- Голос Тэвиса упал до
хрипоты. - Да, я просто тот мужчина, который полюбил тебя с того дня, когда ты
огласил своим первым голодным криком этот мир. А сейчас я тот мужчина, кот
орый собирается выбить из тебя каждый дюйм твоей никчемной жизни, если т
ы не возьмёшь себя в руки.
Хок удивлённо уставился на Тэвиса, потом раздражённо оттолкнул его.
- Уходи. - Он устало закрыл глаза.
- О, я ещё не закончил, мой мальчик, - сказал Тэвис сквозь сжатые зубы. - Ты не г
одишься даже на то, чтобы быть Лэрдом навозной кучи. Очевидно, у тебя нет н
амерения привести себя в порядок, и пока ты не можешь этого сделать, убира
йся ко всем чертям из замка Лидии. Немедленно! Я отправлю послание Адриан
у и верну его домой. Из него получится превосходный Лэрд …
Глаза Хока распахнулись.
- Через мой труп, - рыкнул он.
- Отлично. Так тому и быть, - в ответ выплюнул слова Тэвис. - Нам всё равно нет о
т тебя никакой пользы, пока ты в таком состоянии. С тем же успехом ты мог бы
упасть на свой клеймор
Старинный палаш горцев (шотл.). за всё то, что вытворяе
шь со своими людьми!
- Здесь Лэрд я! Ц невнятно проговорил Хок, его глаза яростно полыхали. - А ты
…ты, старик, черт побери, ты лишен своего места. - Хоть он и намеревался Ц ко
гда у него всё ещё была его жена Ц оставить своё место Адриану, сейчас сна
ружи было чертовски холодно, и он точно пока ещё никуда не собирался. Може
т быть, весной, если он не утопит себя к тому времени в виски.
Тэвис стремительным движением поднял Хока на ноги, поразив своего пьяно
го Лэрда.
- Довольно силён для старика, - пробормотал Хок. Тэвис потянул спотыкающег
ося Хока к двери его комнаты.
- Отцепись от меня! - взревел Хок.
- Я ожидал от тебя большего, парень. Ну и дураком же я был, что принял тебя за
человека, который будет бороться за то, что ему нужно. Но нет, ты просто раз
валился перед лицом небольшой неприятности…
- О-ох, и то, что моя жена оставила меня ради другого мужчины Ц это всего лиш
ь маленькая неприятность? Ты это так называешь? - совсем невнятно произнё
с Хок, его картавость стала слышнее от бешенства.
- Независимо от того, как ты воспринимаешь то, что случилось, у тебя всё ещё
есть здесь семья, и клан, который нуждается в своём Лэрде. Если ты не можеш
ь управлять кланом, уступи это место тому, кто может!
- Да кто, черт побери, вверил тебе заботу обо мне? - заорал Хок.
Произношение Тэвиса тоже стало более картавым, когда его гнев стал выход
ить из-под контроля.
- Твоя мать, ты законченный идиот! И если бы даже она не попросила меня, я сам
пришёл бы к тебе! Ты можешь убивать себя, парень, но я не позволю тебе издев
аться над Лидией, пока ты это делаешь!
- Всё, что я делаю, старик, это немного выпиваю, - заявил Хок.
- Ты «немного выпиваешь» уже почти месяц. Я, например, устал смотреть, как т
ы напиваешься до смерти. Если ты не можешь расстаться с бутылкой, тогда уб
ирайся отсюда ко всем чертям. Иди, мочись в сугроб хоть всю ночь напролёт,
там, где люди, которые тебя любят, не будут вынуждены на всё это смотреть.
Тэвис открыл ударом ноги дверь и вытолкнул спотыкающегося Хока лицом пр
ямо в снег.
- И не возвращайся, пока не будешь достаточно хорош для своей матери! Когда
будешь готов снова стать Лэрдом, и откажешься от бутылки, вот тогда можеш
ь вернуться! Но не раньше! - прокричал Тэвис, пока Хок изо всех сил пытался в
ытащить голову из сугроба.
Когда Хоку, наконец, удалось принять вертикальное положение, он недоверч
иво фыркнул, когда увидел, как мужчина, которого он считал тихим и кротким
кожевником, послал его собственную стражу стоять, широко расставив ноги
и скрестив руки на груди, перед дверью, явно запретив ему входить в собств
енный замок.
- Вот и оставайся там! - проревел Тэвис так громко, что Хок услышал его даже ч
ерез тяжёлые деревянные двери замка.

* * *

Эдриен не осознавала до какой степени она ненавидела зиму.
Бледный циферблат часов над каминной полкой отбил один удар, другой, пот
ом замолчал. Два часа ночи; время, когда бодрствование могло заставить по
чувствовать человека, что он единственным живым существом, оставшимся в
этом мире. И Эдриен действительно чувствовала себя так, пока Мария тихо н
е вошла в библиотеку. Эдриен подняла взгляд и открыла рот, чтобы сказать с
покойной ночи, но вместо этого полился поток слов, прорвав ту плотину, кот
орую она так старательно возводила.
Мария свернулась в кресле, разгладив афганский плед на своих коленях.
Эдриен разворошила огонь и открыла бутылку сладкого портвейна и расска
зала Марии историю, которую никому никогда не рассказывала. Историю дево
чки-сироты, которая подумала, что влюбилась в принца, только чтобы обнару
жить, что Эберхард Дэрроу Гарретт был принцем организованной преступно
сти и посылал её на отдых, чтобы провозить наркотики через границу в её ба
гаже, её машине, зашитые в её одежду. И она не знала этого, так его обслужива
ющий персонал всегда сам упаковывал и распаковывал её одежду. Ей просто
нравилось носить невероятное обручальное кольцо с бриллиантом в десят
ь каратов, ездить в его лимузинах, показывая нос францисканским монахиня
м в старом сиротском приюте на Первой Улице. Как не она знала и того, что ФБ
Р затягивала свою сеть на нём всё туже. Она видела, как богатый, явно привл
екательный мужчина осыпал её любовью, или так она думала в то время. Она не
имела представления, что она была последней попыткой вывезти партию тов
ара из страны. Она и не подозревала никогда, что была для него меньше, чем н
ичем Ц красивой, невинной женщиной, которую никто никогда не стал бы под
озревать. Его безупречная простушка.
До того дня, когда она подслушала ужасный разговор, который, как предпола
галось, никогда не должна была услышать.
Она рассказала Марии тихим шёпотом, как свидетельствовала против него и
вернула себе собственную свободу. И как потом Эберхард, которого после в
сего этого ФБР всё-таки сумело упустить, всерьез пришёл за ней.
Мария пила маленькими глотками свой портвейн и слушала.
Она рассказала Марии как он, наконец, заманил её в ловушку на старый забро
шенный склад, измученную бегом и уставшую прятаться, испуганная, она сде
лала то единственное, что она могла сделать, когда он нацелил на неё свой п
истолет.
Она убила его, прежде чем он смог убить её.

* * *

На это Мария взмахнула нетерпеливой рукой.
- Эт-та не настоящая история. Зачем ты рассказываешь мне это? - осуждающе сп
росила она.
Эдриен моргнула от удивления. Она только что рассказала женщине то, что б
оялась кому-нибудь вообще рассказать. То, что она убила человека. Она сдел
ала это в целях самозащиты, конечно же, но она убила человека. Она рассказа
ла Марии вещи, которые никому никогда до этого не доверила, а женщина отма
хнулась от них. Почти обвинив её в том, что она даром потратила её время.
- Что ты имеешь в виду Мария? Это было на самом деле, - защищаясь, сказала она
. - Это произошло. Я была там.
Мария покопалась в своём маленьком запасе английского, чтобы найти нужн
ые слова.
- Да, да, сеньорита. Может, эт-та и было на самом деле, но эт-та не важно. Эт-та пр
ошло и забыто. И не поэтому вы рыдаете, будто настал конец света. Расскажит
е мне настоящую историю. Кого волнует, откуда пришли вы, или я? Важен сегод
няшний день. Вчерашний день Ц эт-та кожа змеи, которую она сбрасывает мно
го раз.
Эдриен сидела долго молча, пока озноб пробегал вниз по позвоночнику, и до
брался до её живота. Часы в столовой пробили четверть часа и Эдриен посмо
трела на Марию, по новому оценив её.
Сделав глубокий вдох, Эдриен рассказала ей о Далките-на-море. О Лидии. И о С
идхоке. Карие глаза Марии светились искрами, и Эдриен наслаждалась редки
м зрелищем того, что, она могла поклясться, мало кому доводилось видеть. Ма
ленькая смуглая женщина смеялась, хлопала в свои маленькие ладошки, слуш
ая о её любви и времени, проведённым с Хоком. Она вникала в детали, охала на
д детской, сердито смотрела на неё за то, что она часто упоминала имя Адама
, ахала над их временем, проведённым вместе в Устере, вздыхала о той свадьб
е, которой должна была произойти.
- Ах…наконец….эт-та настоящая история, - кивнула Мария.

* * *

В 1514 году Хок отчаянно пытался заснуть. Он слышал, что человек может замёрз
нуть до смерти, если заснет в снегу. Но или в этом сугробе было чертовски с
лишком холодно или он ещё не достаточно напился. Он сможет это исправить.
Вздрогнув, он поплотнее запахнул свой плед, защищаясь от колючего, завыв
ающего ветра. Неуверенно поднявшись на ноги, он, покачиваясь, принялся по
дниматься по внешней лестнице к крыше, зная, что стража часто держит неск
олько бутылок наверху, чтобы согреваться, пока они стоят на посту.
Но ему не повезло. Ни стражи, ни бутылок. Как он мог забыть? Вся стража была
внутри , где было тепло. Только он один был снаружи
. Он бессмысленно пнул ногой снег на крыше, потом застыл, когда тень с
двинулась с места, чернея на фоне блестящего снега. Он бросил косой взгля
д и всмотрелся сквозь мокрые кружащиеся снежинки.
- Какого черта ты здесь делаешь, Гримм?
Гримм неохотно оторвался от своего неизменного осмотра наступающего с
умрака. Он уже собирался объяснять, но, увидев лицо Хока, вместо этого пром
олчал.
- Я спросил, что ты делаешь здесь, Гримм? Мне говорили, ты практически живёш
ь теперь на моей крыше.
Внезапно разъярившись, Гримм резко возразил.
- Ну а мне говорили, что ты практически живёшь теперь в бутылке виски!
Хок застыл и потёр небритый подбородок.
- Не кричи на меня, сукин ты сын! Ты был тем, кто лгал мне о моей… - Он не смог ск
азать это слово. Не мог даже думать об этом. Его жена, насчёт которой Гримм
был прав. Его жена, которая оставила его ради Адама.
- Ты такой невероятно тупой, что даже не можешь увидеть правду, когда она п
рямо перед твоим носом? - резко сказал Гримм.
Хок пьяно покачнулся, Боже, где он слышал эти слова раньше? Почему застави
ли его сердце перевернуться в груди?
- Что ты делаешь здесь, Гримм? - упрямо повторил он, вцепившись в парапет, что
бы устойчивей стоять на ногах.
- Жду проклятую падающую звезду, чтобы я смог загадать, чтобы она вернулас
ь назад, ты пьяный придурок.
- Я не хочу, чтобы она вернулась, - прорычал Хок.
Гримм громко фыркнул.
- Я мог бы однажды всё испортить, но я не единственный, кто позволил вмешат
ься своим эмоциям. Если бы ты отбросил прочь свою гордость и гнев, то понял
бы, что девушка никогда бы охотно не оставила тебя ради этого проклятого
кузнеца!
Хок вздрогнул и потер лицо.
- О чём ты говоришь, парень?
Гримм пожал плечами и отвернулся, его потемневшие глаза сосредоточенно
рассматривали небо.
- Когда я подумал, что она разбила тебе сердце, я попытался развести вас дв
оих в стороны. Проклятье, это было чертовски глупо с моей стороны, сейчас я
знаю это, но я сделал то, что считал наилучшим в то время. Какого чёрта я мог
предположить, что вы оба влюбились друг в друга? У меня не было такого опы
та. Мне это казалось кровавой битвой! Но сейчас, снова вспоминая об этом, я
полностью уверен, что она любила тебя с самого начала. Если бы мы все могли
смотреть вперед с такой же ясностью. Если бы ты вытащил свою голову из бут
ылки и приподнял свою упрямую задницу на достаточно долгое время, то у те
бя тоже могло бы развиться острое зрение.
- Она-сказала-что-любила-кузнеца, - тщательно выплевывая каждое слово, прог
оворил Хок.
- Она сказала, если ты припоминаешь, что любила его как Эвер-Харда. Скажи мн
е, Хок, как она любила своего Эвер-Харда?
- Я не знаю, - взревел Хок.
- Попытайся представить. Ты сам мне говорил, что он разбил ей сердце. Вот чт
о она говорила тебе о нём, пока ты держал её…
- Заткнись, Гримм! - прорычал Хок, гордо удаляясь прочь.

* * *

Хок бродил по покрытым снегом садам, прижав руки к ушам, чтобы заглушить х
лынувший поток голосов. Он отнял руки от них только на время, достаточное
лишь для того, чтобы сделать ещё один большой глоток из бутылки, которую с
тянул у конюха. Но забвение так и не приходило и голоса не умолкли Ц они с
тановились всё громче и чётче.
« Я люблю тебя, Сидхок. Я верю тебе всем моим сердцем и даже больше
».
« Ни один из моих соколов не слетел с моей руки, не вернувшись обрат
но », - предупреждал он её в начале того волшебного лета.
« Ты был прав насчёт своих соколов, Сидхок », - сказала она, когд
а уходила с Адамом. Он в течение многих ночей обдумывал, почему она сказал
а эти слова; они были совершенно не понятны ему. Но сейчас какой-то намёк н
а понимание просочился сквозь его оцепенение.
Прав насчёт своих соколов…
Неужели его собственная ревность и незащищённость от кузнеца настольк
о затуманили ему глаза?
Ни один из моих соколов не слетел с моей руки…
Ноги Хока подогнулись, когда ужасная мысль пришла к нему в голову.

В день их свадьбы, её не было рядом с ним более двух часов. Он никак не мог на
йти её. Затем она поспешно вышла из башни. Он хотел вернуть её обратно в сл
адкую прохладу, чтобы там заняться с ней любовью, но она осторожно и насто
йчиво увела его прочь. И вместо башни, они отправились в конюшню.
Что она делала в башне в день их свадьбы?
Он промчался сквозь замёрзший сад и запрыгнул на низкую каменную стену,
пролетев через нижний двор. Он распахнул дверь башни и остановился, глуб
око вдыхая воздух в свои лёгкие. Там было слишком темно, после того, как сп
устилась ночь. Он вышел наружу и распахнул ставни. Света немного, но возмо
жно его будет достаточно.
Хок стоял в центре круглой башни, воспоминания кружились вокруг него. На
конец его глаза приспособились к мраку. Что ты пыталась мне сказат
ь, девушка ?
Его сознание металось, пока его глаза блуждали по полу, потолку, стенам…

Там.
Он подошёл к стене у двери - там была надпись. Написана маленькими буквами
на тёмной стене белым известняком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43