А ведь унаследовать по праву
чудесную способность должен был он - старший сын, обладавший гением и
честолюбием. Кроме того, в этот решающий миг старый Хорл почему-то вдруг
заупрямился. Отец был кругом виноват перед своим отпрыском, точно так же
как король и Возвышенные виноваты перед простым народом. И тем не менее
старик упирался и колебался, не желая оказать сыну необходимую помощь.
Уисс с трудом сдерживался, его терпение было на пределе. Забарабанив
пальцами по столу, он процедил:
- Мне нужна твоя помощь не для себя, а для тех униженных и
угнетенных, кто собрался в зале.
Из-за дощатой перегородки доносилось:
- Уисс! Уисс! Уисс!
- Неужели ты подведешь всех нас? Неужели ты ничего мне не должен?
Голос сына звучал обвиняюще. Старый Хорл беспокойно заерзал на стуле.
- Ну, так как насчет долга? - повторил Уисс, напирая на свой самый
главный аргумент. - Передо мной, перед теми, кому я хочу помочь; тебе что,
наплевать на все на свете, кроме твоих ученых занятий? Ты только берешь от
жизни и ничего не даешь взамен?
Своим безошибочным чутьем Уисс нащупал слабую струнку отца - Хорл
действительно пренебрегал семейными обязанностями ради своих магических
изысканий. Угрызения совести делали его уязвимым. Старик в смятении
опустил глаза.
- Нет уж, смотри мне в лицо! - неожиданно возвысил Уисс свой
натренированный голос.
Отец испуганно дернулся и поглядел на сына. А тот продолжал:
- У тебя есть обязанности перед другими людьми. Пора это понять!
Скажи, ты поддерживаешь дело свободы и справедливости, за которое я
выступаю? Да или нет?
Хорл неуверенно кивнул.
- Так докажи это. Ты уверял меня, что способен принести пользу. И
сейчас я требую, чтобы ты сдержал слово.
- Это верно, дядя Хорл. Ты, можно сказать, обещал помочь Уиссу, -
впервые разомкнул уста молчаливый Бирс. Хоть он обращался к дяде,
маленькие глазки великана с выражением безграничной преданности были
устремлены на знаменитого кузена. Бирс целиком и безоговорочно подчинился
влиянию Уисса - его славе, властности, а главное - волшебному красноречию.
Столичный родственник обладал всеми качествами, которые провинциальному
увальню казались недоступными. Через день после приезда Бирс уже выбрал,
на чьей он стороне. Теперь больше всего на свете он мечтал добиться
похвалы своего кузена, завоевать его уважение. Тогда, быть может, и на
него, Бирса, падет частица славы "Соседа Дж.". Отныне и во веки веков Бирс
решил идти только этой дорогой.
- Уисс, Бирс, - беспомощно залепетал Хорл. - Да вы наверняка не
понимаете, чего хотите от меня. Нельзя вот так запросто воздействовать на
чувства других людей. Это вопрос этики! Возвышенные, разумеется,
злоупотребляли своим даром на протяжении веков, чтобы бездумно и
безответственно оберегать спои интересы. За это они заслуживают наказания.
Но что будет, если представители нашего класса, которым по воле судьбы
достался такой же дар, тоже начнут им злоупотреблять? Чем они тогда будут
лучше?..
- Дядя, вы ведь обещали, - повторил Бирс, словно не расслышав слов
старика. - А раз обещали - надо выполнять. - Верзила сунул в карман свои
винтики и колесики, встали приблизился к столу. Глядя на старика сверху
вниз, он добавил: - Вы нужны Уиссу.
Хорл Валёр кинул взгляд на бесстрастное лицо, возвышавшееся над ним,
потом посмотрел на огромные сцепленные ручищи и слегка побледнел.
Уисс в'Алёр, от внимания которого не укрылась реакция отца, отметил
это маленькое обстоятельство на будущее, но виду не подал. Серьезным и
таким же проникновенным голосом, как у Хорла, он произнес:
- Это делается ради всеобщего блага, отец. Целую жизнь ты провел,
совершенствуя свои чародейные способности. Разве найдется им лучшее
применение, чем освобождение себе подобных? Ты человек из народа. Тебе
достался дар Возвышенных, и это особенно ценно и важно для нашего дела. В
твоих силах способствовать победе права и справедливости. Неужто ты не
поможешь нам своими чарами? Ведь ты можешь войти в историю как герой и
истинный патриот. Ну же, отец, присоединяйся к нашей борьбе!
Говоря это, Уисс давал отцу возможность спасти свое реноме, и Хорл
немедленно за нее ухватился.
- Ну ладно, - согласился он. - Я постараюсь.
Лишь землистый цвет лица и нервно стиснутые руки свидетельствовали о
том, что его согласие вырвано против воли. Бирс удовлетворенно вернулся к
своим винтикам и шестеренкам. Хорл едва слышно вздохнул, а Уисс просиял
счастливой одухотворенной улыбкой.
Толпа в зале скандировала все громче: "Уисс! Уисс! Уисс!"
- Ну что ж, идем.
Внезапно Уисс побелел, напрягся и словно закоченел. Казалось, что
страх в мгновение ока переселился из отца в сына. Хорлу померещилось,
будто он, как и тридцать лет назад, смотрит на своего маленького
некрасивого и неудачливого сына, во что бы то ни стало желающего решить
задачу. На душе у старика полегчало.
Голос его зазвучал уверенно, теперь и в самом деле можно было
подумать, что он и Уисс - единомышленники.
- Напрасно ты думаешь, что тебе нужна помощь чар. Твое природное
красноречие способно творить чудеса. Раз ты не доверяешь ему, я постараюсь
тебе помочь. Можешь не сомневаться: публика встретит тебя как спасителя и
героя.
Уисс посмотрел на отца полускептически-полуизумленно, потом расправил
плечи и стремительно вышел из кабинетика. Толпа по-прежнему повторяла
хором его имя. Когда "Сосед Дж." предстал перед ней, скандирование перешло
в оглушительный рев. Несколько быстрых шагов, и Уисс поднялся на трибуну.
Сначала он даже не различал лиц, все расплылось перед глазами. Уисс не
оглядывался и потому не видел, что его отец пригнулся за сценой, сложив
руки и что-то бормоча под нос. Выдержав паузу, как и подобает хорошему
актеру, Уисс вскинул руку, приветствуя собравшихся. Рев перешел в овацию,
но вскоре постепенно затих. Когда в зале воцарилась тишина, он медленно
опустил руку и заговорил очень естественным, почти разговорным тоном.
Контраст с актерским жестом приветствия получился разительный, однако
именно таких слов поклонники и ждали от "Соседа Джумаля".
- Ну-ну, так-то лучше. Я смотрю, у нас еще есть мужчины и женщины,
которые не боятся кровососущих демонов. Каких демонов, спросите вы? А то
вы сами не знаете. Знаете, еще как знаете! Нам всем хорошо известен демон,
имя которому Нужда. Он твердит, что нам нечего ждать, кроме голода и
холода, что лучшей доли мы не заслуживаем. Знаем мы и демона по имени
Несправедливость. Он твердит, что сеть люди, которые не нам чета, что их
дети куда лучше наших детей. Когда лакеи Возвышенных гоняют нас как жалких
дворняжек, мы утираемся и примиряемся. Мы говорим себе: ничего не
поделаешь, так уж устроен мир. И тогда мы жмем руку Несправедливости. Кто
из нас с ней не знаком? И еще, конечно, есть демон, имя которому Страх.
Это наш ближайший друг, на него мы можем всегда положиться Да мы все у
него вроде любовников. Когда мы не смеем сказать, что думаем, когда боимся
выйти на площадь, потому что это сулит нам неприятности - тут-то наш
дружок от счастья сам не свой. Хорошо вам лежать с ним под одной
простынкой, друзья мои? Нравится вам его компания? Каждый день Страх
наваливается на вас своей тушей. Нравится вам это? Нет? Может, пришла пора
с ним расквитаться? Понятно. Так вот почему сегодня вы пришли сюда!
Эта шутка была встречена взрывом смеха, и Уисс почувствовал, как к
нему возвращается уверенность. Он на лету схватывал малейшие изменения в
настроении толпы. Инстинктивно он угадывал ее страхи, устремления, нужды и
антипатии. В этом чутье был залог его власти. Уисс мог управлять этими
людьми. Он читал в их умах и сердцах, как в раскрытой книге. Их чувства и
эмоции были беззащитны перед ним, как клавикорды, на которых он мог
сыграть любую мелодию. От его сомнений не осталось и следа. Уиссу больше
нечего было опасаться. Он мог сделать с толпой все что пожелает.
Слушатели все еще веселились. Сначала Уисс собирался подождать, пока
они отсмеются, но теперь нужды в этом не было - он понял, что является
здесь хозяином, и поднял руку, требуя тишины. Шум тут же прекратился.
- А ведь с демонами можно рассчитаться, друзья мои, - продолжил он. -
Можно отплатить им за все, что они натворили в нашей с вами жизни. Как
рассчитаться, спросите вы? А я вам скажу. Пусть они сами заплатят нам за
все сполна. Слышали? Пусть сами заплатят! Да еще с процентами!
В толпе раздались возгласы одобрения.
- Только так, и не иначе. Как заставить демона раскошелиться,
спросите вы? - продолжал Уисс. - Как взять за горло Нужду и
Несправедливость? Как зажать в угол нашего старого приятеля - Страх? Я
знаю только один способ. Думаю, что и все вы его знаете. - Он выдержал
паузу, чтобы значение следующей фразы лучше дошло до сознания слушателей:
- С нами расплатятся их подручные. Берите за глотку пособников этих
демонов! Возьмите то, что вам причитается у дьяволовых приспешников,
которые помогают демонам в их работе. Вам ведь не надо говорить, кто это
такие? Мы же знаем, где их искать, правда?
Раздались гневные голоса:
- Возвышенные!
- Дурак король и шлюха королева!
- Богатые и их прислужники!
- Вы правы! - ответил Уисс. - Еще как правы, друзья мои!
Толпа разразилась ревом, и в'Алёр дал ей немного побушевать. Он знал,
что шум горячит кровь и разжигает страсти, а это его устраивало. И тут
случилось нечто удивительное. Уиссу показалось, что воздух в зале
закружился водоворотами. Лица, тела, фонари - все завертелось вокруг него.
Сначала он испугался, что упадет в обморок - это нередко случалось с ним в
детстве. Но приступ головокружения почти сразу же прошел, зрение
прояснилось, и он увидел, что все в порядке, все осталось по-прежнему.
Хотя нет, не совсем! Уисс заморгал. На первый взгляд, огромное помещение
склада совсем не изменилось, но взор оратора неожиданно проник как бы в
иное измерение. Он воочию увидел то, что раньше чувствовал лишь
интуитивно, - эмоции толпы, похожие на облака пара или газа самых разных
цветов. Облака вздымались над толпой, расползаясь по залу. Движение их
было хаотичным и непредсказуемым, но Уисс понял, что ими можно управлять,
что его слова способны воздействовать на цвет и густоту этих эфемерных
образований. Он безо всякой подсказки догадался, как сжать эту массу в
единый узел мощной и бездумной энергии, покорной его воле. Увеличение
давления должно было привести к взрыву - оставалось только поджечь фитиль
красноречия. Все это открылось разуму в'Алёра в один миг. Он оглянулся и
увидел своего отца, обессиленно привалившегося к стене. Уиссу все стало
ясно - Хорл выполнил-таки свое обещание.
"Сосед Джумаль" внимательно оглядел зал, едва различимый сквозь
густые облака эмоций. Теперь он видел не только лица, но и тайные желания
людей, глубоко спрятанный страх, гнев, голод, жажду подчинения, надежду
услышать простые и ясные ответы. И еще Уисс почувствовал, что толпа его
обожает, восхищается им, верит ему, согревает его своим восхитительным
теплом. Неважно, что это обожание рождено магическими чарами. Оно
существовало на самом деле, а именно о такой всеобщей любви Уисс всю жизнь
и мечтал. Он знал, что заслужил ее, заплатил за нее десятилетиями
страданий. Сердце оратора сжалось, на глазах выступили слезы. Он выждал
еще миг, чтобы собраться с силами, а заодно сполна насладиться восхищением
толпы и своей властью.
Однако медлить было нельзя. Туманы и вихри эмоций вовсю носились над
головами, это сырье следовало обработать. Чары старого Хорла подготовили
холст, но картину на нем должен написать сам художник.
- Мы все знаем, кто наши враги! - вскричал Уисс. Ему и самому
показалось, что его голос обрел особую звучность и силу. - Мы знаем, какие
задачи стоят перед нами. Но, может быть, среди вас есть люди, которым не
хочется раскачивать лодку? Может быть, они думают, что не стоит заваривать
эту кашу, что надежды на победу нет, что мы ошибаемся? Если это так, то я
рад, что они сюда пришли. Именно с ними я и хочу поговорить. Если вы с
нами заодно, то вы должны верить в наше право потребовать у Возвышенных
выплаты долгов. Неужто вы забыли, как страдали ваши отцы и отцы ваших
отцов? Как Возвышенные терзали вас, высасывали из вас все соки, а потом
выбрасывали за ненадобностью в навозные кучи? Вы не должны забывать про
нищету и унижения, про голод и холод, про удары и оплеухи. Вспомните все
зло, которое они вам причинили! Для того я и пришел сюда, чтобы напомнить
вам об этом.
Уисс отлично рассчитал время. Он стал говорить о страданиях крестьян,
и речь его была живой, красочной, убедительной. Однако не слишком длинной.
Для большей действенности следовало говорить кратко, чтобы толпа не
заскучала. Уисс привел несколько конкретных примеров, не останавливаясь
подробно ни на одном из них. Он рассказал о некоем Паке сын-Пака, серфе
благородного Жерюнда. Беднягу приговорили к смертной казни за
браконьерство. Ему выкололи глаза, отрубили правую руку и выгнали из
селения в зимнюю стужу погибать среди голых холмов. Никто не смел помочь
несчастному, и прежде чем умереть, он мучился целых три недели. Потом Уисс
рассказал слушателям о вдове Домер, женщине из Ворва, которая убила троих
своих детей, потому что ослабла от болезни и не могла больше работать.
Малюткам все равно грозила голодная смерть. Голос Уисса дрожал от
сочувствия и гнева, глаза горели яростью, и в этот миг он не притворялся.
Толпа слушала как завороженная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115