Это решение
свидетельствовало о растущей силе партии Народного Возмездия и уверенности
ее лидера в своей безнаказанности. Событие, что и говорить, было
выдающееся, возможно, даже историческое. Это чувствовали все
присутствующие. Толпа нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая
руководящих указаний; все выражали живейший энтузиазм - сторонники партии
жаждали услышать слово вождя.
Но не только зрители сгорали от нетерпения. В углу склада, в
маленьком кабинетике, предназначенном для счетовода и отделенном от
основного помещения тонкими перегородками, томились в ожидании трое
мужчин. Один из них, сидевший у стола, был стар, сед, бедно одет, сутул,
тщедушен; сразу было видно, что он не от мира сего. Второй выглядел
намного моложе: массивный, с непривлекательной внешностью, неопрятный;
широкое плоское лицо хранило полнейшее равнодушие. Его руки поражали своей
невероятной величиной; костлявые, жилистые, они беспокойно шарили по
карманам. У детины там находилась целая коллекция колесиков, шестеренок,
пружинок; он постоянно вертел в руках какую-нибудь из этих механических
деталей. Третьему мужчине было под сорок: чуть ниже среднего роста, худой,
одет скромно, но аккуратно, редеющие черные волосы зачесаны назад, узкое
тонкогубое лицо с выпяченным вперед острым подбородком изрыто оспой. Самая
примечательная деталь - огромные глаза навыкате, зеленоватого оттенка,
почти бесцветные. Человек этот так и искрился энергией: он без устали
расхаживал взад-вперед по кабинетику, то и дело вытаскивая часы из
кармашка.
Несмотря на такое несходство, все же было заметно, что эти трос
мужчин не чужие друг другу. То ли форма век, то ли контуры черепа или
костлявость запястий, а скорее всего соединение множества неопределимых,
но улавливаемых глазом черточек, свидетельствовали о том, что они - члены
одной семьи.
Зеленоглазый в сотый раз остановился взглянуть на часы. Гул голосов
из-за перегородки доносился все громче. Полупризывно-полужалобно кто-то
крикнул: "Уисс!" Толпа подхватила имя и стала его скандировать - словно
заухал гигантский кузнечный молот.
Уисс в'Алёр (а это был он) вздрогнул и судорожно задергал руками.
Потом резко обернулся к старику:
- Пора, отец. Больше тянуть нельзя.
Его голос был визглив и пронзителен - такой слышно издалека.
- Не уверен, - покачал головой старик. - Я не считаю, что это
необходимо и уж во всяком случае разумно.
- Мы уже обсуждали все это, и не раз. Времени для споров не осталось.
Вопрос решен. Ты сам это знаешь. Ты не стал бы ехать сюда из самого Несса,
если бы не собирался мне помочь.
- А нужна ли тебе моя помощь? Неразумно использовать потаенные силы
без крайней нужды. Меня одолевают сомнения. Уисс, ты и так необычайно
красноречив. Тебе не нужны никакие чародейные наваждения. Именно в этом
твоя величайшая сила и твой талант. Зачем усиливать дар природы?
- Ох уж эта природа, - скривился Уисс. - Пусть хвалу ей возносят те,
кого она обласкала. Но, увы, щедроты природы распределены неравномерно, не
к каждому она благосклонна.
В голосе его резко прозвучала обвиняющая нотка. Уловив ее, старик
вздохнул. Посторонний человек мог бы подумать, что Уисс имеет в виду
неравенство между Возвышенными и простолюдинами, но отец понимал, в чем
дело. Уисс родился в семье буржуа, многие члены которой обладали
чародейным даром, однако сам он остался обделенным, и поэтому чувствовал
себя обиженным, ущербным и изначально обреченным на всеобщее презрение.
Ощущение собственной неполноценности еще больше усиливали различные
физические недостатки: маленький рост, слабое здоровье, неатлетическая
фигура, покрытое оспинами лицо, гнилые зубы, визгливый голос. В то же
время Уисс совсем не ценил своих достоинств - бьющую через край энергию,
упорство, железную решимость и дар красноречия.
Несложные изыскания подтвердили предположение, что таинственная
одаренность плебейской семьи вела свое происхождение от некоего предка,
незаконного отпрыска знатного господина. Подобные противозаконные связи,
разумеется, были неизбежны, однако юный Уисс отнесся к открытию без
должной философской отрешенности. Он счел грехи своих предков семейным
позором, а чародейные способности родственников - личным оскорблением.
Собственные недостатки Уисс воспринимал как свидетельство несправедливости
мироздания. Честолюбивый молодой человек решил добиться успеха, всеобщего
восхищения и самоуважения в науках.
От природы он был далеко не глуп, но особыми талантами не отличался.
Зато сила воли и упорство достались ему поистине редкостные. Он много
читал, имел прекрасную память, изобретательный ум и сумел накопить массу
знаний, что давало основание многим, включая и самого Уисса, считать его
человеком незаурядным. Развитие умственных способностей натолкнуло
честолюбца на мысль усовершенствовать свой главный дар - силу убеждения. В
этом он действительно достиг невероятных успехов.
Не успев закончить учебу, Уисс разразился целым потоком статей,
трактатов и памфлетов. Он обнаружил, что творчество этого рода способно
снискать ему известность, - и неважно, будут ли его осыпать похвалами или
проклятиями. Втайне молодой человек практиковался в ораторском искусстве.
Путем долгих упражнений ему удалось превратить свой голос в весьма мощный
выразительный инструмент. В спорах Уисс держался уверенно, напористо и
беспощадно. Нередко он сопровождал свои выступления взрывами искусно
симулированного спонтанного гнева, подхлестывавшими аудиторию и
наводившими ужас на оппонентов. Постепенно Уисс стал заметной фигурой в
своем родном Нессе, сонной столице провинции Вора. Его статьи широко
цитировались, нашлись подражатели и у его агрессивного ораторского
искусства.
Успех в политических клубах и дискуссионных обществах Несса вскружил
голову молодому человеку, и он вообразил себя подлинным социальным
философом. На самом деле его концепции сводились к лютому антимонархизму,
к революционной пропаганде и абстрактным призывам к справедливому,
абсолютно нравственному обществу. Ничего нового в этих идеях не было. Зато
методы, которыми молодой в'Алёр (так стал называть себя сын Хорла Валёра)
пользовался в своей общественной деятельности, производили впечатление на
публику; да и провинциальные слушатели были не слишком привередливы. К
тому времени, когда активность Уисса в'Алёра привлекла внимание
королевского губернатора, молодой агитатор успел наделать у себя на родине
немало шуму и чувствовал себя человеком выдающимся. Всех чародейных
способностей старого Хорла не хватило бы, чтобы вытащить сына из беды,
если бы Уисс благоразумно не унес ноги из родного Несса. Он покинул город
под покровом ночи, несколько месяцев скитался по разным краям и в конце
концов оказался в Шеррине, где отыскать его было мудрено.
Провинциальному смутьяну оказалось не так-то просто заявить о себе в
столице. Его удивительное красноречие не произвело на шерринцев никакого
впечатления. Долгие годы Уисс в'Алёр влачил жалкое существование, едва
сводя концы с концами: писал заказные статейки за скудное вознаграждение,
подрабатывал журналистом, редактором, помощником наборщика, домашним
учителем, писцом.
Однако в политических клубах его знали неплохо - в'Алёр несколько
месяцев провел в "Лиге Зеленой Звезды", пока экстремизм его взглядов не
вызвал всеобщих нареканий. Тогда Уисс обозвал членов лиги жалкими
слизняками и с отвращением покинул клуб. В клубе "Баррасьер" дела у него
пошли лучше - до тех пор пока он не выдвинул свою кандидатуру на пост
секретаря-казначея. После поражения Уисс яростно обрушился на
избирательную комиссию, обозвав ее продажной и нечистоплотной. Больше в
клубе он не появлялся. Подобные же громкие скандалы (а они действительно
были громкими, ибо в ярости Уисс напоминал сущего демона) произошли у него
еще в нескольких более мелких клубах. Но на этом политическая деятельность
Уисса не закончилась. Его часто можно было видеть в дешевых тавернах, где
он часами просиживал за стаканом вина, споря о политике до поздней ночи.
Кроме того, в'Алёр часто появлялся на различных митингах и собраниях,
всегда одетый в один и тот же потрепанный, но безупречно аккуратный черный
костюм. Он неизменно приходил туда один, ибо его ораторский дар завоевал
ему немало поклонников и последователей, но не друзей. И никто никогда не
видел этого человека в обществе женщин. Нередко Уисс стоял где-нибудь на
углу улицы, раздавая экземпляры своего последнего сочинения всем желающим.
Со временем эта эксцентричная, отчасти даже смехотворная личность стала
чем-то вроде достопримечательности Крысиного квартала.
Возможно, все так бы и оставалось, если бы жгучая смесь общественных,
политических и экономических проблем не привела к неожиданному результату:
традиционное сословное общество Вонарского королевства затрепетало и
закачалось, готовое рухнуть. Проблемы были таковы: войны предыдущего
правителя начисто опустошили государственную казну, что привело к
неимоверному увеличению налогового гнета; новые ограничения торговли
защищали доходы Возвышенных за счет мелких буржуа; трехлетняя засуха
привела к всеобщему голоду; почти одновременно Грифф изобрел ткацкий
станок, а Кокс - плавильную печь, в результате чего в больших городах
появились многочисленные фабрики и мануфактуры. Из деревень туда хлынули
толпы разорившихся крестьян, и трущобные кварталы расползлись вдаль и
вширь; возросла грамотность населения, так что новые либеральные идеи,
пришедшие извне и рожденные в самой стране, сложились в новую систему
мышления, получившую название Нового Разума. Король Дунулас XIII был слаб
и нерешителен, а королева непопулярна; многие стали сомневаться в
могуществе магических чар Возвышенных, на которых традиционно держались их
привилегии. Все эти факторы, скрещиваясь и влияя друг на друга,
действовали на народ Вонара таким образом, что он превратился в бушующее
море, жадно заглатывавшее номера "Сетований Джумаля".
Теперь настал час Уисса в'Алёра. Первый же выпуск "Сетований"
произвел сенсацию своей новизной. Антимонархические памфлеты, листовки,
трактаты и газеты не были в Шеррине в диковинку, но никогда еще настроение
толпы не находило столь бесстрашный, яростный и злобный рупор, как "Сосед
Дж.". Огромная часть горожан заучивала статьи в газете буквально наизусть.
Ум и инстинкт подсказали Уиссу в'Алёру на какие рычаги следует особенно
нажимать. Яд, источаемый "Соседом", поток разоблачений сильных мира сего
находили живой отклик в сердце каждого из вчерашних крестьян, раздираемом
нищетой и гневом. Шерринские бедняки не делали различия между собой и
Джумалем; его бесстрашие вселяло в них силу и отвагу. Джумаль говорил от
их лица, их собственным грубым языком, однако при этом был многословен и
красноречив, на что шерринские голодранцы были неспособны. Особенное
сочувствие у горожан вызывали многократно повторяемые призывы потребовать
от монархии и Возвышенных возмещения за многовековое угнетение - деньгами,
движимым и недвижимым имуществом и даже кровью.
Уисс старался вовсю. Каждые последующий выпуск "Сетований"
превосходил предыдущие по непристойности, агрессивности и бесстрашию;
популярность газеты росла день ото дня. Теперь редактора постоянно
окружала толпа восторженных последователей. Так родилась партия Народного
Возмездия, собравшаяся сегодня на свой первый публичный митинг. "Сосед
Дж." впервые должен был появиться на сцене - пусть не в свете рампы, а при
тусклом сиянии фонарей, но главное было начать.
Однако сможет ли Уисс совладать с такой аудиторией? Способно ли его
красноречие увлечь и подчинить себе толпу? Одно дело - разглагольствовать
в забегаловках и на тротуарах, что являлось не более чем бесплатным
развлечением для зевак. Но как встретит его настоящая аудитория -
разумеется, благожелательная, но в то же время требовательная,
темпераментная и безжалостная? А вдруг он чем-нибудь не угодит ей? Вдруг
они не поймут его или просто заскучают? Тогда неудачника сгонят с трибуны
свистом. Одно неверное слово в столь критическую минуту - и Уисс потеряет
все, за что он так долго и упорно боролся, что принадлежало ему по праву:
известность, славу, влияние, власть. Одним словом - все.
Уисс в'Алёр, утративший за долгие годы жизни в столице прежнюю
провинциальную самоуверенность, нуждался в поддержке. По мере того как час
собрания приближался, его все больше одолевали страхи и сомнения, нервы
"Соседа Дж." были на пределе. За несколько дней до знаменательного события
он срочно вызвал из провинции отца. За все годы изгнания Уисс ни разу не
виделся со своим родителем. Старый Хорл, которого давно изводила жалость к
незадачливому несчастному сыну, немедленно явился на зов. Старик прибыл в
Восьмой округ за день до собрания. В качестве носильщика и телохранителя
его сопровождал Бирс Валёр, родной племянник. Этот молчаливый гигант и
сейчас, в самые ответственные минуты, не произносил ни слова. Уисс хотел,
чтобы Хорл применил свою чародейную силу и околдовал слушателей. Чары
должны были подчинить их поле оратора, вызвать в их сердцах восторг и
восхищение. Подобная мера наверняка обеспечила бы успех. И все же Уисс не
мог смириться с тем, что после стольких лет трудов он опять должен
полагаться на чародейную силу отца, талант которого передался дочери и
младшим сыновьям, но обошел старшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115