Приходится рассчитывать лишь на человеческую природу, а люди очень жадны, независимо от того, к какому слою они принадлежат. Поленька это доказала. Если «народ», как они себя называют, отберет у аристократии все, значит, деньги, ценности и привилегии по-прежнему останутся здесь. – Она криво улыбнулась. – Только перейдут из одного кармана в другой.
– Наверное, вы правы, – согласилась Инга.
По дороге к выходу Сенда в последний раз глубоко и жадно вдохнула такой знакомый запах полированной мебели и печеных яблок, в последний раз окинула взглядом свое уютное жилище. Затем погасила свет. Это было еще одно мирское действие, рожденное привычкой. Захлопывая за собой дверь и грустно улыбаясь, она подумала, что ей ведь незачем беспокоиться о счете за электричество. И вообще просто поразительно, почему электричество все еще не отключили. Все остальное, казалось, перестало работать.
Когда они подошли к входной двери, Сенда повернулась к Инге.
– Это твой последний шанс, – боязливо сказала она. – Если ты хочешь остаться или отправиться куда-то в одиночку, не обременяя себя ни мной, ни Тамарой… мы поймем. – Она храбро улыбнулась сквозь неожиданно навернувшиеся на глаза слезы. За последние несколько лет Инга стала такой неотъемлемой частью их жизни, что существование без нее казалось немыслимым. Она стала для Тамары второй матерью, а для Сенды – сестрой.
– Я уже приняла решение, – не колеблясь, ответила девушка. – Мне кажется, мы договорились, что я последую за вами, куда бы вы ни пошли.
– Возможно, нас ждут тяжелые времена, – предупредила ее Сенда.
– И что? Вы с Тамарой – моя единственная семья, – просто сказала Инга. – Несмотря ни на что, я не представляю, как бы смогла покинуть тех, кого люблю. Мы или выплывем вместе, или утонем вместе. Все очень просто.
– Спасибо, Инга, – растроганно проговорила Сенда. Опустив чемодан, она обняла ее. Женщины долго молчали. Наконец Сенда высвободилась из объятий. – А теперь запомните, если мы наткнемся на толпу, надо держаться за руки. Не важно, если из-за этого нам придется потерять один из чемоданов. Гораздо важнее, чтобы нас не разлучили.
Инга посмотрела на нее.
– Все это мы уже обсуждали, – мягко сказала она, печально улыбаясь. – Теперь, кажется, вы нас задерживаете.
– Если мы потеряем друг друга, встречаемся у Даниловского дворца. – Сенда взглянула на Тамару. – Ты готова, золотко?
Тамара подняла на мать широко раскрытые изумрудные глаза, лицо ее казалось особенно уязвимым и нежным. Они храбро кивнула головой.
Сенда решительно вздернула подбородок.
– Инга?
Инга помогла Тамаре закутать горло шарфом, затем сама повязала свою деревенскую шаль и глубоко вздохнула.
– Я готова.
– Да сопутствует нам удача, – прошептала Сенда. отворяя массивную, тяжелую резную дверь в холодную мартовскую ночь.
– Аминь, – тихо сказала Инга, и, инстинктивно наклоняясь вперед навстречу ветру, они направились пешком вдоль освещенной набережной.
– Быстро! В кусты! – шепотом приказала Сенда, когда они подошли к воротам Даниловского дворца. Инга без слов потащила Тамару в колючие заросли по-зимнему голого кустарника. До сих пор, несмотря на то что они добирались сюда пешком, их путешествие протекало на удивление скоро и, по счастью, не было отмечено никакими приключениями. По очереди неся на руках Тамару, чтобы не приноравливаться к ее более медленному шагу, они пересекли мост через Неву и вскоре добрались до грозных дворцовых стен.
– Что такое? – с тревогой спросила Инга. – Что вы увидели?
– Шшш! – прошипела Сенда, сжимая Инге запястье. Отодвинув в сторону ветку, она стала вглядываться в темноту. Из будки привратника вышли два человека. У одного из них в руках была лестница, а второй, прежде чем отпереть ворота, осторожно выглянул на улицу сквозь кованую железную решетку. Их вороватые движения смутили ее, и при свете чугунных фонарей, установленных на каменных столбах по обе стороны от ворот, она безмолвно наблюдала за тем, как они быстро начали работать. Прежде всего они развернули длинные красные знамена.
У нее засосало под ложечкой. «Красные, – с невольной дрожью подумала Сенда. – Почему этот яркий алый цвет вселяет в меня такой ужас?» Несмотря на холод, капельки пота проступили на ее лице.
Повесив знамена, мужчины принялись прикреплять на решетчатые ворота какую-то деревянную табличку. Хотя Сенда и находилась достаточно близко, но написанных на табличке слов разобрать не могла. Она видела только, что они намалеваны красной краской.
Инга потянула ее за рукав.
– Может, нам лучше уйти? – с присвистом прошептала она. – Вдруг нас заметят?
Сенда ничего не ответила. Ее взгляд был устремлен на мужчин. Неожиданно она поняла, почему они так осторожно себя вели, и тихо рассмеялась себе под нос. Напряженные мускулы расслабились, и ее захлестнула теплая волна облегчения: она узнала одного из мужчин. Высокая, худая, благообразная фигура несомненно принадлежала графу Коковцову.
– Ну, скажу я вам! – восхитилась она, удивленно качая головой. – Умно. Очень умно.
– Шшш! – Теперь настал черед Инги шикнуть на нее.
– Нам больше незачем разговаривать шепотом, – проговорила Сенда вполголоса. – Думаю, сейчас мы спокойно можем подойти ближе. Побудь здесь с Тамарой еще немного, пока я с ними поговорю.
– Вы уверены? – с надеждой спросила Инга.
Сенда кивнула головой и, шелестя ветками, выбралась из зарослей. Отряхнув руками пальто, она поспешила к воротам.
Заслышав приближающиеся к нему торопливые шаги, граф Коковцов медленно обернулся. Сенда услышала, как он охнул, и при свете фонарей увидела его вопросительно поднятую бровь.
– Граф Коковцов, – приветливо сказала она.
– Мадам Бора, – натянуто проговорил он. Какое-то время граф пребывал в растерянности; ее он совсем не ожидал здесь увидеть. – Какой… какой… приятный сюрприз.
Сенда заставила себя улыбнуться.
– Мне тоже очень приятно, граф, – вежливо ответила она, сознавая заключенную в ее словах иронию. Она вопросительно взглянула на дородного, коротко остриженного человека, стоящего рядом с ним.
– Иван, мой слуга, – ответил граф на ее вопросительный взгляд.
Она кивнула и, засунув руки в карманы и обернувшись к вывеске, которую они прикрепили к воротам, прочла грубо намалеванные красные буквы:
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!
ЗДАНИЕ ЯВЛЯЕТСЯ СОБСТВЕННОСТЬЮ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА!
КНЯЗЬ ВАЦЛАВ ДАНИЛОВ С КНЯГИНЕЙ ИРИНОЙ ЗАКЛЮЧЕНЫ В ПЕТРОПАВЛОВСКУЮ КРЕПОСТЬ!
Заложив руку за спину, граф с непроницаемым видом смотрел на Сенду. По обе стороны от них развевались и надувались, как паруса на ветру, длинные красные знамена. Граф обернулся к слуге.
– Можешь идти, Иван, – сказал он. Поклонившись, тот подхватил лестницу и понес ее через открытые ворота.
Граф устремил на Сенду надменный взгляд.
– Господин граф, – мягко произнесла она, – я пришла повидаться с князем.
Взгляд его был по-прежнему непроницаемым.
– Мадам Бора, – терпеливым голосом изрек он, – вы, конечно, умеете читать; вывеска говорит сама за себя.
Сенда распрямила плечи. Она не позволит ему запугать себя этим надменным превосходством. Схватив графа за руку, она настойчиво прошептала:
– Я должна его увидеть!
– Как вы сами можете убедиться, мадам, – ответил он, высвобождая руку, – я никак не могу вам помочь. Мне очень жаль. – Изящным движением он указал на вывеску. – Советую вам полагаться на свои, скажем так, вполне внушительные средства. Возможно, вы желаете нанести ему визит в крепость?
– Граф Коковцов, – укоризненно улыбнулась она, – за кого вы меня принимаете? Я знаю, что это не более чем хитрость. Вывеска… красные флаги, заколоченные окна. Это уловка для того, чтобы сбить с толку революционеров, которые в противном случае не преминули бы разграбить дворец и, без сомнения, арестовали бы вас.
Он казался удивленным.
– Зачем нам это делать?
– Чтобы выиграть время для того, чтобы бежать. – Она кивнула головой. – Остроумно. Очень хитро.
– Думайте что хотите. – Он раздраженно отвернулся от нее и направился к воротам.
– Я видела, как вы с Иваном вешали флаги и вывеску.
Он начал закрывать перед ней ворота. Голос ее стал громче.
– Не смейте запирать ворота! Я хочу поговорить с Вацлавом.
– Значит, теперь он уже Вацлав? – ухмыльнулся граф. – Ну и ну, оказывается, вы с ним на короткой ноге.
– Я должна его увидеть. – В ее голосе звучало предостережение.
– А если вам это не удастся? – оскалился он. «Должно быть, так ухмыляется смерть», – подумала Сенда и мрачно улыбнулась.
– В таком случае, граф Коковцов, мне придется здесь задержаться… и сорвать ваши драгоценные знамена и вывеску.
– Вы не посмеете.
Она упрямо вздернула подбородок.
– Посмотрим…
Его глаза зажглись ненавистью, щеки задергались, но – надо отдать должное его самообладанию – ему удалось обуздать свою гордость и сдержанно ответить:
– Очень хорошо, мадам Бора. – Он понизил голос. – Вы не оставили мне выбора. Однако я не возьму на себя ответственность за то, что впустил вас.
– Я сама готова взять на себя ответственность за свои действия.
Он распахнул ворота.
– Насколько я вижу, с вами ваша дочь и служанка. Вам троим придется подождать в Яшмовом вестибюле, пока я предупрежу князя о вашем приходе. Он у княгини. Надеюсь, вы не захотите помешать им.
– Благодарю вас, граф Коковцов. – Ей было приятно, что, несмотря на то что мир рушился, здесь по-прежнему царили этикет и благоразумие. Повернувшись, она сделала знак Инге и Тамаре идти следом и скользнула в ворота. Граф Коковцов запер за ними дверь и быстро пошел по изогнутой подъездной дороге, а они поспешили следом, стараясь не отстать от него.
По пути Сенда огляделась по сторонам. Казалось, тут ничто не изменилось с тех пор, как она три года назад впервые побывала здесь. За исключением закрытых ставнями окон все выглядело прежним. По обеим сторонам от нее стояли голые, как скелеты, деревья, а впереди неясно вырисовывался огромный дворец, и пять его куполов-луковок казались совершенно черными на фоне темно-пурпурного бархата ночного неба. Территория дворца выглядела обманчиво спокойной, и Сенде казалось, что его толстые стены смогут навсегда спрятать ее от окружающего безумного мира. Над ее головой посреди ярко мерцающих на небесном куполе звезд, подобно сверкающему ожерелью, повисли коралловые нити северного сияния. Впервые с начала революции ее охватило чувство покоя. Навалившееся тяжелое бремя было сброшено.
«Вацлав поможет нам», – подумала она.
Граф Коковцов прикрыл дверь, ведущую в Яшмовый вестибюль, и улыбнулся Ивану своей лишенной веселости улыбкой.
– Отлично. Это должно на какое-то время убрать их с нашей дороги.
– Вы уверены, барин?
– Да, на полчаса или даже больше. – Голос графа звучал холодно. – Эта женщина – дура. Она верит тому, что ей говорят. Машина готова?
Иван наклонил голову.
– Я заправил ее бензином и разогрел мотор, как вы велели.
– Хорошо. Мы уезжаем немедленно. Жди нас в гараже… Нет! – Он приложил палец к губам, его рубиновое кольцо вспыхнуло темно-красным светом. – Лучше, – медленно проговорил он, – запряги экипаж.
– Экипаж! – Дородный казак удивленно посмотрел на своего хозяина. – Но на автомобиле мы доберемся до поезда гораздо быстрее!
– На автомобиле мы будем привлекать к себе ненужное внимание. Разве ты не заметил, Иван? На улице машин нет.
Во взгляде Ивана, обращенном на графа, читалось уважение.
– Я не подумал об этом, барин. Коковцов снисходительно улыбнулся.
– Именно поэтому я – твой барин, а ты – мой слуга. А я тем временем пойду к князю и княгине. Экипаж должен быть готов. Даю тебе пять минут. – Граф поднял вверх руку, растопырив пять пальцев. Затем направился к выходу, но, сделав несколько шагов, обернулся.
– Да, Иван! – позвал он.
– Слушаю, барин.
– Прикрепи к карете одно из этих чертовых знамен.
– Будет сделано, барин.
Граф поспешно направился на половину Даниловых в дальнем крыле дворца. Он удовлетворенно улыбался, хваля себя за сообразительность. Несмотря на пережитый им вначале шок, вызванный появлением этой актрисы, он сохранил присутствие духа и выиграл. Она не входила в его планы, но ситуация все же была под контролем. Граф специально выбрал Яшмовый вестибюль, потому что он находился дальше всего от апартаментов Даниловых. Можно не опасаться, что она налетит на Вацлава.
Граф сжал губы. Проклятая женщина! Что она о себе думает? Провалиться ему на этом месте, если он поможет ей и этому ее несчастному ребенку бежать из страны. Насколько это будет в его силах – нет. А это в его силах. Пока все шло слишком гладко, чтобы он позволил ей помешать его так хорошо продуманным планам. Даже революция была ему на руку. Как только он и Даниловы окажутся в Женеве…
Граф нашел князя там, где и предполагал, – в Китайском кабинете. Его кузен все еще бросал в ревущий в камине огонь связки документов. Князь поднял голову.
– Что случилось?
– Ты скоро закончишь? – шелковым голосом спросил Коковцов. – Я думал, все необходимые бумаги уже перевезены на поезд.
Князь бросил в огонь еще одну связку, танцующие языки пламени отбрасывали дрожащие тени на его лицо.
– Это так, но я не вижу причин, по которым следует оставить остальные бумаги тут и тем самым облегчить жизнь этим преступникам.
– А я вижу, – не задумываясь, солгал граф. – Нам следует немедленно отправиться к поезду. Княгиня готова?
Князь кивнул.
– Она в соседней комнате. – Он изучал папку, которую держал в руке.
– Хорошо. Мы тронемся немедленно. – Граф взял из рук кузена папку и бросил ее на ковер. – Ты должен забыть о том, что хочешь сжечь остальные документы. С этим успешно справятся другие.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне только что сказали, что сюда направляется толпа. С намерением сжечь дворец.
Лицо князя побледнело, на минуту он лишился дара речи.
– Поезд! – настойчиво проговорил граф, хватая Вацлава за руки и тряся его. – Поезд ждет, кузен! Разве ты не понимаешь? Мы не можем больше медлить! Хочешь, чтобы нас всех растерзала толпа?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71