– Тебе вовсе не нужно меня провожать – сказала Тамара. – Иди еще поспи.
– Поспи! – Инга притворилась рассерженной. – Как ты мог думать, что я сегодня спать! – сказала она на ломаном английском. – Я должна пожелать тебе удачи. – Она обогнула гробы и осторожно, чтобы не расплескать кофе, обняла Тамару. Затем подала ей кружку.
Тамара с благодарностью сделала большой глоток и отдала ей кружку обратно. Руки у нее тряслись, она несколько раз глубоко вздохнула, повторяя про себя: «Я сделаю это. Я обязана это сделать! Ради Инги. В память о моей маме. И ради себя самой».
– Не волнуйся, – сказала Инга. – Ты получать хорошая роль, помяни мой слово. Ты быть большая звезда. У тебя есть талант Сенды. Скоро мы покупать замок в горах и ездить с шофером, ja? – Она наклонила набок голову и широко улыбнулась, любовно глядя на Тамару своими васильковыми глазами.
Тамара зажмурилась.
– Молю Бога, чтобы ты, Инга, оказалась права, – с жаром произнесла она.
– Я всегда права. – Инга продолжала улыбаться; ничто не могло поколебать ее веру в Тамару. Так было всегда. – Разумеется, ты получать роль, Liebling. А теперь иди и пусть они неметь от восторга!
Тамара рассмеялась.
– Ты хочешь сказать: онемеют от восторга. Пожав плечами, Инга взмахнула свободной рукой.
– Не важно! – экспансивно воскликнула она. – Просто сделай это.
Тамара чмокнула Ингу в мягкую щеку.
– Обещаю тебе. А сейчас мне пора, а то я опоздаю на автобус.
– Никаких автобусов.
– Гм?
– Никаких автобусов. Нет сегодня.
– Только не катафалк мистера Патерсона, – умоляюще произнесла Тамара. – Хватит с меня того, что сплю рядом с комнатой, где бальзамируют покойников, я не хочу еще и разъезжать в катафалке. – Она вздрогнула. – Лучше уж я подожду автобуса.
– Нет, никакого катафалка, – ответила Инга. – Только не для такого случая. Знаешь? Я договорилась об автомобиле. – Инга с гордостью показала на окно, за которым дважды прозвучал автомобильный сигнал. Тамара увидела четырехцилиндровый «плимут» модели 1928 года, который подплыл к тротуару, вздымая передними колесами огромные массы воды, как если бы он был быстроходным катером, разрезающим носом гигантские волны. Автомобиль принадлежал Перл Дерн, ближайшей подруге Инги, работавшей гримершей в «Интернэшнл артисте». Перл использовала свои немалые связи в «ИА», чтобы организовать Тамаре эти кинопробы.
Тамара еще раз быстро обняла Ингу.
– Ты – душечка, – тепло сказала она и с волнением взглянула в добрейшее лицо Инги, прочитав в нем непоколебимую уверенность, смешанную с восторгом. В эту минуту она ясно осознала, как сильно верит в нее Инга. «Дорогая Инга, – подумала она, – ты уверена во мне так же, как и я». И, успокоенная, повернулась к выходу, не говоря больше ни слова отперла дверь и выскочила под проливной дождь.
Перл распахнула дверцу «плимута», и Тамара торопливо вскочила внутрь.
– Доброе утро, миссис Дерн, – запыхавшись, проговорила она, плотно захлопнув дверцу. – Ужасная погода, не правда ли?
– Мне этого можешь не рассказывать, – ворчливо проговорила Перл. Голос у нее был низким и скрипучим, в нем отчетливо слышались отзвуки десятилетий непрерывного курения «Лаки страйк» без фильтра. – Дождь льет всю неделю. По радио передавали, что особняки на склонах ползут вниз, почти так же быстро, как лыжники в Солнечной Долине. Слава Богу, я недостаточно богата, чтобы жить в горах. – Она покачала головой. – Летом приходится волноваться из-за этих проклятых пожаров, а зимой – мириться с дождями. – Она нажала на газ и медленно выехала на почти пустынную улицу.
– Я вам страшно признательна, – с благодарностью проговорила Тамара.
– Не за что. – Перл Дерн искоса взглянула на Тамару и улыбнулась. – А что означает это твое глупое «миссис Дерн»? Тебе уже восемнадцать, и ты больше не ребенок. Ты – взрослая женщина. Если мы хотим быть друзьями, думаю, тебе давно пора называть меня Перл, не так ли?
– Хорошо, Перл, – согласилась Тамара.
– Так-то лучше. Теперь поговорим о твоих кинопробах. – Склонившись над рулем, Перл осторожно вела машину. Она была высокой, крестьянского вида женщиной. Ее загорелое лицо имело заостренные черты, а коротко постриженные волосы выкрашены в светло-русый цвет. Глаза были голубые, слегка выцветшие, с морщинками в уголках, а фигура – совсем мужская – плоская грудь и одни сплошные выступающие углы, которые она и не пыталась скрыть или хотя бы сгладить Мужского покроя пиджак и длинная юбка были сшиты из тяжелого шотландского твида. – Я сама займусь твоим гримом, как мы и договорились. Я бы никому этого не доверила, ни за что. – Она заговорщицки улыбнулась. – Особенно зная, что нам надо понравиться всемогущему Луису Зиолко. Тебе когда-нибудь раньше приходилось работать с этим самодовольным индюком?
– Прежде я и ногой не ступала в «ИА». Я была занята в массовках только в «МГМ», «Парамаунт» и «Уорнер Бразерс».
– Тем лучше, – сказала Перл. – Этому ублюдку нравится самому открывать новых звезд. Ему не доставляет удовольствия думать, что он кого-то проглядел, особенно если тот, о ком речь, был под самым его носом. Он гордится своим нюхом на новые таланты. Понимаешь, о чем я говорю? – Она помолчала. – Ты выучила роль? – Ее испытующий взгляд задержался на безукоризненном профиле Тамары.
Тамара кивнула.
– Инга репетировала со мной всю неделю. Я все хорошо выучила.
Перл наклонила голову.
– Я читала сценарий. Он хорош. Очень хорош. В городе не найдется ни одной актрисы, которая не отдала бы все на свете – и даже больше – за эту роль. Ходят слухи, что Констанция Беннетт и даже сама Гарбо умоляют «ИА» отпустить их на нее. Им всем наплевать на то, что «Вертихвостка» станет самым восхитительным фильмом века. Они гоняются за ролью, считая, что такой интересной работы ни у кого не было уже много лет.
Тамара с вызовом взглянула на нее.
– Разве у меня есть какие-нибудь шансы, – спросила она, – если на эту роль претендуют такие звезды, как Беннетт и Гарбо?
Перл рассмеялась гортанным смехом и похлопала Тамару по коленке.
– Не беспокойся. Ты будешь «распутницей». Черт возьми, когда я с тобой закончу, даже Инга тебя не узнает. Кроме того, поговаривают, что Оскар Скольник – владелец киностудии – хочет, чтобы в фильме снималась никому не известная актриса, а это тоже очко в твою пользу. Я думаю, что Зиолко будет настаивать на твоей кандидатуре – если на экране ты будешь смотреться так же хорошо, как тогда, когда ты читала мне свою роль. – Она помолчала. – Это твой шанс, детка, так что ты уж покажи все, на что способна.
– Я вас не подведу, – уверенно сказала Тамара. – Я знаю, чего вам стоило организовать мне эту пробу. Я хочу сказать, что мне бы не хотелось, чтобы у вас из-за меня были неприятности.
– Неприятности? Какая чушь! – Перл положила руку Тамаре на бедро. – Послушай, детка, кое у кого был должок, – объяснила она, похлопывая девушку по ноге, – и я о нем напомнила. Такие дела только так и делаются. Ты – мне, я – тебе.
Тамара покраснела и улыбнулась своей самой восхитительной улыбкой.
– Но… как же я смогу вернуть вам свой долг? Я хочу сказать, что я могу для вас сделать?
Почти нехотя, Перл убрала руку.
– Не забивай сейчас этим свою красивую головку, детка, – загадочно ответила она, глядя Тамаре в глаза. – В свое время мы что-нибудь придумаем. Ладно?
Тамара медленно кивнула головой. Теперь Перл вновь смотрела перед собой, не сводя своих голубых глаз с дороги. По какой-то неведомой Тамаре причине Перл напомнила ей акулу, кружащую вокруг добычи.
Но она была слишком возбуждена, чтобы надолго задумываться о Перл. Все ее мысли были только об одном – о фильме.
Все приближенные к кино люди знали его сюжет. В нем рассказывалось о трех веселых девушках из кордебалета, которые работали в чикагском танцклубе. За главной героиней, Лейлой, ухаживает крутой полицейский-ирландец, но она влюбляется в его противника, известного гангстера, и вскоре становится его любовницей. Легкомысленное приключение приобретает серьезный оборот, когда Лейла становится свидетельницей того, как ее любовник и его приятели совершают убийство. Полицейский, который по-прежнему любит ее, считает своим долгом сделать из нее осведомителя. В финале в перестрелке между гангстерами и полицией Лейла встает перед выбором: кого из двух мужчин оставить в живых. Выхватив револьвер, она стреляет в гангстера, но тут ее саму убивает один из полицейских. Она умирает на руках своего любовника.
Сюжет этого фильма мог бы быть вполне посредственным и заурядным, где хорошие парни борются со злыми, если бы не один момент. Автором сценария с живыми, остроумными диалогами, яркими характерами, чудесными танцевальными сценами и моментами буйного веселья, которые сглаживали тяжеловесную схему, был первоклассный писатель. На роль Лейлы, героини, претерпевающей метаморфозу из положительной девушки в отрицательную, а затем снова в положительную, требовалась красивая молодая женщина, которая смогла бы виртуозно сыграть ее.
И сейчас Тамаре предоставлялся шанс получить роль Лейлы.
По дороге они с Перл миновали фабрики грез «Парамаунт», «МГМ» и «Юниверсал». Их громадные, промышленного вида комплексы, растянувшиеся на огромных территориях, не имели ничего общего с волшебными образами, которые возникали в головах людей при мысли о кино. За этими стенами простирались акры ничем не примечательных по внешнему виду фабричных зданий и огромных кинопавильонов, что никак не умаляло их притягательности.
Тамара отвернула рукав и взглянула на часы. Этим ранним утром машин было мало, а у них в запасе оставалось еще много времени. Казалось, они за одну минуту доехали до знаменитой территории, принадлежащей «ИА». Перл свернула направо и, подъехав к будке охраны, стоящей в центре небольшого бетонного островка, остановилась.
Пригнувшись, Тамара посмотрела вверх на радужную арку, на высоте сорока футов перекинувшуюся с одной массивной колонны на другую. Даже в дождь легендарная радуга производила ослепительное впечатление. Она внушала надежду. Пока Перл опускала свое стекло, Тамара как зачарованная разглядывала вывеску.
ИНТЕРНЭШНЛ АРТИСТС
Дом звезд
А справа она увидела огромную афишу и медленно прочитала залитые дождем пятифутовые буквы.
ОСКАР СКОЛЬНИК ПРЕДСТАВЛЯЕТ МЕРИ ДРЕССЛЕР
в фильме
ПОДОЗРЕНИЕ
Производство киностудии «Интернэшнл артисте»
Ее сердце бешено заколотилось. Это была фабрика грез, где вымысел становился реальностью, запечатленной для потомков на кинопленку. Если удача ей улыбнется, то и ее собственные мечты тоже смогут воплотиться здесь в жизнь.
– Доброе утро, Сэм, – громко поздоровалась Перл.
– Доброе утро, миссис Дерн, – отозвался пожилой охранник в зеленой форме. – Говорят, дождь продлится еще два дня.
Перл сердито проворчала:
– Сэм, почему бы тебе для разнообразия не поделиться со мной какой-нибудь приятной новостью?
– С погодой я ничего не могу поделать. – Сэм заглянул в открытое окно автомобиля и бросил вопросительный взгляд в сторону Тамары.
– Это Тамара Боралеви, – объяснила Перл. – Ей назначена проба в павильоне номер шесть.
Сэм уткнулся в свой блокнот в пластиковой обложке.
– Она есть в списке, миссис Дерн. Удачи вам, мисс Боралеви. – Он улыбнулся, салютуя; Перл нажала на газ, и «плимут» рванул вперед под внушительную радугу.
– О Господи! – сдавленным голосом воскликнула Тамара, разглядывая в окаймленном электрическими лампочками зеркале свое отражение. Она недоверчиво отпрянула назад, с трудом веря, что смотрящее на нее лицо в самом деле принадлежало ей. Ее глаза были круглыми от изумления.
Она медленно наклонилась вперед к своему отражению, сопровождаемая непроницаемым, пристальным взглядом Перл, затем дотронулась кончиками пальцев легонько до своего лица.
– Осторожно, – предупредила Перл.
Тамара кивнула, стараясь не испортить мастерскую работу, проделанную гримершей, но ей было просто необходимо потрогать себя, чтобы убедиться, что это действительно она. На ощупь ее длинным, изящным пальчикам кожа показалась странной и как бы покрытой маской, однако на самом деле ее плоть соприкоснулась с ее же собственной плотью. Но разве такая дьявольская метаморфоза возможна?
– Ну как? – прозаичным голосом спросила Перл, стоящая в стороне со скрещенными на плоской груди руками.
Все еще не веря своим глазам, Тамара покачала головой. Теперь она знала, почему Перл называли лучшей гримершей киностудии. Она медленно оторвалась от зеркала и посмотрела на Перл.
– Это… это действительно я! – прошептала Тамара, театрально жестикулируя руками с красивым маникюром.
Перл спокойно смотрела на нее.
– Это так, – произнесла она, по-мужски пожимая плечами.
– Вы… вы – волшебница!
– Это моя работа, неотъемлемая ее часть, – просто пробормотала Перл. – А кроме того, детка, с тобой очень легко работать. Ты – счастливица. У тебя черты что надо, и все остальное тоже. Я всего лишь немного их подчеркнула.
– Вы сделали намного больше! – мягко настаивала Тамара. – Я уверена!
Перл помолчала минутку. Затем предостерегающе погрозила пальцем и, доверительно понизив голос, сказала:
– Я хочу дать тебе один совет. Ты можешь забыть все, что я тебе говорила, это не важно, но одну вещь ты должна помнить всегда.
– Какую? – спросила Тамара.
Перл сунула в рот сигарету «Лаки страйк», чиркнула спичкой и глубоко затянулась.
– В нашем деле, детка, есть одно золотое правило, – ответила она сквозь окутавший ее голубой дымок, – которое многие начинающие актрисы часто забывают после первого же успеха. – Она сделала театральную паузу. – У тебя могут быть какие угодно враги… или друзья… но никогда и на за что, ни при каких обстоятельствах ты не должна ссориться с оператором. Именно он снимает тебя на пленку, и он может сделать так, что на ней ты будешь выглядеть очень, очень хорошо… или очень, очень плохо. Учись у него всему, чему только возможно: всем правилам и хитростям профессии. В особенности это касается твоих лучших и худших ракурсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71