Хотя наблюдатель может
28
ВВЕДЕНИЕ
перемещаться и тем самым вызывать на сетчатке перемещение
изображения внешней картины, но мир кажется нам стацио-
нарным, а объекты - постоянными. Фактически имеется неяв-
ное допущение, что объекты остаются постоянными, несмотря
на то, что они могут время от времени выпадать из поля зрения,
поскольку либо их заслоняет какой-то другой объект, либо мы,
поворачивая голову, меняем позицию, либо мы закрываем
глаза.
Другой основной факт состоит в том, что каждая сенсорная
модальность обладает двумя особенностями: воспринимаемыми
качествами (цвет, тон и т. д.) и их изменяющейся интенсивно-
стью. Качества часто составляют континуум, в котором сосед-
ние точки воспринимаются как почти подобные, например в
цвете - красные, оранжевые, желтые и т. д. тона.
Феноменальный мир объектов трехмерен, и в центре его
находимся мы сами. Поле нашего зрения имеет определенные
границы, за которыми в зависимости от положения головы мы
не можем ничего увидеть, но мы редко осознаем это. Напротив,
нам кажется, что предметы, расположенные сзади нас, там и
находятся, это создает чувство непрерывности между тем, что
мы видим непосредственно, и тем, что не видно. Внутри трех-
мерного пространства различаются отдельные объекты, обла-
дающие определенной формой и выделяющиеся на общем
фоне. В каждый данный момент один такой объект или его
часть отчетливо воспринимается, поскольку его изображение
находится в центре зрительного поля, а более отдаленные объ-
екты видны расплывчато или нечетко. Но зачастую это не
осознается или осознается частично, возможно, из-за того, что
наши глаза находятся в постоянном движении и то, что было
расплывчато секунду назад, в следующее мгновение видно
отчетливо. Известно также, что во всякий момент наше внима-
ние сосредоточено только на части всего поля зрения. То, на что
не обращено внимания, часто имеет в нашем сознании совер-
шенно иной статус. Так, например, в гостях мы можем слышать
шум различных голосов, но понимаем, по-видимому, только тот
разговор, в котором сами принимаем участие.
Описывая мир как являющийся, мы пользуемся тем, что
принято называть феноменологическим методом. Под ним
подразумевается попытка описать вещи такими, какими они
нам кажутся, без всяких предубеждений, пристрастий или тео-
рий. Если же мы вместо этого описываем вещи такими, какими
им следовало бы, как мы полагаем, казаться, исходя из всего
того, что нам известно о сенсорных процессах, то нам грозит
опасность исказить те исходные факты, которые собственно и
требуется объяснить. Аналогично тому как в физике было бы
серьезной ошибкой отрицать, что вода при замерзании увели-
чивается в объеме, только потому, что это кажется неправдо-
подобным .
В психологии восприятия могло бы показаться невероятным,
что мир представляется нам неподвижным, когда мы сами дви-
жемся: ведь ретинальное изображение движется, и поэтому
можно было бы сказать, что мир действительно кажется дви-
жущимся, когда мы движемся, и хотя мы знаем, что это не так,
мы не обращаем на это внимания. Ошибочное допущение того,
каким вещам следовало бы казаться, может привести исследо-
вателя при поисках подходящего метода, подтверждающего его
предсказание, к ошибке. Например, в зрительно воспринима-
емом окружении можно изолировать объект, заслонив все
остальное экраном. Или же с помощью тренировки можно
добиться от наблюдателя того, что он будет игнорировать
одни аспекты своих впечатлений и аналитически выделять
другие.
Э. Б. Титченер, один из крупнейших психологов начала
века, искренне ратовал за замену наивной интроспекции так
называемой интроспекцией аналитической. (Интроспекция
означает наблюдение собственных переживаний; в психологии
восприятия так называют фиксацию перцептивных впечат-
лений от объектов и явлений.) Титченер доказывал, что описа-
ния нетренированных наблюдателей приводят к тому, что он
назвал ошибкой стимула. Под этим он подразумевал, что наб-
людатели ошибочно включают в свои описания того, каким
объект кажется, то, что они знают об объекте. Так, если мы
знаем, что объект не меняется в размерах, когда мы удаляемся
от него, то на основании этого мы ошибочно утверждаем, что не
замечаем изменений его размеров. Титченер же считал, что при
более тщательном наблюдении было бы замечено, что объект
на самом деле кажется изменяющимся.
Ненадежность таких методов определяется тем, что воспри-
нимаемые от объекта впечатления могут в процессе его изоля-
ции меняться. Скрывая от взгляда окружающие объекты, мы
тем самым предполагаем, что эти окружающие объекты не вли-
яют на восприятие изучаемого объекта. И хотя тщательная, в
чем-то более аналитическая интроспекция может оказаться
полезной и иногда может быть усовершенствована трениров-
кой, но здесь возникает опасность искажения фактов воспри-
ятия. Например, при восприятии размера метод Титченера при-
Не следует смешивать феноменологический метод, применяемый пси-
хологами, с феноменологией как философским направлением. В научной
психологии описание есть лишь исходная точка. Для того чтобы объяснить
восприятие, мы предполагаем наличие в нервной системе определенных меха-
низмов, которые сами по себе не поддаются прямому наблюдению. Точно так
же физик ищет объяснений наблюдаемому поведению материи, предполагая
наличие таких сущностей, как атомы, которые сами по себе непосредственно
не воспринимаются. Именно этого, следующего за описанием шага феномено-
логия как философия не делает.
-~\
t>
ВВЕДЕНИЕ
вел бы к отрицанию существования явления, известного теперь
под названием константность размера (см. гл. 2).
Иногда трудно бывает решить, действительно ли мы
воспринимаем какое-то свойство. Например, воспринимаем ли
мы картины как трехмерные, или мы воспринимаем их двух-
мерными, но знаем, что они воспроизводят трехмерные собы-
тия? Какой критерий следует употребить, чтобы решить воп-
росы этого рода? Ответ сводится к тому, что мы на основе на-
ивной интроспекции должны решить, перцептивны или нет
наши впечатления. Восприятие означает непосредственное впе-
чатление от стимульного объекта, записанное на языке опреде-
ленных свойств. Нарцисс воспринимается, т. е. выглядит, жел-
тым, по крайней мере, при дневном свете, но при тусклом, ноч-
ном освещении он не выглядит желтым, хотя нам известно, что
он именно такого цвета. При этом критерии картина пейзажа
воспринимается как трехмерная, несмотря на то что нам из-
вестно, что поверхность, на которой он изображен, двухмерна.
Иногда полезно использовать и другие критерии, так, напри-
мер, в случае, когда некоторые перспективные рисунки могут
казаться внезапно меняющими перспективу на обратную (см.
рис. 1-2). Если встречается такая обратимость, то наблюда-
тель должен воспринимать в рисунке глубину. Но в большин-
стве случаев решающим оказывается феноменальное впечат-
ление: картина либо выглядит трехмерной, либо нет.
Последний пример служит иллюстрацией одного достаточно
общего факта, касающегося восприятия: воспринимаемое нами
не зависит или автономно по отношению к нашим знаниям.
Восприятие следует своим собственным, независимым законам.
Доказательства этого факта будут встречаться на протяжении
всей книги. Однако такая независимость не означает с необхо-
димостью, что механизмы восприятия не могут иметь ничего
общего с механизмами, которые в мышлении приводят к умоза-
ключению.
мстормчеекий обзор
Здесь не место для подробного изложения истории психологии
восприятия, но некоторые исторические сведения по рассматри-
ваемым в этой книге проблемам могли бы быть полезны.
Нет нужды говорить, что в формировании психологии вос-
приятия в том виде, в каком она существует сегодня, сыграли
свою роль различные исторические факторы: общие философ-
ские теории, открытия в физиологии, психологические данные
Более подробные сведения по истории психологии восприятия чита-
тель найдет в книгах Боринга, Пастора и Хохберга
и успехи в методологии, но здесь будут затронуты только неко-
торые из них.
Задолго до того, как психология стала самостоятельной
научной дисциплиной, философы пытались разрешить про-
блемы познания. На вопрос: <Как мы получаем знания о
мире?> - одна философская школа, включавшая большинство
великих мыслителей XVII и XVIII столетий, отвечала: <Через
ощущения>. Мысль, лежавшая в основе рассуждений таких
людей, как Гоббс, Локк, Беркли, Юм, Гартли и Милль, состояла
в том, что знания не только приобретаются с помощью чувств,
но что они приобретаются только с их помощью. Так, в 1651 г.
Гоббс писал: <...нет ни одного понятия в человеческом уме,
которое не было бы порождено первоначально целиком или
частично в органах ощущения> . Это означает, что всякое зна-
ние приобретается предшествующим опытом. Данная фило-
софская школа поэтому стала называться эмпиризмом.
Возникает вопрос: насколько точно то, что передают нам
органы чувств? В конечном счете раздражитель, достигающий
органа чувств, весьма сильно отличается от воспринимаемых
нами свойств. Ретинальное изображение может быть описано
как двухмерная мозаика из пятен света различной яркости,
которая, по всей вероятности, не должна вызывать ничего
большего, чем мозаику соответствующих ощущений.
Фактически если всякое знание является приобретенным, то
восприятию самому по себе нужио обучаться. Как происходит
это обучение? Согласно Локку, по ассоциации. Джордж Беркли
писал в 1709 г. в известной своей работе <Опыт новой теории
зрения>, что мы не в состоянии непосредственно восприни-
мать третье измерение, ибо изображение на сетчатке только
двухмерной Восприятие глубины поэтому может возникнуть
только в результате обучения, свидетельствующего о трехмер-
ности мира. Каким образом мы узнаем об этом? С помощью
осязания (и, возможно, также при движении к объектам); эта
информация осязательная, а не зрительная. Поэтому соответ-
ственно Беркли полагал, что при рассматривании предмета на
некотором расстоянии глаза конвергируют. Угол, на который
повернуты глаза, ощущается нами непосредственно, и это ощу-
щение становится, таким образом, знаком определенного рас-
стояния. В этом качестве мы используем и относительную рез-
кость ретинального изображения (основанную на аккомодации
хрусталика). Эти знаки (или, как их позднее назвали, призна-
ки) предполагают наличие определенных расстояний, так как
они согласуются с осязательной информацией о расстоянии.
Мы видим здесь пример ассоциативной теории.
Такой способ рассмотрения восприятий оказал глубокое
влияние на всех последующих мыслителей, и фактически все
еще широко представлен в современной психологии. Централь-
ная идея такова - зрительные ощущения сами по себе не обес-
32
ВВЕДЕНИЕ
печивают всю полноту знаний о мире, но они создаю основу
для правильной интерпретации. Они являются теми знаками
или признаками, с которыми могут связываться различные ас-
социации или образы, вызываемые различными ощущениями,
хотя мы и не осознаем, как это происходит. Замечание Беркли,
что именно осязание учит зрению, также принималось в тече-
ние столетий, хотя и не все эмпиристы подписывались под ним.
В рассуждениях Беркли также неявно различаются ощущения
и восприятия, ибо то, что мы воспринимаем (объект на рассто-
янии), совсем не похоже на наши ощущения (определенной
формы, размера и резкости изображение и ощущаемое состо-
яние глазных мышц).
В следующем веке Гельмгольц значительно расширил наши
знания о зрении и слухе, но он также усиленно доказывал, что
большая часть восприятий есть результат обучения.
В 1852 г. немецкий ученый и философ Лотце предположил,
что каждая сенсорная область, например каждая Точка на сет-
чатке глаза, качественно отлична от любой другой области
Поэтому мы в состоянии различить, когда раздражается та или
иная сенсорная область. Но этот локальный знак сам по себе
ничего не говорит о местонахождении раздражителя, вызыва-
ющего данное изображение. Этому надо учиться. Гельмгольц
и другие ученые полностью согласились с этим тезисом и
предположили, что научение основывается на движении глаз
и осязательной информации относительно расположения сти-
мула. Для того чтобы ретинальное изображение попало в
центр зрения, мы должны двигать глаз до тех пор, пока изобра-
жение не попадает в фовеа (желтое пятно). Величина и направ-
ление такого движения глаза информируют нас, в каком
именно месте поля зрения находится объект. Мы научаемся
осознавать направление взгляда посредством одновременных
осязательных ощущений. Из этого следует, что восприятие про-
странства и, следовательно, формы есть результат научения.
По Гельмгольцу, воспринимаемое нами (например, точка в
определенном месте пространства) не совпадает с ведущим к
восприятию ощущением (например, специфическим раздраже-
нием определенного места на сетчатке глаза). Поэтому Гельм-
гольц говорил: <Ощущения органов чувств являются для на-
шего сознания сообщениями и от нашего интеллекта зависит,
как будет понято их значение>.
Осознание факта, что воспринимаемые объекты остаются
относительно постоянными, несмотря на изменения прокси-
мального стимула, было еще одной причиной, по которой Гельм-
гольц и другие продолжали различать ощущения и восприятия.
Казалось самоочевидным, что ощущение должно быть пря-
мой функцией проксимального стимула. Так, если интен-
33
высока,
то световое ощущение
сивность света черный предмет иродов
жно быть сильным, ио->ти солнечном свете, то это
енане его собственной "<Рщей освещенности,
пТаквлияетнаощущениеизменеЩ благодаря
Гелае такую интерпретацию внимание законы
ту мы могли научиться " веское перекрытие
вения, аосфернукьР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49