Она положила картину, осторожно завернула ее в одеяло, а затем опустила в один из пустых чемоданов и обложила вокруг своей одеждой.
– Ты только посмотри. Целый чемодан для одной единственной картины. Глупо, правда?
– Напротив. Думаю, это очень мудро. Это не просто картина. Это самое настоящее сокровище.
Тамара улыбнулась своим воспоминаниям.
– Мне ее подарил Луи на первую годовщину нашей свадьбы. – В ее глазах появилось отсутствующее выражение. – Кажется, с тех пор прошла целая вечность.
– Это было в ту ночь, когда мы с тобой танцевали?
– И ты так нахально приставал ко мне.
– Я помню лишь, как больно ты ударила меня в пах.
Она рассмеялась.
– Ты сам напросился. Но никто ничего не заметил. Если я не ошибаюсь, с твоего лица весь вечер не сходила усмешка.
– Ты хочешь сказать – гримаса.
– У нас никогда бы ничего не вышло, – мягко проговорила она. – И тебе это известно.
Скольник грустно улыбнулся.
– Очень жаль. Ты была женщиной с большой буквы. И осталась ею.
– Только я была женщиной, принадлежащей одному-единственному мужчине. Тамара присела на край кровати и помолчала с минуту. – Знаешь, – медленно начала она с помрачневшим лицом, – после смерти Луиса все изменилось в моей жизни. Ты поверишь мне, если я скажу, что с тех пор у меня никого не было? – Она подняла на него глаза.
Он изумленно смотрел на нее.
– Не хочешь же ты сказать, что все это время хранила ему верность?
– Да, – тихо ответила она. – Не то чтобы мужчины не домогались меня. В этом городе полно охотников на вдов. Просто… – Она помолчала, глядя на свои руки. – Просто у меня ни разу не возникло желания.
– Жаль, что я этого не знал.
Тамара криво усмехнулась.
– И хорошо, что не знал. Мне нужно было время, чтобы я вновь могла вернуться к нормальной жизни.
– И как сейчас?
Она покачала головой.
– Иногда мне кажется, что мое тело никогда не сможет функционировать нормально.
– Тогда ты должна заставить его. Ты же не можешь провести всю жизнь как монахиня. Ты – страстная женщина, и воздержание – не твой удел. Оно только ожесточит тебя. Думаю, нам пора прорвать этот порочный круг.
Она опять покачала головой.
– О.Т., я не могу. Если мы проведем вместе ночь, это будет самой большой нашей ошибкой. Мне просто нужно еще какое-то время, вот и все.
– У тебя было полтора года – полтора года, которые должны были стать одними из лучших в твоей жизни. Это слишком долго, чтобы жить жизнью неполноценной женщины.
– Ты не понимаешь. Мне нужна любовь, а не занятия любовью.
– Иногда акт любви бывает таким же важным, как сама любовь. Ты должна избавиться от кандалов, которые приковывают тебя к прошлому, и есть только один способ это сделать.
Она рассмеялась.
– Придется мне признать себя побежденной. Хотя это, должно быть, самый дикий предлог, который я когда-либо слышала, для того чтобы уговорить кого-то лечь в постель.
Но Скольник не смеялся.
– Я серьезно, – мягко проговорил он. – Только занявшись любовью, ты сможешь почувствовать себя свободной. Неужели ты этого не понимаешь?
Тамара молча смотрела на него. Какое-то давно утерянное чувство начало шевелиться внутри нее, как если бы где-то глубоко запорхала нежными крылышками крохотная птичка. Где-то вдалеке вспыхнули и начали медленно раскручиваться давно забытые желания. Она не отрывала взгляда от его глаз, на ее лице была написана растерянность.
Он подошел ближе и, подняв руки, обнял ее. Затем наклонился и страстно поцеловал ее в губы. Тамара не ответила на его ласку, а стояла неподвижно, как статуя, опустив руки и не находя в себе сил пошевелиться. Словно высеченная изо льда статуя.
– Нет! – хрипловатым шепотом проговорила она и, неожиданно оттолкнув его, отвернулась. – Я не могу. Я просто не могу.
– Можешь, – мягко сказал он, взяв ее за подбородок и поворачивая к себе лицом. – И должна. Неужели ты этого не понимаешь? Только так ты сможешь снова зажить полноценной жизнью.
Она неуверенно кивнула, и его пальцы потянулись к ее блузке и начали медленно расстегивать пуговицы.
От прикосновения Скольника Тамара часто, прерывисто задышала и даже не попыталась отстраниться или оттолкнуть его от себя. Вся дрожа, она стояла перед ним, и, когда наконец одежда была сброшена, он тоже начал раздеваться, не сводя с нее глаз. Ее грудь вздымалась, по коже забегали мурашки.
Оскар заговорил негромко, однако в его словах прозвучал приказ.
– Посмотри на меня.
Она послушно подняла глаза, и то, что она увидела, повергло ее в смятение. Его орган, не стесненный более одеждой, напоминал поднявшего голову толстого длинного удава. Ее первым желанием было убежать, однако ноги словно приросли к полу.
Очень бережно, как стеклянную статуэтку, он поднял ее и положил на кровать. Она стыдливо отвернулась и закрыла глаза.
– Нет. Не отворачивайся. Ты должна видеть все, что мы будем делать.
Она почувствовала, как кровать прогнулась под ним, и, открыв глаза, увидела, что он садится сверху, сжимая коленями ее бедра. Сердце у нее бешено застучало. Она скользнула взглядом по его телу. Кожа туго обтягивала его мускулистые плечи, талия казалась неправдоподобно тонкой, а бедра были плотными и хорошо натренированными. Грудь и живот представляли собой сплошной мышечный рельеф. Излучаемая им сила пугала ее. От этого чувства полной беспомощности влага стала обильно сочиться у нее между бедер.
Медленно и осторожно Оскар начал входить в нее. Тамара затаила дыхание и сжалась. Ее тело, отвыкшее от любви, попыталось отвергнуть его, однако он действовал терпеливо и настойчиво. Уже в следующее мгновение она почувствовала внутри себя твердость его плоти. С ее губ слетел невольный стон, гладкая, шелковистая кожа наэлектризовалась, все тело, казалось, стало потрескивать, как от разрядов электричества. Чувство экстаза охватило ее. Как только его бедра начали свои ритмичные движения, мириады нервных окончаний, которые, как она думала, давно атрофировались, вдруг ожили, посылая восхитительные волны наслаждения через все тело от затылка до кончиков пальцев на ногах.
Это было похоже на повторное открытие потерянного мира. На второе рождение в мир плотских удовольствий.
В ней пробудилось потаенное желание, казалось, душа переселилась в новое тело, в новую физическую оболочку. Окружающие предметы стали терять свою реальность, а время словно остановилось. У нее было такое чувство, что она перешагнула какой-то мистический порог, прошла сквозь невидимый дверной проем и начала бесконечное падение в бездонную пропасть. В ней проснулись желания сродни животной похоти. Мысли стали несвязными, физические ощущения отрывочными. Она перестала понимать, где находится и что с ней происходит. Страсть побеждала разум, унося ее в неведомые галактики. Дыхание превратилось в прерывистое рычание, объятия сопровождались звериными воплями; она так сильно вцепилась в него, словно боялась, что он может в любой момент исчезнуть, как призрак. Перед ее помутненным взором проносились видения. Мужчины всех возрастов сменяли друг друга и соединялись в одном – том, который, ритмично раскачиваясь, маячил сейчас перед ее глазами. Внезапно к ней пришло чувство, что это Луис занимается с ней любовью, в тот первый раз, когда она отдалась ему в клинике, в Италии.
Широко раскрытые глаза Тамары увлажнились.
– Луис, – прошептала она и с такой силой вонзила ногти в тело О.Т., что он невольно вскрикнул от боли. – Ты вернулся ко мне, Луии-и-и!
Затем, так же внезапно, образ Луи растаял и приобрел черты О.Т.
– Луи! – заплакала она, и слезы градом покатились по щекам. – Не оставляй меня, Луи. Вернись ко мне-ее-е…
В следующее мгновение, когда волна оргазма захватила ее, О.Т. мощным движением вошел в нее еще глубже, заставив мир завертеться перед глазами. Их тела забились в конвульсиях, под звуки нечленораздельных криков.
Неожиданно наступила мертвая тишина. Казалось, чья-то невидимая рука щелкнула выключателем, отрезав их от всего мира. Слышны были лишь быстрый стук их сердец, тиканье будильника на тумбочке да ее тихий плач.
Прошло несколько минут, и Тамара снова вернулась в мир живых. В конце концов он шевельнулся, и она подавила готовый сорваться с ее уст крик, когда он выскользнул из нее.
Все было кончено.
О.Т. приподнялся на локте и смахнул с ее глаз влажные волосы.
– Ты в порядке?
Тамара шумно вздохнула, кивая головой.
– В какое-то мгновение я могла поклясться, что со мной был Луи, – дрожащим голосом проговорила она. – А потом он ушел. – Она пристально смотрела на него. – Так просто.
– На этот раз он ушел навсегда, – прошептал Скольник. – Теперь ты свободна. Память о нем больше не сможет держать тебя в плену.
Она кивнула.
– Как странно, правда? Я столько лет хотел тебя, и когда наконец занялся с тобой любовью, то только для того, чтобы разогнать тени прошлого.
– Все было так… как ты ожидал?
– Это было хорошо. Это было очень хорошо. Но нет, я ждал другого. Я думал, ты всегда будешь ускользать от меня. И… знаешь что?
Тамара покачала головой.
– Ты по-прежнему ускользаешь от меня. Я знаю, что это никогда больше не повторится. Но… я рад, что у нас это было.
Тамара целомудренно коснулась губами его щеки.
– Я тоже. Я думала, что покончила с занятиями любовью.
– Я бы сказал, что ты едва успела начать. У тебя впереди целая жизнь, полная любви.
Она взяла его руку и нежно сжала ее.
– Спасибо, О.Т., за то, что ты снова дал мне почувствовать себя женщиной.
– Не думаю, что ты когда-либо утрачивала это чувство. Возможно, оно просто… ненадолго спряталось от тебя.
– Возможно…
Скольник медленно сел и потянулся, затем глубоко вздохнул и огляделся, ища глазами свою одежду.
– Ну что же, думаю, мне пора, а то ты никогда не закончишь собираться. – Он перекинул ноги через край кровати и, встав, принялся одеваться.
Кивнув, Тамара последовала его примеру.
– Мне надо бы побыстрее закончить свои сборы, иначе придется заниматься этим всю ночь, ведь мы отправляемся рано утром. Инга как раз сейчас берет билеты на поезд до Нью-Йорка.
Скольник удивленно поднял брови.
– А почему не на самолет? Это гораздо менее утомительно и намного быстрее.
– А также намного дороже. И потом – я никуда не спешу. – Она улыбнулась. – У меня сколько угодно времени, а поездка на поезде займет только пять дней.
– А что ты будешь делать, когда приедешь в Нью-Йорк?
– Мы побудем там с недельку, а затем забронируем каюту на первый пароход, отправляющийся в Европу. Потом нам скорее всего придется сделать пару пересадок. Ты же знаешь, до Палестины нет прямых рейсов.
– Да, думаю, что нет. – На его лице появилась недовольная гримаса. – Знаешь что? В качестве прощального подарка я оплачу твой проезд…
– О.Т.!
Он поднял руку, отметая ее возражения.
– Ничего не говори, я хочу это сделать. Мне невыносима мысль о том, что ты собираешься путешествовать третьим классом.
Она рассмеялась.
– Нельзя сказать, что мы собираемся ехать совсем без удобств. И потом, нас ведь двое. Я еду с Ингой. Я не могу позволить себе потратить больше денег на ее проезд и не могу ждать, что ты оплатишь также и его.
– Конечно, оплачу. Это мои деньги, и я могу тратить их так, как мне заблагорассудится. Это одна из приятных сторон богатства. Никто не может указывать тебе, как не следует тратить деньги. Ты же не думаешь, что я могу спокойно смотреть на то, как самая любимая из моих звезд путешествует не первым классом, правда?
Она благодарно вздохнула.
– Ладно, уговорил. Тебе всегда удается выдумать какой-нибудь хороший предлог, чего-чего – а этого у тебя не отнимешь.
– Ну и прекрасно. Я позабочусь о том, чтобы тебе утром доставили билеты. И ты ими воспользуешься – это решено. – Он помолчал. – Не сердись на меня, но билеты будут туда и обратно. Дата возвращения будет оставлена открытой.
Тамара начала было протестовать, но он не дал ей и рта раскрыть.
– Если ты не вернешься, то через год всегда сможешь сдать их и получить деньги. Договорились? – Он протянул ей руку.
Она улыбнулась. По всей видимости, он по-прежнему не допускал мысли о том, что она уезжает навсегда.
– Договорились, – сказала Тамара, пожимая его руку.
– Если ты когда-либо застрянешь в Тимбукту или тебе что-нибудь понадобится, позвони мне. Хорошо?
– Хорошо. Непременно. – Она проводила его до двери.
– Удачи тебе, – сказал он. – Надеюсь, ты найдешь свое счастье.
Оскар Скольник даже не пытался уснуть. Ложиться в постель было бы совершенно бесполезно. Так бывало всегда после нового крупного приобретения. Всякий раз от сознания того, что теперь оно принадлежит ему, его охватывало какое-то нервное возбуждение и не давало ему уснуть.
Он сидел в полутемном кабинете принадлежащего ему особняка и не мог оторвать глаз от светящихся красок картин, которые прежде украшали стены гостиной в «Тамагавке». В погруженной в полумрак комнате лишь они одни были ярко залиты светом. Казалось, все пять картин светятся и живут какой-то своей божественной жизнью.
Скольник довольно попыхивал трубкой. Ему всегда хотелось иметь эти картины, и вот теперь они принадлежат ему. Даже после того как Каценбах получил свои десять процентов, сумма, которую Оскар заплатил за них, лишь чуть-чуть превысила треть их настоящей рыночной стоимости. Это была самая выгодная сделка из всех, которые он когда-либо заключал. Жаль только, что не удалось заполучить Матисса.
У него за спиной послышался шорох, и, обернувшись, он увидел красивое личико, выглядывающее из-за двери.
– О.Т., ты не хочешь лечь? – послышался заспанный голос.
– Позже, – ответил он, не скрывая скуки. – Возвращайся в постель, Марисса. Я хочу побыть один.
Надув губки, девушка послушно удалилась. Услышав, как закрылась дверь, Скольник облегченно вздохнул. Это была всего лишь одна из тысяч питающих надежды девиц, составлявших то необозримое море девушек, из которых он мог выбирать себе подружек. Их было так много – тех, кто считал, что, став его любовницей, они приобретают волшебный пропуск к статусу звезды, маленьких дурочек, которые на самом деле могли рассчитывать лишь на какую-нибудь эпизодическую роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71