Эти кадры на многие десятилетия станут кинематографической классикой. Но ни критики, ни зрители не подозревали, что они были сняты совершенно случайно. Тамаре не пришлось играть несчастную героиню – она на самом деле чувствовала себя несчастной и совершенно больной.
Но на этом неприятности не кончились.
На пятой неделе съемок на площадке случился пожар, а на следующий день в лаборатории произошел несчастный случай, в результате которого оказались безнадежно испорчены пятнадцать минут отснятого фильма.
Но актеры остаются актерами – особой породой людей с повышенной способностью к выживанию. У них в ходу присказка: «Представление продолжается!». И оно продолжалось – и почти никто не жаловался. Все понимали – дело прежде всего. Актерская группа, набранная для «Анны Карениной», являла собой пример неунывающего творческого коллектива. Несмотря на дождь, болезни, несчастные случаи и происшествия – и даже смерть, – работа шла своим ходом. Сделанный этими людьми фильм станет одним из лучших, когда-либо выпущенных фабриками развлечений Голливуда.
Когда съемки были благополучно закончены, все без исключения почувствовали глубокое облегчение. В целом съемки заняли тринадцать недель – на шесть недель дольше первоначального графика. Актеры с других студий – Фэй Бэйнтер, Джанет Гейнор, Дороти Гиш, Фредерик Марч и Чарльз Лоутон – вернулись обратно; был распущен также и вспомогательный персонал. Тамаре предоставили обычный недельный отпуск, в виде передышки до съемок следующего фильма под названием «Избитая мелодия» – легковесного, энергичного фарса из жизни Манхэттена, построенного по принципу «комедии ошибок», где она играла сразу двух сестер-близнецов – непорочную Сабрину и повидавшую жизнь звезду мюзик-холла Симону, курившую сигареты «Примроуз» через длинный мундштук из слоновой кости. Партнерами Тамары были Билли Берк и, в очередной раз, Майлз Габриель.
После недели, проведенной на съемках «Избитой мелодии», она настолько отдалилась от «Анны Карениной», что ей начало казаться – такого фильма вообще не было. Теперь она самозабвенно отдавалась роли близнецов. Даже покидая вечером съемочную площадку, не выходила из созданных ею образов. Она потеряла всякое чувство времени – все, что с ней происходило, казалось, происходило не с ней, Тамарой, а с ее киноперсонажами. Однажды в понедельник, когда Луис сообщил ей, что они приглашены в следующее воскресенье на официальный ужин у Чиро, она не придала этому значения. Ужин – ну и что? Почему их не могут пригласить на ужин? Разве они не являются золотым семейным дуэтом Голливуда?
Ресторан и внутри, и снаружи был празднично украшен. К остановившемуся у тротуара «дюсенбергу» подошел дюжий негр-швейцар в полосатой джеллабе, открыл заднюю дверцу и, низко поклонившись, помог Тамаре выйти, пока шофер открывал дверцу со стороны, где сидел Луис. Луис присоединился к ней на тротуаре под куполообразным навесом, специально сооруженным для подобных случаев, и, улыбнувшись, поправил лацканы пиджака.
– Ты выглядишь, как всегда, потрясающе, – сказал он, беря ее под руку и ведя к двери.
– А что тут такое? – тихо спросила она. – Почему это швейцар одет так странно?
– Наверное, здесь сегодня какой-то тематический вечер. И навес, вероятно, тоже является его частью. – Он снова добродушно улыбнулся. – Не волнуйся, его наряд не идет ни в какое сравнение с твоим. Ты еще никогда не выглядела такой красивой. – Он комично высунул язык и задышал, как собака. – Давай устроим скандал на весь город. Разденься прямо здесь. Ты выглядишь так, что я готов съесть тебя прямо тут, при всех.
Прижав ко рту руку в перчатке, Тамара подавила приступ смеха. Сегодня она выглядела особенно ослепительно в блестящем серебристом узком платье, которое облегало ее тело, как вторая кожа. Плечи были обнажены, сзади вызывающе низкий вырез спускался до пояса. Боа из черно-бурой лисы длиной десять футов, в которое она завернулась, как в шаль, придавало ей царственный вид, в ушах сверкали и покачивались маленькие бриллиантовые сережки, которые Луис подарил ей на день рождения. Она выглядела настоящей кинозвездой, начиная от платиновых волос и кончая серебряными туфлями на высоких каблуках.
Не сводя глаз с Луиса, Тамара переступила порог ресторана, думая, что в своем прекрасно сшитом вечернем костюме он выглядит еще красивее, чем обычно. Ее охватили безмерная гордость и какой-то ревнивый собственнический инстинкт. «Как же мне повезло, – подумала она, – что он мой муж. На свете нет другой женщины, которой бы так дорожили».
Войдя в ресторан, она была снова поражена при виде красной фески с кисточкой на голове обычно надменного метрдотеля, но он, как обычно, приветствовал их с особым почтением, которое припасал для голливудской элиты.
– Мисс Тамара, мистер Зиолко, – пробормотал он, подобострастно кланяясь. Тамара ослепительно улыбнулась.
– Добрый вечер, Жак.
– Будьте добры, следуйте за мной… – Сделав жест рукой, метрдотель повел их к столику.
Но не прошли они и нескольких шагов, как Тамара остановилась как вкопанная.
Не веря своим глазам, она окинула взглядом мягко освещенный зал. Беседка у входа в ресторан, странное одеяние швейцара и феска на голове метрдотеля были лишь прелюдией к тому зрелищу, которое предстало перед ней. Как по мановению волшебной палочки весь ресторан чудеснейшим образом был превращен во дворец в каком-нибудь далеком оазисе на Ближнем Востоке – в волшебную великолепную страну, сошедшую со страниц «Тысячи и одной ночи».
– Боже мой, это… это похоже на гарем! – изумленно воскликнула Тамара. – Совсем как в фильме с Дугласом Фэрбенксом!
Луис лишь рассмеялся.
– Пошли, – сказал он, – метрдотель проводит нас к нашему столику.
Но стоило им двинуться с места, как раздались звуки невидимого оркестра и все сидящие за столиками зааплодировали.
Тамара была сбита с толку. Продолжая улыбаться, она незаметно ущипнула Луиса за руку.
– Тут что-то происходит, – не разжимая губ, проворчала она и пристально посмотрела на него, но больше ничего сказать не успела, потому что они подошли к столику, за которым сидел О.Т. Он был зажат между двумя совершенно одинаковыми девицами-близнецами с одинаково уложенными рыжими волосами, в одинаковых белых платьях с низкими вырезами и бретельками, расшитыми фальшивыми изумрудами. Тамара их прежде никогда не видела, но, судя по тому, как они висли на О.Т., у нее не было ни малейшего сомнения в том, что девицы были с ним близко знакомы. Она также отметила, что стол, рассчитанный на восьмерых, был сервирован всего на пять персон. Совершенно очевидно, это был стол для почетных гостей.
Она судорожно рылась в памяти. Что же здесь все-таки отмечают?
При их приближении Скольник поднялся на ноги и чмокнул Тамару в щеку, в то время как метрдотель отодвигал для нее стул.
– Ты просто сияешь, – с улыбкой произнес О.Т. – Я бы сказал, что брак идет тебе на пользу. Поздравляю тебя с первой годовщиной. – Затем он пожал руку Луиса.
Тамара открыла рот. Она была поражена.
– О Господи, сегодня наша годовщина, да? – с ужасом спросила она, ожидая подтверждения от Луиса. – Прости меня, дорогой, – быстро произнесла она, трогая его за руку. – Я была так поглощена работой, что… не может быть, чтобы уже прошел год… – Она состроила гримасу и просительно добавила: – Ты ведь простишь меня?
– Со временем, возможно, – ответил он, добродушно усмехаясь. – Но тебе придется как следует потрудиться, чтобы ублажить мои оскорбленные чувства. – Притворное сладострастие вспыхнуло в его глазах!
– Впервые вижу такое, – тоненьким голоском чирикала одна из близняшек. – Я думала, что это жены напоминают мужьям о таких вещах, как дни рождения и годовщины, а не наоборот.
– Тамара, позволь представить тебе близнецов Каран, – небрежно сказал О.Т., садясь. – Слева от меня Карла. А справа – Китти.
– О.Т., ты опять все перепутал, – недовольно надув губки, игриво сказала та, кого он назвал Китти. По ее выговору Тамара поняла, что она родом с северо-западного побережья – скорее всего, из Вашингтона или Орегона. – Это я Карла, а она – Китти.
– В любом случае, здравствуйте, – спокойно проговорила Тамара.
– А это, как вы, конечно, догадались, Луис Зиолко, супруг Тамары.
Луис поочередно низко склонился над рукой каждой из близняшек. Они захихикали, а Тамара при виде этого галантного жеста почувствовала ледяной укол глупой ревности.
Она подошла к столу и, опустившись на услужливо пододвинутый метрдотелем стул, улыбнулась сидящей рядом с ней близняшке.
– Вы не должны сердиться на меня, если я буду вас путать. Это просто поразительно. Вы совершенно одинаковые. – Она повернулась к мужу. – Не правда ли, Луис?
– Конечно, – согласился он, придвигаясь поближе. Почти сразу же подали бокалы с еще пузырящимся шампанским. О.Т. произнес тост.
– За долгую совместную жизнь.
– За это стоит выпить. – Тамара улыбнулась, и они с Луисом поцеловались.
Все чокнулись и выпили шампанского.
После ужина приглушили свет, и под громкие аплодисменты в зал вкатили тележку с четырехъярусным праздничным тортом, на самом верху которого ярко горел бенгальский огонь, с шипением осыпая все вокруг белыми искрами.
О.Т. встал и постучал вилкой по бокалу. Постепенно в зале наступила тишина.
Его твердый, сильный голос разнесся по всему залу:
– Я не стану произносить длинных речей, поскольку уверен в том, что вы все предпочитаете танцевать и беседовать друг с другом, а не слушать меня. Прошу вас, однако, потерпеть минуту. – Помолчав, он окинул взглядом сидящих. – Сегодня счастливый день для всей нашей кинематографической семьи. Всего за один год Тамара и Луис стали Первой Парой Голливуда, и я не знаю в зале ни одного человека, кто не желал бы им всего самого лучшего. Бог свидетель, лучше бы так и было. Я слишком много вложил в них обоих.
В ответ послышался смех и редкие аплодисменты.
Он торжественно поднял бокал.
– Итак, леди и джентльмены, предлагаю тост. За самого выдающегося режиссера и его жену, самую красивую женщину в мире. По случаю годовщины их свадьбы давайте выпьем за гордость «ИА» Тамару и Луиса Зиолко!
Послышались приветственные возгласы, крики: «Правильно! Правильно!», и все сидящие в зале знаменитости подняли бокалы.
О.Т. сделал знак Тамаре и Луису. Они встали и, держась за руки, как счастливые дети, улыбнулись собравшимся гостям. Первой заговорила Тамара, и ее голос ясно доносился до самых дальних столиков. Затем Луис сказал несколько слов, и они вместе церемонно отрезали кусок праздничного торта, после чего сели, предоставив официанткам возможность резать торт дальше.
О.Т. снова поднялся на ноги.
– По такому случаю предлагаю, чтобы танцы открыли Тамара и Луис. А я прошу оставить мне второй танец, – добавил он, с улыбкой глядя на Тамару. – Даже главе студии не каждый день выпадает возможность потанцевать со своей любимой звездой.
Сияя от счастья, Тамара вышла вслед за Луисом на отведенную для танцев площадку и грациозно закружилась в его объятиях. Верный своему слову, О.Т. пригласил ее на второй танец. Музыка была медленной, и Тамара подозревала, что об этом позаботился О.Т. Когда он притянул ее к себе, она почувствовала, как от прикосновения его пальцев к ее голой спине тело стало неподатливым, и попыталась сохранить дистанцию между ними. Этот танец я должна была танцевать с Луисом, невольно мелькнула у нее мысль.
– Ты очень напряжена, – укоризненно прошептал О.Т. ей на ухо. – Ты же знаешь, я не кусаюсь. Тебе незачем отодвигаться от меня так далеко.
После этого упрека она несколько сократила дистанцию между ними, осознав, как сильно изменилась за прошедший год. Она больше не была молодой и неопытной – невинной девушкой в океане искушенных людей. Год, проведенный в Голливуде с его вечеринками и скрытой от постороннего взгляда жизнью, научил ее большему, чем ей бы этого хотелось. Она узнала, что молодость и красота были не только товаром, пользующимся спросом лишь на экране, но и пробуждали в мужчинах самое худшее. Одни ограничивались безобидным флиртом, другие старались дотронуться до нее или прижаться к ней. Изредка к Тамаре открыто приставали мужчины, жаждущие переспать с ней. О.Т., надо отдать ему должное, всегда вел себя в этом отношении безукоризненно, но она и не давала ему ни малейшего повода вести себя по-другому и не собиралась поощрять его сейчас.
– Тамара, ты снова отодвигаешься от меня, – сказал Скольник.
– Это потому, что ты слишком прижимаешься ко мне.
– Ты говоришь так, как будто я к тебе пристаю.
Она вздернула подбородок.
– А разве нет, О.Т.?
Он укоризненно прищелкнул языком.
– Какие у тебя неприличные мысли.
– А ты ведешь себя, как грязный старик.
– Мне нравится думать, что в жизни нет ничего недостижимого. Особенно это касается красивой, сексуальной женщины.
Она посмотрела ему в глаза.
– Зачем я тебе? У тебя ведь есть твои близняшки.
Он рассмеялся.
– Эти пустоголовые дурочки? Мне нужна ты.
– Я замужем, О.Т.
– Поверь мне, я помню об этом прискорбном факте.
– Не говори так! Разве ты забыл, что сегодня годовщина нашей свадьбы!
– Да, теперь я вижу, что под твоей красивой наружностью совсем нет сердца. Я помог создать красоту, на которую все смотрят снизу вверх, но забыл вложить в нее сердце.
– Ты говоришь обо мне, как о каком-то роботе.
– Это потому, что ты такая холодная и бесчувственная.
– Я просто верна своему мужу. Вот и все. Скольник ближе притянул ее к себе.
– Но ты не можешь не согласиться, что не вредно иногда и попробовать… – Он улыбнулся.
– Напротив. Я считаю это очень вредным. Он скорчил мину.
– Ну давай, – настаивал он. – Расслабься. Почувствуй, что ты живешь.
– То, что ты предлагаешь, не имеет ничего общего с тем, чтобы жить. Это самый обыкновенный обман.
– Ты лишь обманешь саму себя, если отвергнешь меня.
– Буду счастлива обмануть себя.
Невзирая на ее предупреждения, Тамара почувствовала, как его руки все крепче обнимают ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71