Идемте, друг мой. Вот сюда.
Улуар Валёр безвольно последовал во мрак за своим спасителем.

Никто не хотел докладывать о случившемся Уиссу Валёру. Являться к
Защитнику с дурными известиями и раньше было делом малоприятным, а теперь
стало просто небезопасным. В лучшем случае черного вестника могли облить
потоком гнуснейшей брани. Не столь удачливым нередко доставались оплеухи и
зуботычины, а иногда их передавали в руки народогвардейцев для крепкой
порки. А сейчас и того хуже: за одну неделю двух несчастных вестников
лишили чинов и упекли за решетку. Судя по всему. Защитник, печально
известный своей вспыльчивостью, становился и вовсе необузданным, что
начинало не на шутку тревожить его окружение. Возможно, виной тому были
заботы и тяготы его огромной ответственности, ибо за последнее время
Защитнику и впрямь выпали беспримерные неприятности и нервы у него сдали,
что было вполне естественно. Открытый процесс над "бандой Нирьена",
первоначально задуманный как обычный пропагандистский спектакль, принял
вовсе нежелательный уклон. Суд был призван возвеличить
экспроприационистский режим, но почему-то привел к результатам прямо
противоположным. Власти допустили грубейший промах, разрешив обвиняемым
защищаться, ибо все пятеро повели защиту с таким искусством, которого
никто не ожидал. Что языки у них прекрасно подвешены - в этом не было
ничего удивительного, но кто бы подумал, что предатели завладеют мыслями и
чувствами собравшихся в зале суда! Публике они просто нравились; абсурд,
но исправить положение было уже невозможно. Толпу покоряли тонкое умение
сестры и брата Бюлод запутать свидетелей, страстность Риклерка, стойкость
Фрезеля, являвшегося в суд с картинно перебинтованной головой. Наибольшие
восторги, однако, вызывало красноречие и одухотворенность самого Шорви
Нирьена. Потенциальную опасность этих неуправляемых выступлений
нирьенистов было невозможно просчитать наперед. Порой начинало казаться,
что обвиняемые, чего доброго, еще добьются оправдания. Зловещие признаки
вероятности такого исхода были налицо. Вопреки ожиданиям, нирьенизм в
Шеррине вновь поднял голову. Люди ворчали, задумывались и даже поругивали
политику экспроприационистов. Кое-кто уже ставил под сомнение
необходимость продолжения массовых казней, официально именуемых "Чисткой
Вонара". Пошли пустые разговорчики об умеренности и терпимости, словно все
забыли о требовании экспроприационизма считать терпимость по отношению к
подстрекательским речам и писаниям контрреволюционной. Слабые духом
заскулили о том, что пора бы прекратить кровопролития, вернуться к
нормальной жизни и начать все с начала. Несколько популярных памфлетистов
- у них хватило ума скрыть свои имена - осмелились порицать самого Уисса
Валёра; их мерзкие сочинения расползлись по столице и проникли даже в зал
заседаний Конгресса.
Немудрено, что все эти дни Защитник был взвинчен и возбужден,
раздражителен и особо подозрителен. Немудрено, что он похудел, лицо его
приняло зеленоватый оттенок, а внезапные приступы нервного тика и
бешенства участились. И не было ничего удивительного в том, что желающих
доложить ему о побеге брата не нашлось.
Потом, однако, решили разделить удар поровну и сколотили группу из
числа самых доверенных приспешников Уисса; в нее вошли депутаты Пульп,
Пьовр, Лемери и Мийетт. А чтобы Защитнику было на ком разрядиться,
добавили еще Хорла Валёра и двух из пяти конвойных, которые упустили
пленника. Утром посланцы опасливо протиснулись в кабинет хозяина,
находившийся в здании Комитета Народного Благоденствия.
Уисс Валёр сидел за бюро с пером в руке. День только начинался, но он
проработал уже несколько часов. На нем был хорошо известный в народе
черный наряд; одежда и внешний вид Защитника, как всегда, находились в
образцовом согласии и порядке. Но глубокие тени под его наводящими ужас
глазами говорили о бессонных ночах, а худое лицо выглядело неимоверно
измученным. Когда посланцы вошли, он поднял взгляд от бумаг, и глаза его
сузились. Появление столь представительной делегации сразу заставило Уисса
насторожиться.
Уведомить Защитника о случившемся выпало на долю одного из
незадачливых конвоиров. Несчастный народогвардеец заикался на каждом
слове, но все же выдавил из себя совершенно неправдоподобную историю:
непонятно откуда вдруг взявшаяся на Набережном рынке баррикада;
слепившийся из тумана старик в очках; кляпы, повязки на глазах и железные
оковы; подломившиеся колеса; а когда наваждение рассеялось - мастер Улуар
Валёр бесследно исчез. Второй народогвардеец, тоже переживший все это,
мрачно подтвердил рассказ товарища.
Воцарилось гнетущее молчание. Посланцы застыли в ожидании грандиозной
выволочки, но Защитник повел себя совсем по-другому. Он молча, с застывшим
лицом, уставился в окно; затем, как бы случайно, опустил взгляд на
лежавшее на бюро распечатанное письмо, придавленное миниатюрой с портретом
молоденькой девушки - красивой, с большими глазами и белокурыми локонами.
Уисс еще раз просмотрел письмо, глянул на миниатюру и пододвинул то и
другое к пришедшим:
- Прибыло вчера. Извольте ознакомиться.
Заинтригованные посетители, толкаясь у бюро, прочли заляпанное
кляксами послание "Фабекского Патриота". Отдельные фразы сразу бросились
им в глаза:
"...Старый Возвышенный по имени Кинц во Дерриваль прибудет в Шеррин
чинить тебе беды... Они хочут тебя убить... Ежели ты не поймаешь старика с
его девчонкой, так они скинут тебя чародейством, будь уверен..."
- Вот, убедитесь, - произнес Уисс тихо, невыразительно и не то чтобы
спокойно, но с какой-то железной выдержкой. - Сами видите. Что вы на это
скажете?
Высказываться никто не спешил. Наконец молодой депутат Пульп,
знающий, что если кто-то и пользуется скоропреходящим расположением
Защитника, так именно он, бесстрастно заметил:
- Собрат, события минувшей ночи подтверждают истинность этого
сообщения. Старый уродец чародей действительно существует, он проник в
Шеррин и строит тебе козни. Следовательно, его нужно изловить и
уничтожить, ибо враги Защитника Республики - враги Вонара.
- Верно, - согласился Уисс, величественно кивнув. - Среди моих так
называемых приверженцев нашелся хотя бы один, кто не побоялся сказать мне
правду в лицо и на кого я могу опереться. Прямота депутата Пульпа достойна
всяческого одобрения. Но даже до лучших и умнейших из вас, похоже, не
доходит весь смысл случившегося. Как всегда, мне приходится додумывать все
самому. Ну же, что, по-вашему, из этого следует?
- Следует поднять на ноги Народный Авангард, Вонарскую гвардию и
жандармерию и сделать все возможное, - рискнул высказаться Пьовр.
- А то мы не знаем! - отрезал Уисс. - Неужто ты так глуп, что не
можешь предложить ничего нового? Враг нам известен. И он уже нанес первый
удар. Не станешь же ты утверждать, что он действует в одиночку или с
помощью всего лишь какой-то девчонки?
- Вполне возможно, - впервые подал голос Хорл Валёр. Он, как обычно,
был уныл и подавлен, но нашел в себе силы возразить своему грозному
отпрыску: - Если у этого Кинца во Дерриваля достанет чародейной силы, он
вообще может обойтись без помощников.
- Ну, конечно, отец, от тебя я и не ждал ничего другого. Этот
предатель из бывших Возвышенных, разумеется, вызывает у тебя уважение и
восторг. Может, ты даже доволен, что он объявился в Шеррине? - Уисс не
стал ждать ответа на свой чисто риторический вопрос. - Но нет, не
испытывай мой здравый смысл подобной чушью. Он не способен действовать в
одиночку. Тут разветвленный заговор. Я давно это подозревал, теперь же
окончательно убедился. Нам еще неизвестны истинные размеры заговора -
число участников, их имена и местонахождение, - но это со временем
выяснится. Заговорщики, весьма вероятно, просочились в Конгресс, а
возможно, даже в Комитет Народного Благоденствия. И пока все не будет
расследовано надлежащим образом, тень подозрения лежит на всех вас.
Уисс вперил испытующий взгляд в каждого из присутствующих, и у
каждого душа ушла в пятки. Лишь депутат Пульп встретил его взгляд в упор
и, не дрогнув своим мраморным ликом, заметил:
- Я восхищаюсь мудростью и решимостью Защитника. Я безоговорочно
поддерживаю его предложение и в доказательство этого готов лично
возглавить охоту на бывшего Возвышенного Кинца во Дерриваля и его
сообщницу. Ради этого я пойду на все возможное и невозможное.
- Отлично. Именно это мне и хотелось услышать. Что ты намерен
предпринять, собрат?
- Мы располагаем именами предателей, описанием старика и портретом
девушки. Нам известно, что они проникли в столицу недавно. Это
существенно. Я поставлю на ноги гвардию и жандармов. Я закажу с миниатюры
гравюру на дереве, распечатаю и расклею по всему городу. Я соберу пятерых
народогвардейцев, видевших старика, составлю с их помощью словесный
портрет, по которому художник, быть может, создаст похожий облик, и
распространю изображение точно так же. Я поручу надежным агентам прочесать
все гостиницы и пансионы - не появлялись ли там в последнее время новые
жильцы. И также, само собой разумеется, передам всю имеющуюся информацию
Нану - пусть запустит на поиски своих гнид. Буду просить Защитника, чтоб
его родные расширили общение с шерринскими домами и памятниками. Это,
понятно, лишь для начала. Если перечисленные меры не дадут быстрых
результатов, подумаем о других путях. Положитесь на меня, я испробую все
имеющиеся возможности.
Тут Уисс, впервые с начала разговора, поднялся с кресла.
- Ум, напористость, проницательность, решимость, расторопность,
преданность. От истинных патриотов ничего другого я и не ожидаю. -
Бесцветные глаза Защитника увлажнились, он воздел руку. - Собрат Пульп,
приветствую тебя от всего сердца. Ты - мое второе "я".
- Защитник! - депутат с чувством пожал протянутую руку, и тень
румянца впервые легла на мраморную белизну его щек.
Остальные тревожно переглянулись.
- Так ступай и будь моим охотничьим псом! - повелел Уисс. - Уверен,
ты преуспеешь. А вы берите пример с нашего безупречного патриота.
Правда, Защитник не уточнил, в чем именно надлежит брать пример.
Уисс Валёр еще раз пожал руку своему главному приспешнику.
- Задача перед вами поставлена, - объявил он присутствующим. - Теперь
за дело. Отныне вы поступаете в распоряжение депутата Пульпа. Учитесь у
него, как надо работать.
Злобные взгляды впились в великовозрастного мраморного купидона, но
Пульп не обратил на это внимания. Его голубые глаза, холодные и блестящие
как лед на солнце, были пусты: он ушел в себя.
- Ступайте, - приказал Уисс, и депутаты-марионетки, послушные воле
своего хозяина, гуськом потянулись из кабинета. - Отец, останься.
Хорл неохотно остановился.
- Ты изучал чародейство и должен знать многих вонарских мастеров по
этой части. Тебе знакомо имя Кинца во Дерриваля?
- Мне приходилось слышать о нем, - признался Хорл.
- Ага, я не ошибся - я прочел это в твоих глазах. Я вижу тебя
насквозь, отец. Что ты можешь рассказать о предателе Дерривале?
- Очень мало. Я слышал, он великий гений и великий отшельник по
сравнению с другими адептами нашего тайного знания.
- И только-то? Если ты знаешь что-то еще, будь уверен - я все из тебя
вытяну. Отец, ты не сможешь ничего утаить от меня.
- Мне нечего утаивать.
- Что ж, возможно, и так. Будущее покажет. Представь себе, я ничего
не упускаю Почти ничего. - Уисс резко оттолкнулся от бюро и принялся
расхаживать по кабинету. - У меня прекрасное зрение, я вижу все - и вижу
ясно. Далеко не все понимают, что от моего взгляда невозможно укрыться. Те
же, кто недооценивает мою проницательность, порой совершают глупую ошибку
и начинают строить козни. Но никаким заговорщикам не обмануть бдительности
такого, как я. Ведь я почти не нуждаюсь в сне, как ты знаешь, я могу
бодрствовать по многу ночей подряд, что нередко и делаю. Это дает мне
дополнительное время, продлевает сознательное существование. Я дорожу
этими украденными у забытья часами, стараюсь распорядиться ими наилучшим
образом и поэтому, конечно, вижу гораздо больше, чем все думают.
Хорл со страхом глядел на сына.
- Например, тебе могло показаться, будто я не заметил, с каким
удовольствием ты воспринял известие о бегстве моего брата Улуара. - Уисс
резко обернулся, и Хорл вздрогнул. - Ты ведь обрадовался, верно, отец?
Обрадовался?
- Не отрицаю, - тихо промолвил Хорл.
- Ты хотя бы не лицемеришь, и на том спасибо. Что ж, радуйся, пока
есть время, ибо я непременно верну брата. У меня все еще остаетесь ты,
Евларк и Флозина. Объединив усилия, вы обнаружите, где скрывается Улуар.
Даю вам на это двое суток.
- У Улуара вполне достанет могущества, чтобы оградить себя от
наблюдения. Не думаю, что мы способны его найти.
- А если б могли, так не захотели, да? Я вижу тебя насквозь, отец.
Знаю, ты уповаешь на то, что Евларку и Флозине тоже удастся меня обмануть.
И ты, конечно, был бы рад, если бы они совместно выступили против меня. Ты
и сам бы охотно к ним присоединился, откройся перед тобой такая
возможность. Разве не этого ты желаешь?
- Я желаю, чтобы они спаслись.
- Они, но не я! Мою отрубленную голову могут насадить на пику и
носить по улицам, а ты и бровью не поведешь. Или нет? Ну, так не надейся
на это. Я сумею себя защитить, я неуязвим. Брат и сестра знают, чем грозит
им предательство, и никогда на него не пойдут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115