– Я не вижу ни единого шва, а ты, Макс? В Голливуде он был бы миллионером.
И потом:
– …Невероятно, что делает с ее волосами этот платиновый цвет. Надо попробовать, вдруг удастся переманить эту парикмахершу к нам в Голливуд. Мы, без сомнения, могли бы использовать ее…
И еще:
– …Макияж хорош, Макс. По-настоящему хорош. Ты так здорово подчеркнул ее глаза. Они придают ей какой-то… гммм… неземной вид, тебе так не кажется? И в то же время делают ее сексуальной. Женщины влюбятся в нее и станут ей подражать, а мужчины будут просто готовы съесть ее, представляя себе, как она выглядит в спальне. Отличная работа, Макс.
И затем:
– …А мадам Вионнет – это что-то! Не имея ничего, кроме размеров, она сшила такое платье. Знаешь что, мы закажем ей весь гардероб, может быть, даже попросим ее сделать несколько эскизов к костюмам для наших фильмов.
Тамара прикусила губу, чувствуя, как в ней нарастает отвращение. А как же я! – молча вопрошала она. – Разве я не имею ко всему этому никакого отношения? Разве это не меня они обсуждают? После всего того, что мне пришлось пережить…
Ей хотелось кричать.
Но вместо этого она лишь бросила на Скольника гневный взгляд и сердито откашлялась.
Не обращая на нее никакого внимания, Скольник щелкнул пальцами в сторону Зиолко, и тот сразу же вышел в холл, знаком приказывая двум санитарам внести занавешенное трехстворчатое зеркало. Тамара во все глаза смотрела на него, сердце ее бешено колотилось. Момент истины был совсем близок.
Гнев мгновенно оставил ее, уступив место страшному возбуждению.
Скольник с улыбкой подошел к зеркалу и жестом фокусника откинул в сторону простыню.
Охватившее Тамару возбуждение граничило с паникой. Что она сейчас увидит?
Дрожа всем телом, она заставила себя медленно подойти к зеркалу и увидела свое троекратное отражение. У нее вырвался возглас изумления. Сзади к ней подошел Скольник. Лицо его было наполовину скрыто ее собственным лицом, и его единственный видимый глаз с удовлетворением взирал поверх ее правого плеча.
Она недоверчиво покачала головой, нахмурилась и снова покачала головой. Благородное, с высокими скулами лицо, смотревшее на нее из зеркала, было красиво почти неземной славянской красотой. Пышные платиновые кудри сверкали ангельской белизной. Ее стройная фигура совершенством своих пропорций напоминала лучшие из греческих скульптур. Нос был тонким, благородным и совершенным. Вообще все в ней дышало совершенством. Изогнутые брови нельзя было назвать иначе как великолепными. Зубы – ослепительными. Кожа своей полупрозрачной чистотой напоминала прекрасное белое десертное вино. Даже она сама была очарована своими теперь абсолютно одинаковыми глазами с тяжелыми веками, искусно подкрашенными Максом Фактором.
– Ты себя узнаешь? – тихо спросил Скольник, наклонясь к ее уху.
– Я… я не знаю, – запинаясь, проговорила Тамара, легонько касаясь лица кончиками пальцев. – Это… это не прежняя Тамара Боралеви.
Голос его звучал ровно.
– Нет, – ответил он. – Тамары Боралеви больше не существует. Даже это имя перестало существовать. С сегодняшнего дня тебя будут знать просто как Тамару. Без фамилии. Просто Тамара. Все в мире будут знать тебя просто по имени.
– Я… я не могу поверить в то, что это я! – Она обернулась к нему. Ее влажные губы были приоткрыты, зубы сверкали.
Он покачал головой и слегка улыбнулся.
– Это не ты. Тамары, которой ты была прежде, больше не существует. Женщина, которую ты видишь перед собой, создана из плоти и крови, но она была рождена не от женщины. Мне была предоставлена возможность сделать то, о чем мечтают многие мужчины, но что никому еще не удавалось. Я выступил в роли Бога и создал тебя. Я создал идеал. Я создал совершенство.
Тамара молча кивнула, чувствуя, как мурашки побежали по ее рукам.
– Да, да, мистер Скольник, – хрипло проговорила она, – снова поворачиваясь к зеркалу.
– О.Т., – напомнил он. – Мы договорились, что ты будешь звать меня О.Т. – Лицо его скрылось из виду.
– Я… я красива! – воскликнула она. – Я правда, правда, красива! – Слезы неудержимым потоком хлынули из ее глаз, оставляя ручейки туши на безупречных щеках.
К ней подошел Луис Зиолко и, достав носовой платок, принялся вытирать ее глаза.
– Слово «красива» ничего не говорит о тебе, – нежно произнес он. – Я думаю, ты теперь самая красивая женщина в мире.
Она судорожно глотнула и не нашлась, что ответить.
– Да, кстати, – почти небрежно заметил Скольник, – будет лучше, если ты станешь заботиться об этом лице. Знаешь, я много вложил в него. Оно застраховано у Ллойда в Лондоне на миллион долларов.
После того как он и Макс вышли, Тамара и Луис долго смотрели им вслед.
Уже давно была ночь. Порывистый альпийский ветер стучал в окна, без устали выискивая щели и трещины, сквозь которые он мог бы проникнуть в комнату. Накрывшись легким, как перышко, одеялом из гагачьего пуха, Тамара слушала пронзительное завывание ветра. Где-то в холле часы пробили двенадцать.
Она вздохнула и устало посмотрела на темный потолок. Уже полночь, а она по-прежнему лежит без сна. Вот уже несколько часов пыталась уснуть, но сон не шел к ней. Столько всего произошло и так быстро. С тех пор как приехала сюда, Тамара стала женщиной, которой прежде не существовало.
Ее терзали страхи. Теперь, когда ее внешность изменилась, должна ли она вести себя по-другому? А, что еще важнее, будут ли люди по-другому относиться к ней? И, если это произойдет, как ей к этому относиться? У нее не было времени на то, чтобы привыкнуть к новой Тамаре, уютно вжиться в новый образ. Она в буквальном смысле только что родилась.
Со злостью стукнув рукой по подушке, Тамара перевернула ее прохладной стороной вверх и снова закрыла глаза, полная решимости уснуть и изгнать из головы своих демонов, тщетно – она продолжала ворочаться без сна. Часы в холле отмстили еще полчаса. Половина первого.
Сдаваясь, она в конце концов села на постели и, ощупывая пальцами ног холодный пол в поисках своих шлепанцев, потянулась к халату. Встав, завернулась в халат и подошла к двери. Некоторое время колебалась, взявшись за медную ручку. Затем, не давая себе передумать, быстро отворила дверь. Она окинула взглядом длинный, обшитый деревянными панелями холл. Там было темно, и лишь горящие в дальних углах ночники отбрасывали призрачный свет. На вилле стояла тишина, прерываемая лишь иногда легким потрескиванием, как это всегда бывает в старых зданиях. Казалось, повсюду притаились призрачные тени, готовые наброситься на нее. Посмотрев через холл, она заметила серебристую полоску света, призывно выбивавшуюся из-под двери Луиса Зиолко. На протяжении всего этого кошмарного медицинского испытания у нее был один-единственный надежный якорь. Луис Зиолко.
Пройдя несколько шагов, Тамара затаила дыхание и тихонько постучала в его дверь.
Она услышала, как за дверью заскрипел матрац. Зашуршало покрывало. Босые ноги прошлепали по полированному деревянному иолу.
Луис открыл дверь. На нем была темно-бордовая шелковая пижама.
Тамара смущенно улыбнулась, придерживая на груди халат.
– Я не могу уснуть, – виновато сказала она.
– Я тоже. – Он шире отворил дверь. – Не хочешь зайти?
Она скользнула в его комнату.
– Ты дрожишь, – сказал он, пристально глядя на нее. – Тебе холодно?
Она покачала головой. Ее изумрудные глаза напоминали две прозрачные заводи.
– Я боюсь.
Он удивился.
– Чего?
– Себя. – Она невесело рассмеялась. – Новой себя.
– Миллионы женщин хотели бы оказаться на твоем месте.
– Я знаю. – Тамара отвела взгляд. – Обними меня, – прошептала она с нежностью и почувствовала, как его сильные руки сомкнулись вокруг нее.
Тамара медленно повернула к нему лицо, пристально вглядываясь в его глаза.
– Я знаю, что веду себя глупо, – хрипло проговорила она, но мне нужен кто-нибудь.
Голос Луиса зазвучал приглушенно:
– Нам всем иногда бывает кто-нибудь нужен.
Она не ответила, но на глазах у нее выступили слезы. Его руки крепче обняли ее и притянули к себе.
Время остановилось; мир скользнул в безмолвное измерение, где они были единственными людьми на земле. Даже бой часов в холле относился к другому времени.
Дрожа всем телом, она прижалась к нему; он наклонился к ней, и его губы коснулись ее губ, его язык искал ее язык. Их нежное объятие становилось все более жарким, а поцелуи более страстными и глубокими. Его руки сжали ее напряженное тело, ощупали спину и бедра, после чего медленно приблизились к груди. Затем его ладонь стала гладить ее шелковистую кожу, мягкую пышную грудь и медленно, но неумолимо двинулась вниз – к гладкому и твердому животу. Почувствовав, как пальцы Луиса достигли мягких волос внизу живота, Тамара застонала и еще крепче вцепилась в него. Дрожь пробежала по ее телу. Едва касаясь ее своими легкими, как пушинка, пальцами, он нащупал набухший клитор и неожиданно просунул два пальца в ее влажное лоно.
Она изогнулась всем телом и вскрикнула. Так вот как это бывает. Обещание и страсть. Оборотная сторона смерти. То, для чего она была рождена. Ее собственные пальцы принялись как одержимые шарить внутри его пижамных брюк, и вскоре она обхватила руками его член. Казалось, от него исходит какая-то пульсирующая энергия. Тамара не могла поверить, каким огромным и твердым он казался на ощупь. Ей стало страшно, и в то же время она отчаянно желала его.
– Я хочу тебя, – прошептала она хриплым голосом. – Луи, я тебя хочу. Ты мне нужен. – И начала страстно целовать Луиса Зиолко, перемежая поцелуи негромкими стонами. – Пожалуйста, ты мне нужен. Господи, как ты мне нужен!
Он слегка отстранился и спустил с ее плеч халат, глядя, как ткань скользит вниз по гладкому телу. У него перехватило дыхание. Казалось, чья-то рука сдернула покрывало, открыв взгляду бесценное сокровище. Он и представить себе не мог, что она так прекрасна. Затвердевшие соски ее грудей были нежно-розовыми, как ягоды земляники, талия тонкой, а бедра – гораздо более крутыми, чем могло показаться, когда она была одета; сильные ляжки лоснились от влаги охватившего ее возбуждения.
Глаза Тамары горели желанием. У нее было лицо ангела и тело продажной женщины. И сейчас она была в его власти, отдавалась ему.
Глядя ей прямо в глаза, Луис выскользнул из пижамы и встал перед ней во весь рост. Теперь настала ее очередь затаить дыхание. Он выглядел, как греческий бог, а не просто человек из плоти и крови. Мощные плечи и руки, мускулистый живот. Поджарая и сильная фигура. Короткие вьющиеся волоски на груди и ногах слегка смягчали рельефную скульптурность его мышц.
Без всякого усилия он поднял Тамару и понес к кровати. Торжественным, почти ритуальным движением, опустил свою драгоценную ношу на край постели и склонился над ней. Широко раздвигая бедра, она смотрела в его глаза, нервно облизывая губы. Встав на колени, он почти благоговейно поцеловал ее лоно. Затем, распрямившись, лег на нее сверху и вошел в нее.
Из ее раскрытых губ вырвался беззвучный крик. Голова замоталась по подушке из стороны в сторону. Тамара закрыла глаза, и жаркое пламя экстаза охватило ее, разгораясь от каждого нового прикосновения.
Медленными движениями Луис входил в нее все глубже и глубже и вдруг встретил препятствие. Она жалобно вскрикнула.
Его глаза удивленно округлились.
– Почему ты не предупредила меня? – ласково прошептал он.
Еще крепче вцепившись пальцами в его плечи, Тамара посмотрела ему в глаза.
– Какое это имеет значение? – Голос ее слегка дрожал.
Вместо ответа он наклонился и стал целовать ее грудь, а затем одним грубым движением вошел в нее до конца. Боль калейдоскопом белых осколков рассыпалась по содрогнувшемуся телу. Внезапно вырвавшийся у нее крик перешел в стон по мере того, как он входил в нее глубже и глубже, пока их животы не соприкоснулись. Тамара почувствовала, как ее плоть сотрясают волны спазмов. Он медленно вышел из нее, только для того чтобы войти с новой силой. Она впилась ногтями в его ритмично раскачивающуюся спину, готовая снова закричать. Их тела, их пот – все стало единым целым. Она уже не была Тамарой, а он – Луисом. Вместе они превратились в монстра, изнывающего от похоти…
– Боже мой, – задыхаясь, восторженно произнесла Тамара. – Как мне было… хорошо. – Она повернулась на бок, чтобы видеть его лицо. – Всегда бывает так… хорошо?
– И даже лучше.
– Лучше?! О Господи!
Ее рука непроизвольно скользнула вниз. Там, внутри, где только что был он, ее плоть кололо мириадами восхитительных иголочек. Какие чудесные минуты она испытала! Никогда в прошлом она не могла даже представить такое неземное наслаждение.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Тамара раздвинула ноги и стала мастурбировать. Спустя минуту, тело ее изогнулось дугой от очередного оргазма.
Луис пододвинулся к ней.
– Ты прекрасна – прошептал он, перебирая ее влажные волосы.
Она улыбнулась и по-кошачьи мурлыкнула, поудобнее устраиваясь в его теплых объятиях. Только теперь она почувствовала себя настоящей женщиной, узнала, для чего ей дано тело.
Сегодня она разгадала тайну плотских страстей.
Этой ночью он помог ей избавиться от страхов.
Веки ее сомкнулись, и дыхание стало ровным. Приподнявшись на локте, Луис обвел глазами ее роскошное обнаженное тело. Осторожно вытащив из под нее покрывало, он накрыл ее им. Губы Тамары тронула легкая улыбка. Она крепко спала.
Любовь подарила Тамаре спокойный сладкий сон, но Луис так и не уснул. Ему не хотелось спать. Он провел ночь, глядя на спящую рядом с ним сирену, и сердце его переполнял восторг. Господи, как же она красива. Я хочу ее так, как никогда никого не хотел. Эта мысль молнией пронзила его. Секс всегда был для него мощным, чисто физическим актом, но в этот раз это было нечто большее. Значительно большее. С ним произошло то, чего никогда не случалось прежде, – он влюбился и, что самое удивительное, сердце его пело от радости. Он всегда считал, что никогда не встретит женщину, с которой захочет разделить свою жизнь, и вот она лежит рядом с ним, такая живая и такая прекрасная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71