Эдриен попыталась вспомнить, каким образом в стар
одавние времена люди тренировали птиц для охоты.
В башне пахло лавандой и специями, тяжелый мускусный запах проникал чере
з каменные стены от прилегающей к башне оранжереи. Это было такое спокой
ное место. Ох, как легко она может привыкнуть к тому, чтобы никогда снова н
е слышать шум транспорта; никогда снова не оглядываться через плечо; ник
огда больше не увидеть Новый Орлеан Ц конец всем побегам, укрытиям и стр
ахам.
Стены башни были прохладными и чистыми на ощупь, ничего похожего на каме
нные стены грязной, песчаной тюремной камеры в Новом Орлеане, где она одн
ажды сидела.
Эдриен вздрогнула. Она никогда не забудет эту ночь.
Борьба началась из всех возможных причин Ц поездки в Акапулько. Эдриен
не хотела ехать. Эберхард настаивал.
- Отлично, тогда поехали со мной, - сказал она.
- Я слишком занят, я не смогу взять отпуск, - ответил он.
- Какая польза от твоих денег, если у тебя нет времени наслаждаться жизнью
? - спросила его Эдриен.
Эберхард ничего не ответил, он просто смерил ее разочарованным взглядом
, который заставлял ее чувствовать себя неуклюжим подростком, неловкой и
нежелательной сиротой.
- Хорошо, почему ты продолжаешь отправлять меня в эти поездки в одиночест
ве? - спросила Эдриен, стараясь оставаться зрелой и сдержанной, но в конце
ее вопроса прозвучала жалобная нота.
- Сколько раз я должен объяснять тебе? Я пытаюсь дать тебе образование, Эдр
иен. Если ты когда-нибудь думала, что сироте, которая никогда не была в общ
естве, будет легко стать моей женой, тогда подумай об этом снова. Моя жена
должна быть культурной, искушенной, европейски…
- Не посылай меня снова в Париж, - торопливо сказала Эдриен. - В прошлый раз т
ам неделями шел дождь.
- Не прерывай меня снова, Эдриен. - Его голос был спокойным, слишком спокойн
ым и тщательно взвешенным.
- Разве ты не можешь поехать со мной Ц хотя бы раз?
- Эдриен!
Эдриен застыла, чувствуя, что ведет себя глупо и неправильно, даже не смот
ря на то, что она знала, что она поступает разумно. Иногда она чувствовала,
что он как будто не желает видеть ее рядом с собой, но в этом не было смысла
Ц он собирался жениться на ней. Он готовил ее к тому, чтобы стать его жено
й.
Но все равно, у нее были сомнения…
Вернувшись из недавнего путешествия в Рио, она услышала от своих старых
друзей в «Блайнд Лемон», что Эберхард не так уж много времени проводил в с
воем офисе Ц но его видели в его роскошном Порше с такой же роскошной брю
неткой. Приступ ревности пронзил ее.
- Кроме того, я слышала, что ты не работаешь слишком усердно, ко
гда я уезжаю, - пробормотала она.
Тогда борьба началась всерьез, напряжение возрастало до тех пор, пока Эб
ерхард не сделал то, что удивило и ужаснуло Эдриен настолько, что она всле
пую выбежала в душную новоорлеанскую ночь.
Он ударил ее. И, воспользовавшись ее ошеломленной пассивностью, - не один р
аз.
Рыдая, она запрыгнула в Мерседес, который Эберхард нанял для нее. Она нада
вила на акселератор и машина рванулась вперед. Она ехала вслепую, на авто
пилоте, окрашенные тушью слезы оставляли следы на кремовом шелковом кос
тюме, который Эберхард выбрал, чтобы она надела его этим вечером.
Когда полиция вытащили ее из машины, утверждая что она ехала со скорость
ю более ста миль в час, она знала, что они лгут. Они были друзьями Эберхарда.
Возможно, он позвонил им в тот момент, когда она покинула его дом; он знал, к
акой дорогой она всегда ездит домой.
Эдриен стояла рядом со своей машиной вместе с полицейскими, ее лицо было
опухшим и в синяках, ее губа кровоточила, она всхлипывала и извинялась го
лосом, в котором слышались истерические нотки.
Только гораздо позже ей пришло в голову, что ни один из полицейских даже н
е спросил, что случилось с ее лицом. Они допрашивали несомненно избитую ж
енщину, не показывая даже унции заинтересованности в том, что случилось.

Когда они надели на нее наручники, отвезли ее в участок и позвонили Эберх
арду, она вовсе не удивилась, когда, повесив трубку, они печально посмотре
ли на нее и отправили ее в камеру.
Три дня провела она в этом адском месте, вот так Эберхард смог настоять на
своей точке зрения.
Именно этой ночью она поняла, как он опасен на самом деле.
Эдриен обняла себя руками в прохладе башни, отчаянно пытаясь изгнать обр
азы красивого мужчины по имени Эберхард Дэрроу Гарретт и глупой молодой
женщины, которая вела одинокую, защищенную жизнь в сиротском приюте. Она
была такой легкой добычей. Ты видел маленькую сироту Эдри-Анни? Мал
енькая дурочка Эберхарда . Где она слышала эти издевательские слов
а? На яхте Руперта, когда они думали, что она ушла вниз, чтобы принести еще н
апитков. Она яростно задрожала. Я никогда не буду больше игрушкой м
ужчины !
- Никогда, - громко поклялась она. Эдриен потрясла головой, чтобы остановит
ь болезненный поток воспоминаний.
Дверь отворилась, впуская внутрь широкую полосу яркого солнечного свет
а. Затем она снова закрылась и воцарилась абсолютная темнота.
Эдриен застыла, собралась и заставила свое сердце биться медленнее. Она
это уже испытала. Прятаться, ждать, быть слишком напуганной чтобы вздохн
уть, из опасения выдать охотящемуся за ней ее точное местоположение. Ско
лько она убегала и пряталась! Но нигде не было убежища. До тех пор, пока она
наконец на нашла его на темных улицах Сиэтла, пройдя через вечность мрач
ного ада, по каждой проселочной дороге между Новым Орлеаном и пристанище
м на северо-восточном тихоокеанском побережье.
Горькие воспоминания грозили захлестнуть ее, когда хриплый напев наруш
ил тишину.
Хок? Поет? Колыбельную?
Гэльские слова звучали хрипло, раскатисто и глу
боко Ц почему она не подозревала, что его голос походит на тягучие ириск
и? Он почти мурлыкал, когда говорил; он мог соблазнить мать-аббатису Свято
го Сердца, когда пел.
- Тебе интересно, не так ли? Я вижу, ты пришла по своей
собственной воле. - Его шотландский акцент прокатился по башне, когда он з
акончил припев.
- Пришла куда? - вызывающе спросила она.
- Чтобы приучаться к моим рукам. - В его голосе звучало удивление, и она слыш
ала шуршание его килта, когда он двигался в кромешной тьме.
Она не удостоит это заявление ответом.
После долгой паузы, килт снова зашуршал, затем она услышала:
- Ты знаешь, каким качествами должен обладать сокольничий, сердце мое?
- Какими? - проворчала она вопреки себе, потихоньку двигаясь назад. Она выт
янула руки в темноту, подобно самодельным антеннам.
- Это требовательная должность. Немногие мужчины могут быть квалифициро
ванными сокольничими. Немногие обладают нужным характером. Сокольничи
й должен быть человеком бесконечного терпения, острого слуха и поразите
льного зрения. Он должен быть смелым духом, и обладать нежной, но твердой р
укой. Он должен постоянно приспосабливаться к своей птичке. Знаешь, поче
му?
- Почему? - прошептала она.
- Потому что соколы Ц очень чувствительные и легковозбудимые создания,
сердце мое. Считается, что они страдают от головной боли и других человеч
еских болезней, настолько они чувствительны. Их чрезвычайная восприимч
ивость делает их самыми прекрасными и самыми успешными охотниками во вс
е времена, но также может сделать их и самыми требовательными. А неприруч
енный… ах, моя сладкая, неприрученный сокол Ц это самый настоящий вызов
из всех. И наиболее стоящий.
Она не станет спрашивать, что значит неприрученный.
- Ты спрашиваешь себя: «что значит неприрученный?» в глубине своей упрямо
й, закрытой душе, сердце мое? - Он раскатисто рассмеялся и смех эхом отозва
лся от каменных стен внезапно ставшей благоуханной башни.
- Хватит звать меня «сердце мое», - пробормотала она, двигаясь назад, очень
осторожно. Она должна найти стену. Башня была круглой, так что стена рано и
ли поздно приведет ее к двери. Она с таким же успехом могла бы быть слепой
в этой полной темноте.
Она услышала его шаги по каменному полу. О небеса, как он мог видеть ее? Но о
н направлялся прямо к ней! Она украдкой и медленно попятилась.
- Я знаком с темнотой, девушка, - предупредил он. - Я найду тебя. Я Ц лучший из
сокольничих.
Она ничего не ответила, не издала ни звука.
- Неприрученный сокол Ц это дикий, взрослый сокол, - продолжал он, в его гол
осе содержался намек на улыбку. - Обычно сокольничий отказывается приним
ать вызов и тренировать такую птицу, но иногда, под очень редкой луной, так
ой, например, как та полная луна, которая была вчера вечером, сокольничий з
амечает такую прекрасную птицу, такого великолепия, что он отбрасывает в
се предосторожности и ловит неприрученную птицу, поклявшись привязать
ее к себе. Он клянется, что заставит ее забыть все ее дикое свободное прошл
ое, - прошло ли оно в темноте или на свету Ц и даст ей свободу только в будущ
ем, рядом с ее сокольничим.
Она не должна отвечать ему, он последует на ее голос.
- Мой сладкий сокол, мне рассказать тебе, как я буду укрощать тебя?
Тишина, абсолютная тишина. Они кружили в тишине, как осторожные животные.

- Сначала я закрою мою леди черным шелковым капюшоном, чтобы лишить ее зре
ния.
Эдриен задушила свое негодующее восклицание дрожащей рукой. Складки ее
платья зашелестели, когда она быстро отступила в сторону.
- Потом я притуплю ее когти.
Мелкие камешки усыпали пол почти на целый ярд. Она отступила назад, прихв
атив свои юбки, чтобы они были неподвижны.
- Я прикреплю путы и изящные колокольчики к ее лодыжкам, чтобы я мог знать
о каждом ее движении, потому что я тоже нахожусь в темноте.
Она издала затрудненный вздох Ц почти задохнулась Ц и затем обругала с
ебя за ошибку, зная, что он проследит ее путь по ее предательскому вздоху.
Она знала, что его стратегия заключалась в том, чтобы продолжать говорит
ь до тех пор пока он не спровоцирует ее на то, чтобы выдать себя. И чт
о потом ? Она могла только догадываться. Станет ли Хок заниматься с н
ей любовью здесь и теперь в темноте башни? Дрожь пробежала по ее телу, и он
а не была уверена, было ли это от страха. Она вовсе не была в этом уверена.
- Затем Ц ремешок, чтобы привязать ее к ее шесту, до тех пор, пока мне не нуж
но будет больше привязывать ее. До тех пор, пока она не станет привязана св
оей собственной свободной волей. И самая лучшая часть Ц длинный, медлен
ный процесс, в течение которого она привяжется ко мне. Я буду петь ей, одну
и ту же сладкую песню, до тех пор, пока она не привыкнет к звуку моего и толь
ко моего голоса…
И его богатый, напоминающий ириски, голос начал тот же хриплый напев колы
бельной, от которого таяла ее воля.
Эдриен медленно отступила назад; она практически почувствовала колеба
ния воздуха, когда он прошел рядом с ней, почти в дюймах от нее. Где же эта ст
ена?
Она почти закричала, когда он нашел ее в темноте, и некоторое время сопрот
ивлялась его железной хватке. Его дыхание овевало ее лицо, и она сопротив
лялась его объятиям.
- Спокойно, мой сладкий сокол. Я не причиню тебе вреда. Никогда, - хрипло прош
ептал он.
Эдриен чувствовала обжигающий жар его бедер через тонкое шелковое плат
ье. Она была окутана опьяняющим запахом мускуса и мужчины.
« Ох, красивый мужчина, почему я не смогла встретиться с тобой до то
го, как моя последняя иллюзия была разрушена ?» - сокрушалась она. Она
сражалась с его руками, обнимавшими ее, баюкавшими ее.
- Отпусти меня!
Хок проигнорировал ее протесты, притянув ее ближе в стальных объятиях.
- Да, я просто должен ослепить тебя. Или, возможно, мне придется связать теб
е руки и зарыть тебе глаза шелком, и положить тебя на мою постель, раздеть
догола и оставить тебя открытой только одним ощущениям, до тех пор, пока т
ы не привыкнешь к моим прикосновениям. Укротит ли это тебя, мой сладкий со
кол? Сможешь ли ты полюбить мои прикосновения? Жаждать его, как я жажду теб
я?
Эдриен судорожно сглотнула.
- За соколом нужно ухаживать с непрестанной и суровой любовью. Когда ты за
бираешь у него свет, ослепляешь его, он учится ощущать другими органами ч
увств. Чувствами, которые не лгут. Сокол Ц мудрое создание, он верит тольк
о в то, что он чувствует, что он может держать в своих когтях или клюве. Трог
ать, обонять, слышать. Когда ему медленно возвращают его зрение и свободу,
он привязывается к руке, которая делает это для него. Если он не в состояни
и доверять своему хозяину, и не демонстрирует ему абсолютную преданност
ь в конце своего обучения Ц он будет пытаться сбежать при каждой возмож
ности. - Он остановился, его губы задохнулись рядом с ее. - Ни один из моих со
колов ни взлетел с моей руки, чтобы потом не вернуться, - предупредил он.
- Я не глупая птица…
- Нет, не глупая, но прекраснейшая. Сокол Ц единственная среди птиц, котор
ая может соревноваться с ястребом в высоте полета, скорости и аккуратнос
ти. Не говоря уже о силе своего сердца.
Она проиграла ему уже в тот момент, когда он начал петь. И она больше не про
тестовала, когда его губы слегка потерлись о ее. Не сопротивлялась она и в
следующее мгновение, когда руки Хока на ее теле стали твердыми, горячими
и требовательными. Уговаривающими. Притязательными.
- Ты взлетишь для меня, сладкий сокол? Я вознесу тебя выше, чем ты когда-либо
была. Я научу тебя достигать высот, о существовании которых ты только меч
тала, - пообещал он, покрывая поцелуями ее подбородок, нос, ее веки. Его руки
обхватили ее подборок в темноте, он ощущал каждый изгиб, каждую плоскост
ь и шелковистую впадинку на ее лице и шее своими руками, запоминая нюансы.

- Почувствуй меня, девушка. Ощути, что ты делаешь со мной! - Он прижался своим
телом к ее телу, и покачал бедрами, для того, чтобы она почувствовала его р
азбухшую мужественность, которая поднималась под его килтом и дразнила
внутреннюю часть ее бедер.
И вот нашлась стена, просто она была за ее спиной все это время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43