- Я в точности исполню ваш совет. - Гром сапог на верхней площадке. -
Мы проследуем в Стрелл, где присоединимся к тем многим, кто обязан вам
жизнью. Вы славно потрудились, кавалер. Благородно, поистине благородно.
От этих слов глаза его на миг вспыхнули. Он вздохнул, и жизнь
отлетела от него. Цераленн стояла на коленях у мертвого тела.
Четверо народогвардейцев спустились по лестнице. Они на миг замерли
при виде последствий побоища - пять трупов, море крови, едкая гарь пороха,
старуха, держащая за руку мертвеца и не обратившая на них внимания, - но
тут же быстро пришли в себя. Трое бросились в подземный ход, четвертый
остался охранять дверцу. Вскоре эхо донесло до него радостные крики
товарищей:
- Гляди - бонбошки! Бонбошки!
Самых юных и красивых девушек называли бонбошками Кокотты.

Ход был кривой, узкий, низкий и сырой. Первые несколько футов еще
можно было что-то разглядеть благодаря слабому свету, проникавшему из
подвала. Далее - тоннель непроглядного мрака, и никто не ведал, сколько он
тянется. Девушки остановились на границе тьмы, не зная, как быть -
вернуться или идти вперед. Наконец Элистэ, взяв на себя ответственность,
распорядилась продвигаться цепочкой вперед. Остальные с готовностью
повиновались, радуясь, что теперь у них есть старшая. Они осторожно пошли,
согнувшись под нависающим сводом: Элистэ первая, за ней Аврелия, одной
рукой цепляясь за плащ кузины, другой - за накидку Кэрт. Элистэ
по-прежнему несла саквояж с Принцем во Пухом, выставив вперед свободную
руку и, прежде чем шагнуть, всякий раз Пробовала землю ногой.
Они продвигались медленно, неуверенно, но все-таки продвигались.
Элистэ отклонилась вправо и облегченно вздохнула, ощутив под пальцами
грубую кладку стены тоннеля. Сквозь перчатку просочилась холодная сырость.
Теперь можно было прибавить шагу: в темноте легче идти, держась за стенку,
как-никак стена вселяет уверенность. Но где остальные - Цераленн, Мерей,
Байель? Куда они подевались?
"Немного отстали, - успокаивали она себя. - Сейчас они нас догонят.
Обязательно".
И действительно, сзади раздались шаги, блеснул луч света. Элистэ
обернулась и увидела преследователей - свору народогвардейцев. Тоннель
огласился радостным улюлюканьем. Беглянки рванулись вперед, но что они
могли - напуганные, растерянные, да еще в длинных юбках, которые путались
в ногах? Гвардейцы их быстро нагнали. Элистэ оцепенела, с ужасом осознав,
что ее и в самом деле схватили. Она инстинктивно влепила мерзавцу пощечину
- так в свое время она ударила бы дерзкого серфа, - и тот, быстро
среагировав, отвесил ей такую оплеуху, что она вскрикнула, скорее от
неожиданности, чем от боли.
- Вы арестованы, бонбошки, - без всякой злобы сказал один из
гвардейцев. - Пошли.
Обратный путь они проделали быстрым шагом, причем пленницы двигались
словно во сне. Сопротивляться в любом случае не имело смысла: детины, от
которых разило чесноком, были им не по силам. Гвардеец небрежно держал
Элистэ одной рукой, но его пальцы сошлись на ее предплечье в такой мертвой
хватке, что ее рука занемела. Они снова прошли через хитрую дверцу, теперь
переставшую быть тайной, и взорам девушек предстал усеянный окровавленными
телами подвал. Кавалер во Мерей, чьи зоркие глаза навечно закрылись; три
мертвых народогвардейца; юный Байель во Клариво с обезображенным лицом,
при виде которого глаза у Аврелии чуть не вылезли из орбит. Она прижала
руку ко рту, подавляя рвущийся крик.
Элистэ же первым делом ощутила не горе и не ужас, а тошноту. В животе
сделалось муторно, ее чуть не вырвало Хватая ртом воздух, она беззвучно
молилась о выдержке. Ей не хотелось опозорить ни себя самое, ни бабушку,
которая стояла, гордо выпрямившись, с сухими глазами. Тошнота отпустила.
Элистэ заметила, что страж Цераленн успел прибрать к рукам ее саквояж -
обычное дело для этих стервятников в человеческом обличье. Судя по
бесстрастному выражению лица гвардейца, он еще не понял, что стал
обладателем одной из крупнейших коллекций драгоценных камней во всем
Вонаре. Охранник Элистэ тут же последовал его примеру и вырвал саквояж из
рук своей пленницы. Ее окатило волной холодной ненависти, от боли застыло
лицо. Подобно бабушке, Элистэ выпрямилась, стараясь казаться безразличной.
Кто-то чуть дернул ее за рукав - испуганная и дрожащая Кэрт. Элистэ взяла
служанку за руку и крепко сжала. "Мужайся", - говорило это пожатие.
Народогвардейцы явно ликовали. Они потеряли троих товарищей, но зато
выследили знаменитого неуловимого во Мерея; обнаружили тайный ход, который
теперь закроют раз и навсегда, отрезав Возвышенным последний надежный путь
к бегству; убили второго изменника из Возвышенных и взяли в плен четырех
женщин, три из которых способны украсить собой любой кортеж обреченных.
Безусловно, большая удача, за которой наверняка последуют благодарности,
денежные вознаграждения, а то и продвижение в сержанты.
- Поглядеть, какая большая удача вышла из какой-то мелочи, -
наставительно заметил сержант, - всякому хороший урок! Вы только
подумайте, почему так случилось? Просто одной гниде посчастливилось
заприметить, как некий сопляк снует с письмами между кондитерской и другим
домом. Кому могло прийти в голову, чем обернется подобная чепуха? Над этим
стоит подумать. Дамочки, верно, уже задумались. Кондитеру с семейством
тоже это предстоит, как и тому несчастному дураку, который прятал у себя
Байеля во Клариво.
Их ждала "Гробница". До "Сундука" было ближе, но народогвардейцы,
приспешники Уисса Валёра, отвозили своих пленников только в "Гробницу".
Одного человека оставили сторожить лавочку, пообещав прислать
подкрепление, чтобы унести трупы и заложить тайный ход. Остальные
поднялись по лестнице, прошли через пустое помещение и вышли из парадной
двери на ледяной ветер.
Перед входом стоял экипаж - одна из тех зловещих закрытых карет, что
наводили ужас на всех. При виде его Аврелия дала выход долго копившейся
истерике. Из ее уст внезапно вырвался какой-то нечеловеческий,
запредельный визг. Она запрокинула голову и закрыла глаза, жилы у нее на
шее вздулись, словно канаты, а истошный крик, казалось, рвет ветер на
части. Тут уж народогвардейцам стало не до смеха. Опешив, они вылупили
глаза на пленницу, которая, непонятно с чего, вдруг как с цепи сорвалась:
принялась выворачиваться, отбиваться, лягаться, царапаться, кусаться и
молотить кулачками. Аврелия продолжала биться в истерике, и пронзительный
визг, который со свистом вылетал сквозь ее стиснутые зубы, постепенно
перешел в отчаянный вопль, от которого лопались барабанные перепонки.
Эти крики разбудили Принца во Пуха и привели его в состояние бешеной
ярости. Он залаял и начал дергаться в своей тесной тюрьме. Саквояж в руке
у гвардейца заходил ходуном, он с проклятием разжал пальцы и с суеверным
ужасом уставился на дорожную сумку, которая, взлаивая, подпрыгивала на
мостовой у его ног. Покалывание в руке подсказало Элистэ, что хватка
гвардейца ослабла, хотя он по-прежнему делал ей больно. О, если бы она
могла ответить ему тем же...
"Если тебя схватит экспр, ты ему - коленом в пах, а кулаком по..."
Тело ее сработало быстрее разума. Еще не успев сообразить, что будет
делать, Элистэ повернулась лицом к своему стражу, задрала юбку свободной
рукой и со всей силы вогнала колено тому в пах. Результат оказался
поистине чудодейственным. Гвардеец, хрюкнув, сложился пополам, а она,
легко вывернув руку, заехала кулаком ему в лицо. Пальцы пронзила острая
боль. Сломала костяшки? Неважно, дело того стоило. Гвардеец, охнув, рухнул
на мостовую. Элистэ подхватила юбки, повернулась и кинулась вверх по
улице.
Было холодно и темно, ноги скользили на обледенелых булыжниках,
однако в жизни она еще не неслась с такой скоростью. Кровь бурлила в
жилах, ноги работали все быстрей и быстрей, ей казалось, что она не бежит,
а летит, и нет ничего, что могло бы ее остановить. Но нечто летело рядом
столь же быстро, нечто жужжало, застилало ей глаза золотистым мельканием,
подгоняло острым жалом. За ней увязались две гниды Нану, которые нередко
сопровождали закрытые кареты Народного Авангарда. Если ей не удастся от
них ускользнуть, то не стоит и убегать. Жужжанье, укол, острая боль в шее,
заставившая ее споткнуться. Она ударила рукой по мельтешащей твари,
промахнулась и, опустив голову, с рыданьем продолжала бежать, боясь
оглянуться.
Сержант народогвардейцев оказался в очень трудном положении, решение
требовалось принять немедленно. Их было четверо, включая его самого. Один
остался в табачной лавке, второй временно вышел из строя, а третий пытался
совладать с истеричной вопящей бонбошкой. Он бы и сам мог пуститься
вдогонку, но на кого оставить двух других пленниц?
- Поймай эту сопливую сучку, а я тут пригляжу, - прохрипел
пострадавший от Элистэ гвардеец, поднимаясь на ноги и опираясь на мушкет.
Решив, что тот действительно сможет справиться с двумя девушками и
старухой, а упускать беглянку не стоит, сержант было рванулся в погоню,
когда одна из пленниц заговорила:
- Да, немедленно верните ее. - Кэрт гордо выпрямилась, на лице ее
появилась капризная гримаска. Она в точности воспроизвела произношение и
интонации Элистэ. - Не могу же я обойтись без служанки.
Аврелия, у которой не осталось уже ни сил, ни голоса, перестала
скулить и воззрилась на Кэрт круглыми глазами, в которых стояли слезы.
Даже Цераленн встрепенулась.
- Не может обойтись! - расхохотался сержант, обдав их брызгами слюны.
- Нет, чтоб так задаваться - расскажи, не поверят. Ладно, пусть себе
убежит - из-за какой-то субретки не стоит задерживаться, - распорядился
он. - А вы, Возвышенная дева, не переживайте - недолго вам без нее
обходиться. Ладно, пошли.
Но прежде чем двинуться, один из гвардейцев осторожно перерезал
штыком ремень саквояжа Элистэ и откинул крышку. Из сумки вынырнула
шелковистая мордочка Принца во Пуха. Он звонко тявкнул, и гвардейцы
зашлись от смеха. Выбравшись из саквояжа, песик принялся яростно их
облаивать. Наконец бывший страж Элистэ, озверевший от никак не утихающей
боли, пришиб собачку двумя ударами приклада.
Пленниц затолкали в карету, и она с грохотом укатила в ночь.

20
К счастью, гниды Нану отличались удивительной тупостью. Элистэ совсем
выдохлась, однако не сумела скрыться от преследовательниц и решила
отказаться от дальнейших попыток. Бежать не осталось сил. Ей было
необходимо отдохнуть, даже если бы за это пришлось заплатить жизнью.
Хватая ртом воздух, она рухнула на низкую ступеньку под навесом парадной
двери какого-то дома, привалилась головой к стене и смежила веки. Когда
она вновь их открыла, одна из гнид сидела на расстоянии ладони от ее лица,
уставившись на девушку дюжиной своих глазок; золотистый панцирь твари
поблескивал в свете ближнего уличного фонаря. Не поворачивая головы,
Элистэ украдкой стянула с ноги башмак, тщательно примерилась и быстро
нанесла удар. Попала. Тварь была раздавлена с громким хрустом. Второй
что-то не было видно - наверняка полетела докладывать собранную информацию
своей августейшей Матушке, засевшей ныне на крыше столичного Арсенала.
Элистэ поглядела на подошву с разводами золотой фольги - совсем как
на башмаке мастера Кенубля.
Мастер Кенубль, разоблаченный роялист, за которым охотится Народный
Авангард. Мастер Кенубль, обреченный, проклятый со всем своим семейством -
всех, всех их скормят Кокотте.
Предупредить! Цераленн, Аврелию и Кэрт уже не спасти, во Мерея и
Байеля - и подавно, но, может быть, семью Кенубль еще не поздно? Она сию
же минуту пойдет в "Приют лебедушек".
Но куда идти? Элистэ глянула в обе стороны пустынной улицы.
Безмолвно, темно, незнакомо. Она не имела ни малейшего представления, где
находится и как найти дорогу в городских лабиринтах. Спросить некого, в
этот поздний час фиакров - и тех не видно. Ладно, как-нибудь справится.
Улица Клико должна находиться в северном направлении, но где он, север? Ей
могли бы подсказать звезды, если бы она говорила на их языке. Жаль, что
она слушала Дрефа вполуха, когда он в свое время пробовал ей объяснить.
Правда, имелся еще один указатель, куда ближе звезд и много понятней, -
река Вир. Она текла на север, это знала даже Элистэ.
Значит, к реке. Сердцебиение успокоилось, дыхание выровнялось. Она
снова могла двигаться - и это было необходимо, ибо кровь замедлила бег в
ее жилах, руки и ноги закоченели от холода, а пот на лбу стал совсем
ледяным. К реке!
Но отыскать Вир оказалось не так-то просто. Элистэ бродила вслепую по
кривым улочкам, то попадая в тупики, то натыкаясь на стены огороженных
двориков. Ветер беспрепятственно забирался под плащ, обдавая кожу ледяным
дыханием. И тогда Элистэ впервые пришло в голову - ей негде укрыться от
ветра, во всем Шеррине для нее не найдется убежища, и не к кому обратиться
за помощью. Не осталось ни родных, ни знакомых, ни слуг. Не у кого искать
защиты. А без помощи ей конец - она замерзнет от холода прямо на улице.
"Нет, не замерзну. Не позволю. Если придется, как-нибудь выпутаюсь
собственными силами. Что-нибудь да придумаю".
От этой мысли ей стало теплее, как будто она прикоснулась к некоему
внутреннему огню.
И вскоре она, выйдя из узкого переулка, оказалась над Виром, который
во мраке катил свои черные волны на север. Далеко впереди, едва различимая
в темноте, цепочка огоньков обозначала старый Винкулийский мост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115