Спрос на нее был огромен, и она с радостью удовлетворяла его. Если и жалела о чем-то, так это о том, что подхвативший ее ураган оставлял слишком мало времени, которое она могла провести наедине с Луисом. И все же по-другому не могла. На первом месте для нее были зрители. Ее личная жизнь вынуждена была отойти на второй план. А кроме того, жизнь пчелиной матки опьяняла ее. Она уже упивалась всем этим вниманием.
Конкурирующие киностудии предлагали неслыханные суммы за право снять ее в своих фильмах, но Скольник отклонял все предложения, по крайней мере, пока. Слишком живо в его памяти было время, когда у него не было кинозвезды и он вынужден был снимать тех актрис, которых милостиво одалживали ему другие студии. Нельзя было сказать, что он затаил на них обиду, особенно если учесть, что он мог на этом заработать. Просто это был бизнес. Теперь, когда благодаря Тамаре началась его полоса везения, он собирался извлечь из этого максимальную выгоду. Он не собирался растрачивать ее. Она была его вкладом в банке.
Вслед за «Вертихвосткой» последовали съемки «Марии Антуанетты», длинной, роскошной драмы, потребовавшей колоссальных затрат, поражавшей великолепием костюмов и умопомрачительными декорациями. Тем временем литературный отдел Роды Дорси, испытывая постоянное давление, бился в поисках нового сценария, постановка которого должна была начаться сразу после окончания работы над «Марией Антуанеттой». В следующем году Оскар Скольник планировал выпустить четыре фильма с Тамарой в главной роли, каждый из которых требовал бесконечной, изнурительной работы.
Несмотря на очевидные удобства и роскошь, Тамара постепенно начала уставать от жизни в бунгало в отеле «Беверли-Хиллз», которое после свадьбы они с Луисом называли домом. Сидя однажды вечером вместе с Луисом у бассейна и попивая контрабандное марочное вино, Тамара завела разговор о покупке собственного дома.
– А чем тебя не устраивает бунгало? – несколько удивился Луис. – Стоит тебе что-то пожелать, и, не успеешь ты и глазом моргнуть, как это приносят. Такого сервиса у нас больше нигде не будет.
– Мне нужен не сервис, – мягко подчеркнула она. – Я хочу, чтобы у нас был свой дом. Настоящий дом. Жить на чемоданах – это еще не все.
Луис молча кивнул. Он не мог не признать, что она права. Нельзя вечно жить в отеле.
– Я построю для нас дом, – пообещал он. – Я давно этого хочу, еще с тех пор как снесло мою виллу.
– Но на его постройку уйдет очень много времени, – заметила она. – А Инга сейчас живет на другом конце города.
– Я предлагал Инге перебраться в соседнее бунгало, как только оно освободится. Она ответила, что ей нравится ее новая квартира.
В этом Тамара нисколько не сомневалась. После морга Патерсона и лачуга покажется дворцом.
– Я знаю, – терпеливо сказала она. – Но я у нее в долгу. Луи, кроме нее, у меня никого нет. Мы должны жить под одной крышей.
– Знаешь что, принцесса, – сказал он, – завтра я свяжусь с агентом по недвижимости. Как только найдем то, что тебе понравится, мы сразу же переедем.
Обняв мужа, Тамара положила голову ему на грудь.
– Ты так добр ко мне, – счастливым голосом прошептала она, перебирая выглядывавшие из расстегнутого ворота рубашки волоски на его груди.
– Ты совершенно права, принцесса, – сказал он, – совершенно права.
Неделю спустя они сняли в аренду большой, оштукатуренный розовым алебастром двухэтажный дом на Норт Беверли-драйв. В нем было три крыла, соединенных с основным зданием арочного типа, и красивая гофрированная черепичная крыша оранжевого цвета. Комнаты были просторные и сдавались с полной обстановкой. Перед домом находились запирающиеся ворота, а сзади – теннисный корт и бирюзовый бассейн прямоугольной формы. Для Инги в доме было сколько угодно места. Дом сдавался вместе с прислугой – четой мексиканцев и садовником-японцем, что значительно облегчало дело.
В канун Нового, 1931, года, окидывая взглядом свою жизнь, Тамара благодарила судьбу. Она купалась в лучах славы и обожания, не задумываясь над тем, что судьба с одинаковой легкостью преподносит людям как хорошее, так и плохое. В конце концов, у нее было все, о чем только можно мечтать. Жизнь казалась ей безоблачной и прекрасной.
– Я считаю это ошибкой, – твердо стояла на своем Тамара, бросая на стол конференц-зала переплетенный сценарий и даже не пытаясь скрыть свое отвращение. – Он слишком сильно отдает «Марией Антуанеттой».
– Неправда! – обиженно проговорил молодой кучерявый Ричард Сонненталь, вице-президент по творческим проектам. Сюжет «Государственной аферы» посвящен мадам де Помпадур, и к тому же, если вы этого не заметили, в нем есть комедийный уклон.
Тамара закатила к небу свои несравненные изумрудные глаза и застонала.
– Избавьте меня от ужасных подробностей, – сухо сказала она, поджав губы. – Еще не закончились съемки «Марии Антуанетты», а вы снова хотите нацепить на меня один из этих кошмарных париков! Вы что, боитесь, что пропадут ваши костюмы? Использовать, упаси Боже, те же самые декорации? Лично я считаю, что вам следует положить вашу идею подальше на полку и пусть она там пылится. Она скучна.
– А вы можете предложить что-нибудь получше? – едко спросил он.
Высоко подняв голову со всем достоинством, на которое только была способна, Тамара сказала:
– Как ни странно, могу. Мне бы хотелось, чтобы это было нечто более утонченное. Что-то легкое, и остроумное, и современное. Какая-нибудь… изысканная комедия нравов.
– Изысканная комедия нравов! – Сонненталь противно вздохнул и раздраженно ткнулся подбородком в грудь. – Значит, она хочет что-то утонченное, – саркастическим тоном произнес он, с театральной беспомощностью разводя руками. – Вы все слышали, что сказала эта леди.
– Думаю, Тамара права, – неожиданно проговорил Скольник.
Присутствующие удивленно повернули к нему головы. Все без исключения почти забыли о его присутствии. За последние полчаса он не проронил ни слова и выглядел очень довольным, с притворной леностью развалясь в своем кресле, с трубкой во рту и выражением благосклонной скуки на лице, в то время как вокруг него кипели страсти.
За окнами стояла темная, холодная ночь. Коллективное обсуждение было назначено на семь часов, но из-за возникших на съемочной площадке осложнений Тамара и Луис примчались на сорок минут позже. Кроме них Скольник вызвал Сонненталя, Клода де Шантилли-Сисиля, Роду Дорси, Кэрол Андерегг и Брюса Слезина. Запыхавшаяся Тамара, войдя в зал, с удовлетворением заметила, что почетное место среди афиш фильмов «ИА», которыми были увешаны все стены, помимо «Вертихвостки» занимала и афиша «Марии Антуанетты», съемки которой подходили к концу.
– Ну, мы всегда можем обратиться к теме «Жанны д'Арк», – пробормотал Сонненталь.
– Жанны Д'Арк? Жанны Д'Арк?! – неожиданно взревел Скольник и в ярости стукнул кулаком по столу. Все подпрыгнули. – Черт возьми, за что я вам плачу деньги? – Он свирепо взглянул на Сонненталя. – Вы что, ослепли? Она – женщина, если вы этого не заметили. Женщина до мозга костей! Как она будет выглядеть, носясь повсюду в доспехах и со стрижкой «под пажа»? Мы стараемся создать роскошный образ, а вы предлагаете, чтобы она сыграла солдата. Вы что, хотите меня разорить?
От этого града слов Сонненталь покраснел и нервно постучал карандашом по зубам.
Наступила долгая, томительная тишина, напряжение в конференц-зале было почти осязаемым.
– Мне кажется, стоит напомнить вам, что это – экстренное совещание. До окончания съемок «Марии Антуанетты» осталась всего неделя, а я так и не слышал ни от кого из вас ни одного стоящего предложения, которое подходило бы Тамаре. – Скольник оглядел присутствующих. – Я вам плачу не за это.
Все благоразумно молчали. По прошлому опыту им было известно, что он не закончил.
– Возможно, мне следует упростить вам задачу, – тихо продолжил он. – Пока вы гоняетесь по кругу за своим собственным хвостом. – Он вопросительно взглянул на Сонненталя. – Какое у Тамары происхождение?
– Русская беженка. – Ухмыльнулся Сонненталь. – Княжна. – Он оглядел присутствующих, самодовольно ухмыляясь.
– Отлично, Ричард, – похвалил его Скольник приторным голосом школьного учителя, в котором звучали саркастические нотки. – Я бы, однако, настоятельно посоветовал тебе немедленно убрать с лица эту мерзкую ухмылку, – свирепо добавил он. – Я сказал, что она княжна, значит, клянусь Богом, так оно и есть. Если ты другого мнения, можешь немедленно отправляться в свой кабинет и забрать вещи. – Лицо Скольника потемнело, а голос упал. – Обещаю тебе, что я также позабочусь о том, чтобы ты никогда не смог получить работу в кинобизнесе. Я ясно выразился?
– Да, сэр, – судорожно сглотнул Сонненталь, лицо которого приняло равномерно багровую окраску.
– Хорошо. Хочу, чтобы мы правильно поняли друг друга. – Скольник окинул взглядом стол. – То же относится и к остальным. – Он помолчал. – А сейчас, Ричард, принимая во внимание, конечно, что ты согласен с тем, что Тамара – русская княжна, какая роль просто напрашивается на то, чтобы она ее сыграла?
Красные щеки Сонненталя подергивались от негодования, которое он всячески старался побороть.
– Н-нечто русское, – неуверенно пробормотал он.
– Ах! – просиял Скольник. – Вот теперь ты на верном пути. А что, если теперь ты напряжешь свое воображение, за которое я так щедро плачу тебе, и вспомнишь то, что ты проходил в школе? Ну-ка, вспомни несколько названий!
– Екатерина Великая.
– Нет, нет, нет и нет. – Скольник покачал головой от отвращения. – Это не название. Даже если это и было бы названием романа, в нем бы шла речь о слишком далекой истории – восемнадцатый век, – и, значит, мы вновь возвращаемся к идее мадам де Помпадур. Я имел в виду нечто более позднее, что-то из классической литературы. У нас ведь почти нет времени для работы над сценарием, не говоря уж о том, что мы не можем позволить себе роскошь строить целый фильм на какой-то наспех придуманной идее. Мы должны взять за основу уже написанную книгу.
– «Война и мир», – вскричала Кэрол Андерегг. Скольник покачал головой.
– Слишком большой материал, съемки затянутся. На подготовку одних только декораций у нас уйдет полгода. И мы никак не сможем втиснуть его в девяносто или сто двадцать минут.
Тамара выпрямилась, в ее глазах появился блеск. Возбуждение волнами прокатилось по телу.
– «Анна Каренина»! – прошептала она, чувствуя, как на руках у нее выступили мурашки.
Скольник с улыбкой откинулся на спинку кресла и довольно развел руками.
– Вот оно – прямо на блюдечке! «Анна Каренина» Я предсказываю, что фильм станет главным событием года. – Улыбка исчезла с его лица так же быстро, как и появилась. Голос зазвучал отрывисто и по-деловому: – Ричард, я хочу, чтобы твои сотрудники завтра же утром сели писать сценарий. Даю тебе пять дней на подготовку первого варианта.
Сонненталь побледнел.
– Пять дней…
– Пять дней, – повторил Скольник. – Можешь задействовать любых сценаристов по своему выбору – кроме тех, кто занят пересмотром сценариев, запущенных в производство. Разбей книгу на части и раздели между сценаристами.
Сонненталь немного расслабился.
– Так будет намного проще.
– Отлично. – Скольник обратился к Кэрол Андерегг: – Кэрол, я хочу, чтобы графа Вронского играл Майлз Габриель. Публике страшно понравился его дуэт с Тамарой в «Вертихвостке» – будем надеяться, что то же произойдет и на этот раз. Он уже закончил съемки в том фильме о войне?
– Вы имеете в виду «Фронт»? – нахмурилась Кэрол. – Мне надо уточнить, но я сразу могу сказать, что им осталось что-то около двух недель.
– Проверь это. Я и так знаю, что они вышли из графика и превысили смету, но все же сообщи мне. Если потребуется, измени последовательность, чтобы сцены с его участием снимались первыми. Я хочу, чтобы до начала работы над «Анной» он как следует отдохнул, – ведь на репетиции ему потребуется много времени. Я также хочу, чтобы ты работала в тесном взаимодействии с отделом Ричарда и была в курсе того, какие персонажи будут задействованы в картине, а какие нет. Немедленно приступай к подбору актеров. Чем скорее мы будем знать исполнителей, тем лучше. Думаю, мне можно не говорить вам, что каждый из вас должен прочитать «Анну Каренину», – продолжал Скольник. – И не какой-то урезанный вариант, а в том виде, в каком ее написал Толстой. В нашей библиотеке наверняка найдется, по крайней мере, один экземпляр, а завтра я прикажу мисс Мартинко раздобыть недостающее количество в публичных библиотеках. Те, кто читал книгу, должны ее перечитать. Это приказ. Клод…
Художник-постановщик вопросительно поднял брови.
– У тебя чертовски отличная возможность создать чертовски хороший фильм. Я хочу, чтобы он получился очень русским по атмосфере, очень элегантным и очень симпатичным. Думаю, могу не говорить тебе, что костюмы должны дополнять декорации и наоборот. Приложи максимум усилий.
– На какой бюджет мы можем рассчитывать? – устало осведомился Роджер Каллас, управляющий, никогда не выпускавший из виду финансовые вопросы.
– Такой, какой потребуется, – сказал Скольник. – Я хочу, чтобы не позже, чем через неделю, считая с сегодняшнего дня, у меня на столе лежали финансовые расчеты от всех отделов, тогда и посмотрим. Брюс, заводи рекламную машину. Не жалей средств. Кроме того, вы с Тамарой должны вместе разработать более детально, чем мы это делали до сих пор, ее русскую биографию. Добавь побольше колоритных подробностей. Газеты должны писать о фильме так, чтобы публика сгорала от нетерпения. Во время съемок должен выйти специальный рекламный выпуск о фильме. – Он помолчал. – Есть вопросы?
– Да, – ответил Луис. – Когда начнутся съемки?
– Через две недели, считая с завтрашнего дня. А пока я хочу, чтобы работа велась круглосуточно. А что касается следующего после «Анны» фильма с участием Тамары, мне нравится ее идея об остроумной, стильной комедии нравов. Я не хочу, чтобы она снималась в однотипных ролях, а это – отличный способ избежать однотонности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71