Только не сейчас. У нее и без того довольно проблем.
И все же отвертеться от интервью сейчас значило только возбудить злобные сплетни, а этого она хотела меньше всего. Мерили Райс была влиятельна, как никогда. Вот уже год, как помимо ее статей, которые появлялись на страницах газет и журналов по всей стране, она вела на радио свою собственную еженедельную информационную программу. Если верить статистическим обзорам, ее «Новости из Голливуда» слушало столько же людей, что и «Разговор у камина» Ф.Д.Р. С Мерили Райс сейчас следовало считаться. Уклониться от интервью не удастся. Слишком поздно. И ей надо быть настороже, иначе сплетен не избежать.
Если Мерили чувствовала кровь, она, подобно акуле, устремлялась в погоню.
– Дай мне минутку, – сказала Тамара, обращаясь к Эсперанзе. – А потом пригласи ее.
– Дорогая! – Голос звучал пронзительной трелью. В комнату театральной походкой вошла Райс и шумно расцеловала Тамару в щеки. – Как замечательно ты сегодня выглядишь, – промурлыкала она, делая ударение на настоящем времени, затем отошла назад и улыбнулась, обнажив два ряда острых как бритва зубов.
Тамара, словно перед боем, расправила плечи. Она ненавидела интервью. Она ненавидела Мерили. «Будь осторожна, – предостерегающе сказала она себе. – Не кипятись, не то попадешься на удочку. Можешь сюсюкать, даже язвить, но не выходи за рамки обычной игривой болтовни двух женщин».
– Ты и сама выглядишь просто восхитительно! – солгала Тамара, беря гостью под руку и направляясь вместе с ней к солнечной террасе.
В действительности Мерили никак нельзя было назвать восхитительной. Фигурой она напоминала рисунок шестилетнего ребенка: прямая, как доска, без намеков на грудь, ягодицы и вообще какие бы то ни было извилистые линии. Расписанное огромными фиалками шелковое платье, невзирая на изысканный покрой, висело на ней, как на пугале, но, несмотря на это, она была одета как всегда тщательно: косолапые ноги обуты в туфли в тон платью, на голове громоздилась одна из ее знаменитых шляп, которыми она так славилась. Ее удивительно непривлекательное лицо с длинным носом и впалыми щеками скорее подошло бы мужчине. В жалкой попытке немного приукрасить себя она наложила толстый слой фиолетовых теней на веки и выкрасила ногти в ядовито красный цвет. При взгляде на нее казалось, что и голос у нее тоже должен быть низким и мужеподобным, но он был на удивление высоким и женственным, а каждая произнесенная ею гласная напоминала о слое сахарной глазури, что обычно свойственно истинно благовоспитанным леди-южанкам.
Ее светлые глаза были острыми, пронзительными и походили на затвор фотоаппарата с его характерным щелканьем.
Тамара провела Мерили мимо огромного бассейна в форме пятиконечной звезды к темно-синему полотняному зонтику, под которым стояли два мягких кресла, обтянутых хлопчатобумажной тканью.
– Это не банкира Клиффорда Гарримэна я видела, когда подъезжала к дому? – сладковато-невинным голоском спросила Мерили.
«Черт бы побрал эту женщину», – подумала Тамара, а вслух сказала:
– Да, это действительно был мистер Гарримэн. Правда, он удивительно мил? Представь себе, он приехал ко мне специально, чтобы дать кое-какие советы.
– Должно быть, они касались того, как следует экономить деньги, – язвительно проговорила Мерили, – поскольку я думаю, ни ты, ни Луис не нуждаетесь в советах о том, как их тратить.
Сидящая в Тамаре актриса знала, что в ответ следует непринужденно рассмеяться, что она и сделала.
– Тебе, Мерили, сходят с рук просто ужасные вещи.
– Это потому, что меня все боятся. – Мерили села, сбросила туфли и нырнула в сумочку за блокнотом и карандашом. Затем лукаво подняла бровь. – А ты, милочка, боишься меня? – спросила она, глядя Тамаре прямо в глаза.
– Нет, не боюсь, – задумчиво проговорила Тамара. – Я тебя уважаю.
– Часто это одно и то же, – ответила Мерили, искусно отпуская колкость. – Так, пока мы не начали… ты, наверное, слышала, что мое радио-шоу умеет успех?
Тамара кивнула.
– Я где-то читала, что даже Ф.Д.Р. слушает его.
– Ах, это… – Мерили протестующе махнула рукой. – Я не могу сама об этом говорить, но оно довольно популярно, и я этим довольна. Есть какая-то магия в том, чтобы слышать звезду, а не просто читать о ней. На прошлой неделе у меня выступала Эльза Ланчестер, а на позапрошлой – Руби Килер. Она даже отбивала чечетку перед микрофоном. Передача имела шумный успех.
Тамара опять кивнула.
– Я ее слышала.
– Разумеется, они сразу идут в эфир, поэтому иногда бывает трудновато. Короче говоря, милочка, – Мерили ослепительно улыбнулась, – я бы хотела пригласить на следующую передачу тебя. Что ты на это скажешь?
– Меня? – поразилась Тамара. – Разумеется, мне сначала надо поговорить с O.Т., и, если удастся его уговорить…
– Удастся. Я уже спрашивала его.
Тамара удивленно посмотрела на нее.
– Он мне ничего не говорил.
Мерили рассмеялась, довольная тем, что ей удалось открыть счет. Затем стала серьезной.
– Он согласен со мной, что американцам давно пора услышать, какая ты на самом деле. Вообще-то, это была его идея.
Тамара задумалась, а потом спросила:
– Тебе известно что-то, чего я не знаю?
– Кому? Мне? – невинным голосом осведомилась Мерили, приложив руку к сердцу и пронзительно рассмеявшись.
К ним подошла Эсперанза и, остановившись у зонтика, с непроницаемым лицом посмотрела на хозяйку.
– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – спросила Тамара. – Я буду чай со льдом без сахара.
Мерили скорчила гримасу.
– Как ты можешь это пить? Знаешь что, я бы с удовольствием выпила мятный коктейль. Если, конечно, у вас есть все для него необходимое.
– Разумеется, есть. А наш Роберто восхитительно готовит коктейли. – Тамара улыбнулась служанке. – Эсперанза, будь добра, принеси мисс Райс мятный коктейль. А мне высокий стакан чая со льдом. Лимон на край, как всегда.
– Да, сеньора. – Эсперанза кивнула. – Сейчас принесу. Сеньора…
– Да, Эсперанза?
– Сеньор вернулся. Он спрашивает вас.
Тамара на минутку прикрыла глаза. Сначала банкир, потом Мерили, а теперь еще и Луис. Казалось, все сегодня складывается против нее. Она виновато улыбнулась Мерили.
– Пойду узнаю, чего он хочет. Мне правда очень жаль. Извини, я ненадолго.
– Не торопись, – великодушно отпустила ее Мерили. – Я никуда не спешу. Я освободила для тебя весь день.
Тамара быстро пошла к дому, умудрившись ничем не выказать своего огорчения.
Она нашла Луиса у гаража. Он стоял в тени, скрестив на груди руки, сияя, как Чеширский кот, и позвякивая связкой ключей. Завидев ее, он медленно повернул голову, и, проследив за ним взглядом, Тамара вскрикнула от удивления.
На подъездной дорожке стоял новый автомобиль – огромный, обтекаемой формы «паккард» с откидным верхом, сверкающий белой краской снаружи и нежно рыжевато-коричневого цвета телячьей шкуры изнутри, перевязанный крест-накрест белой атласной лентой шириной три с половиной сантиметра.
– Что это такое? – прошептала Тамара.
– Он твой, – ответил Луис, еще шире расплываясь в улыбке.
Ее охватило чувство восторга.
– «Оскар»! – воскликнула она, прыгая от радости. – Не может быть! «Кровь и пламя» выдвинуты на награду!
Подхватив Тамару на руки, он закружил ее в воздухе.
– Говорят, три – это магическое число, принцесса. Мне только что сказали. – Он поставил ее на ноги и вручил ей ключи от машины.
– Луи… – Она отстранилась от него и, нахмурясь, посмотрела на автомобиль.
Он удивленно взглянул на нее.
– Только не говори, что он тебе не понравился!
– Нет, нет, конечно, он мне нравится. Он просто прелесть.
– Тогда в чем дело?
Тамара умоляюще взглянула на него.
– Пожалуйста, Луи, постарайся понять. Сейчас не время тратиться на новый автомобиль.
– Интересно почему? И потом, не забывай про наш уговор. Вспомни, всякий раз, когда тебя выдвигают на «Оскара», ты получаешь по новому белому автомобилю. А в случае твоей победы я покупаю тебе новенький «роллс».
– Луи.
Что-то в ее голосе заставило его замолчать, улыбка исчезла с его лица.
Заметив его разочарование, Тамара протянула к нему руку и любовно погладила по шее.
– Не думай, что я не оценила твой подарок, Луи, – нежно проговорила она. – Просто… нам придется сократить расходы. Я только что узнала, что у нас просто нет другого выбора.
– Что ты узнала? – осведомился Луис ничего не выражающим голосом.
Она видела, что он начинает злиться. Она всегда угадывала это по каменному выражению его лица.
– Сейчас я не могу говорить. Меня ждет Мерили для интервью. Поговорим потом. За обедом.
Он показал на автомобиль.
– Значит, ты уверена в том, что он тебе не нужен. Тамара пробежала пальцами по изогнутому крылу.
Металл нагрелся от солнца. «Удивительно, до чего соблазнительной может быть обычная груда железа», – подумала она. Затем быстро отдернула руку и, качая головой, сунула ключи Луису.
– Мы не можем… Пожалуйста, постарайся понять. – Она робко улыбнулась. – Я никогда не забуду эту машину, ведь ты взял на себя труд купить ее. Но мы не можем оставить ее.
Он отвернулся, и ей пришлось взять его за руку, чтобы повернуть к себе лицом.
– Луи, мне важно, что ты подумал об этом. А сейчас, пожалуйста, верни ее. – Она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его щеке, но выражение его лица по-прежнему было каменным.
– Пусть будет по-твоему, – сквозь зубы проговорил Луис и швырнул ключи на сиденье.
Тамара глубоко вздохнула.
– Я знаю, что расстроила тебя, и я никогда бы не попросила тебя сделать это, если бы не особые обстоятельства.
– Не волнуйся, я сейчас же верну ее в магазин. Какого черта? – Он начал сдирать широкую атласную ленту. – Моя жена говорит: «Алле!», и я тут же прыгаю.
Она вздрогнула и молча взглянула на него, ненавидя себя за причиненную ему боль, зная, как он любит делать ей подарки. Но они никак не могли позволить себе роскошь купить сейчас новый автомобиль. Как бы ей хотелось сказать ему что-то еще, чтобы немного смягчить его тихую ярость, но у нее не было времени. Ну ничего, скоро вечер.
Тихонько вздыхая, она вошла в дом и надела темные очки. Надо было сразу вспомнить о них. По крайней мере, это несколько ослабило бы позицию ее противника, поскольку рентгеновскими способностями Мерили все же не могла похвастаться.
Возвращаясь на террасу, Тамара услышала, как вдалеке хлопнула дверца автомобиля и взвизгнули шины. Машина возвращалась в магазин. Она на минуту остановилась под тенистой лоджией, собираясь с силами и глубоко дыша, чтобы успокоиться. Этот прием показал ей Луис, когда она только училась играть. Глубокий вдох. Полностью заполнить легкие, а затем очень медленно выдыхать. Один… Два… Три… Вот так. Она сконцентрировалась на нежных лицевых мышцах, расслабляя их, и – о чудо! – казалось, они стали совсем другими, отчего на ее лице появилось беззаботное выражение. По крайней мере, сейчас ей удалось загнать подальше неприятный осадок, который оставила в ее душе сцена с Луисом. Теперь, вооружившись безмятежным выражением лица, она снова могла предстать пред Мерили.
– Как дела на семейном фронте? – осведомилась журналистка, когда Тамара заняла свое место в кресле.
– Все прекрасно.
– Эсперанза принесла нам выпить. Она поставила твой чай у кресла. А знаешь, если копнуть поглубже под эту ее непробиваемую пассивность – она у тебя душечка, и к тому же без затей. Мы с ней очень мило поболтали.
«Та-а-ак», – подумала Тамара, мгновенно насторожившись.
– Узнала что-нибудь интересное?
– Вообще-то не так много, как хотелось бы. – Мерили улыбнулась.
Тамара взяла стакан и отпила глоток. Он оказался слишком крепким и ужасно горьким, но она сдержала гримасу отвращения.
– Ты кое-что скрыла от меня, Мерили, – почти лениво пропела она, ставя на место стакан. – Почему ты не упомянула о том, что меня выдвинули на «Оскара»?
– А ты уже знаешь? Тамара кивнула.
– Мне только что сказал Луис. Выдержав паузу, она сладко улыбнулась. – Значит, вот почему я понадобилась тебе для твоей программы. В качестве претендентки на «Оскара».
– В общем, да, – призналась Мерили. – Но если быть точной, то это О.Т. хочет, чтобы ты выступила. Это отличная реклама для фильма. А сейчас… – Она заглянула в свои записи и, держа наготове карандаш, устремила на Тамару пристальный взгляд. – «Кровь и пламя» – это твой первый цветной фильм. Что ты подумала, когда впервые увидела себя в цвете?
Вопросы сыпались один за другим.
– Я знаю, что все фильмы с твоим участием поставил твой муж, но, если бы тебе понадобилось сменить режиссера, кого бы ты выбрала?..
– Ты всегда одеваешься в белый или бледные цвета. Скажи, ты сама выбрала такой стиль, или это сделало за тебя руководство киностудии?
– С кем тебе было приятнее целоваться: с Кларком Гейблом или Эрролом Флинном?..
– Ты действительно считаешь, что Рузвельт хорошо управляет нашей страной?
Тамара слушала и после недолгого раздумья старалась отвечать искренно, насколько это позволяли вопросы. Они были самыми разными: от кино до политики, области, в которой О.Т. ее время от времени натаскивал, чтобы она могла давать немногословные ответы, рассчитанные на среднего американца и оскорблявшие как можно меньшее число ее почитателей. Вопросы сыпались один за другим, и Тамара даже обрадовалась, когда к ним в свойственной ей неспешной манере приблизилась Эсперанза.
На лице горничной было привычное безразличное выражение.
– Вас спрашивает какой-то полицейский, сеньора.
– Полицейский? – Сняв очки, Тамара вопросительно посмотрела на нее. – А он не говорил, что ему нужно?
– Нет, сеньора. – Эсперанза пожала плечами. – Он мне не говорить.
– Пожалуй, мне лучше немедленно увидеться с ним, – сказала Тамара, обращаясь к Мерили. – Прости меня. Кажется, сегодня нам не удастся спокойно поговорить. Я скоро вернусь.
Мерили кивнула и посмотрела вслед Тамаре. Она хотела было расслабиться, но инстинкт репортера заставил ее вдруг встать и, держась на приличном расстоянии от хозяйки дома, последовать за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71