — воскликнул он. — У нее контракт на этот фильм.— Возможно, но не со мной. Из моей ручки она не выжала бы даже каплю чернил.Побледневший Берни уставился на меня. Он понял, что я имею в виду.— Но так не делают, — продолжал протестовать Норман. — Мисс Рандал — звезда.— Мне наплевать, даже если она Божья матерь, — оборвал я его и посмотрел на часы. — У вас есть пять минут, чтобы убрать ее с площадки. В противном случае я прекращу съемки и устрою вам такой судебный процесс, какого вы в жизни не видели. * * * Я сидел в парусиновом кресле с моими инициалами и смотрел на опустевшую съемочную площадку. Лишь несколько человек, словно привидения, бродили вокруг. Я посмотрел на звукооператора, все еще возившегося со своей аппаратурой, и медленно закрыл глаза. Было около десяти вечера.Услышав приближающиеся шаги, я открыл глаза. Это был Дэн Пирс. Все это время он звонил по телефону, пытаясь ангажировать какую-нибудь другую звезду.— Как дела? — спросил я.Он покачал головой.— Ничего. «МГМ» не может уступить нам Гарбо, они сами собираются снимать звуковой фильм.— А что насчет Марион Дэйвис?— Я только что говорил с ней, роль ей нравится, но она считает, что она не для нее. Может, еще раз попробовать Синтию Рандал? Подобный простой обходится вам в тридцать тысяч в день.Я закурил сигарету и посмотрел на него.— Лучше потерять их сейчас, чем позже, когда фильм будет освистан.— Может, мы сможем пригласить актрису из Нью-Йорка?— Нет времени, — ответил я. — Это займет десять дней, а значит, потери составят триста тысяч.В этот момент появилась Рина с бутербродами.— Я подумала, что вы голодны.Я взял один и начал мрачно жевать. Рина повернулась к Пирсу, и тот тоже взял бутерброд.— Благодарю, мисс Марлоу.— Не стоит, — ответила Рина и направилась к Неваде.— Вот бы найти актрису с таким голосом, как у нее, — сказал подошедший в этот момент звукооператор.— Что ты имеешь в виду?— В ее голосе что-то есть. От такого голоса зрители со стульев попадают.— Ты говоришь о Рине?— Да, а посмотрите, как она выглядит. Это же женщина на все сто.— А ты как думаешь? — я повернулся к Дэну.— Согласен.— Тогда давайте пробовать, — сказал я, поднимаясь. — Тридцать тысяч в день большие деньги.Когда я попросил Рину сказать несколько слов в микрофон, она восприняла это как шутку. И даже когда я собрал актеров для пробной сцены, она все еще не понимала, что я задумал. Серьезность моих намерений стала для нее очевидной, лишь когда в два часа ночи мы уселись в просмотровом зале.Ничего подобного в кино я доселе не видел. На экране Рина казалась еще обворожительней, чем в жизни. Я следил за ее игрой, затаив дыхание.Я повернулся к ней.— Иди домой и ложись спать. Я жду тебя в костюмерной в шесть утра. В девять мы начинаем съемку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83