— Что дальше? — спросил он.
— А дальше выпьем и закусим за ваш счет. А утром отправимся принимать у вас дела...
* * *
...Мне ярко и отчетливо запомнился бой Королева с Шоцикасом, состоявшийся в Москве. Это было незабываемое зрелище. В том бою Королев в первый раз за всю свою боксерскую карьеру оказался в нокдауне.
Это был второй раунд финального боя на первенство страны. Шоцикас переиграл Королева и, подловив его на атаке, провел коронный контрудар боковым левой. Он пришелся точно в подбородок, но Королев не упал, как это бывает обычно, лицом в брезент. Он опустился на колени, опершись перчатками о пол, и рефери открыл счет.
Все зрители повскакивали со своих мест и, раскрыв рты, смотрели на невиданное зрелище — непобедимый Королев оказался в нокауте! Однако это продолжалось недолго. На счете «четыре» чемпион встал на ноги и принял стойку. Он не позволил себе передохнуть до счета восемь, хотя имел на это полное право. Он встал и продолжал драться. Хотя теперь это был уже оборонительный бой.
И все же чемпион оставался чемпионом! Королев нашел в себе силы перейти в наступление и отправил, в свою очередь, Шоцикаса в нокдаун. Это были достойные соперники. И хотя победу тогда присудили Королеву, лично меня посетила уверенность, что чемпиона можно победить.
Шоцикас стал чемпионом страны на следующий год. Правда, это произошло из-за того, что в первенстве не участвовал сам Королев, повредив перед соревнованиями руку.
Что же касается меня, то в тот год я так и не смог
встретиться с Королевым на ринге. Дело в том, что,
участвуя в дружеском матче с командой Венгрии, я побывал в нокауте. Рассказывать об этом больно и печально, но венгр Ружичка, с которым я боксировал,
нарушил правила и нанес мне сокрушительный удар в
висок после гонга, извещающего об окончании раунда. Его дисквалифицировали, а я вынужден был провести полгода на обязательном восстановительном лечении. Нокауты никому даром не обходятся.

все-таки я вновь оказался на ринге и одержал одну за другой двадцать побед подряд, в десяти из которых победил, отправив соперников в нокаут. Но меня ждал бой с Королевым. Он должен был состояться на Первой спартакиаде народов СССР в 1956 году...
...То, что я узнал о Веретенникове и о деятельности его фирмы, повергло меня в ужас. Такого беспредела, какой творился им и его людьми, я просто не мог себе представить. Даже сравнивая его с Маэстро, я убеждался, что шулер — желторотый птенец. Куда ему тягаться с таким «крестным отцом», каковым оказался Веретенников.
Еще больше насторожил меня тот факт, что Веретенников сговорился с Маэстро о совместных действиях Об этом мне сообщил Андрон Турин, с которым мне удалось повидаться в один из сентябрьских понедельников.
Турин сам приехал в Ольгинку по делам своего нового босса и нашел меня все в той же палате санатория, где я обосновался. К тому времени мне удалось отправить сына с женой и внучку в Санкт-Петербург, жившим там родственникам.
Ты представляешь, что они теперь натворят? — спросил я у Андрона, который молча курил у открытого окна в моей палате.
Хуже не будет, — уверенно ответил Турин. — Может, наконец успокоятся...
Как же, дожидайся! И потом, нельзя оставить Маэстро безнаказанным, да и Веретенникову не мешало бы указать его место...
Ты что? Совсем спятил? Это же Веретенников! За ним миллионы долларов, связи во многих странах мира. Мафия! Ты как хочешь, а я в эти игры не играю. Меня вполне устраивает теплое местечко под боком у Георгия Ильича, которое он мне предложил.
И что это за место?
Сборщика дани.
Ну конечно.. Черт с тобой! Живи как знаешь.
А я не остановлюсь ни перед чем, пока Маэстро и Веретенников не ответят за свои делишки...
Ну-ну! Долго тебе придется ждать, — скривился в усмешке Андрон. — Они завтра будут в ресторане, которым прежде владел Маэстро, отмечать свои первые совместные успехи в бизнесе. Меня пригласили... Хорошо погуляем! А ты... Хрен ты им чего сделаешь!
Тоже мне, Робин Гуд из Ольгинки... недоделанный... Прощай! И не глупи! Вот тебе мой совет!
Глупить я не собирался, но и сидеть сложа руки тоже. Отыскав Старшину, я рассказал ему о том, что узнал от Турина,
— Значит, говорите, они собираются обмыть свой договор о сотрудничестве? — переспросил Петр, медленно цедя слова сквозь зубы, при этом о чем-то раз мышляя. — Очень хорошо! Если мне не изменяет па мять, ресторан, которым владел Маэстро, находится у самого въезда в Туапсе. Правильно?
— Да, это ресторан «Черноморка», — подтвердил
— Мы с ребятами тоже подъедем... Полюбуемся, как гуляют новоявленные российские крезы.
— Что вы собираетесь предпринять? — осведомился я.
— Приезжайте и все сами увидите. Билеты на это зрелище бесплатные.
Во вторник вечером я, будто невзначай, завернул современному двухэтажному строению из стекла и бетона, стоявшему на развилке двух дорог в настоящем зеленом оазисе, образованном рощей эвкалиптовых. Иномарку Веретенникова и «жигули» маэстро заметил у входа в ресторан. Значит, сбор действующих лиц обещанного мне «зрелища» уже состоялся.
А вот появились на авансцене и еще двое знакомых, бывшие воины-афганцы Выборной и Тарский. Алексей Выборной остановился, будто невзначай, у белых «жигулей» Маэстро, неторопливо достав пачку сигарет, закурил. Затем, повертев пустую пачку в руках, небрежно скомкал се и бросил под днище машины.
Так просто, подумал я. Неужели не будет ни стрельбы, ни погони? Да, этого ничего не было. Когда подвыпившие «клиенты» выкатились чуть не в обнимку из дверей ресторана, телохранители помогли им восстановить вертикальное положение и некоторое равновесие. Помахав друг другу на прощание ручками, Веретенников и Маэстро плюхнулись на задние сиденья своих машин Водители завели моторы почти одновременно. И тут же полыхнул взрыв, который буквально разметал «жигули» вместе с хозяином на мелкие частицы. Пострадала и иномарка Веретенникова. Взрывной волной ее перевернуло колесами вверх. Контуженного Веретенникова извлек из кабины подъехавший наряд милиции. Под бели ручки его препроводили в милицейскую «канарейку» и тут же увезли в направлении горотдела.
Поскольку на место происшествия прибыли серьезные начальники, я не стал больше «светиться». Потихоньку объехав капитана Казакова, опрашивающего свидетелей, я помчался в сторону родного поселка. По дороге обдумал свое поведение в дальнейшем.
Несколько позднее мне стало известно, что Веретенников задержан по подозрению в организации террористического акта против своего конкурента.
Той же ночью мы вновь собрались у причала, где я имел удовольствие познакомиться с боевыми ребятами, прошедшими трудную школу афганской войны.
— Это дело следует отметить, — предложил Петр Зверев. — За успешную акцию...
— Нет, Старшина, — ответил Выборное, — пьянствовать еще не время. Я не думаю, чтобы Веретенников сдался так просто. Вряд ли его смогут засадить в тюрьму. Раньше он с помощью своих осведомителей все разузнает и прикажет от нас избавиться.
— Не исключено, — сразу посерьезнел Петр. — Поэтому всем вам на какое-то время необходимо исчезнуть. Я же покинуть дом не смогу. Вы знаете, что у меня больна мать-старушка, прикована к постели. А жену с сынишкой я уже отправил в Ялту к родне. Так что мне придется остаться. Заодно я смогут отслеживать обстановку.
— И все же надо как следует замаскировать наш отход, — веско проговорил Леонид Тарский. — Так, чтобы нас никто не искал.
— Подстроить вам автомобильную катастрофу, что ли? — проговорил Старшина без тени улыбки на лице.
— Это выход! — сказал Тарский.
— Попробуем...
«Ниву», в которой я последнее время ездил, нашли на следующий день у пристани. В местной газете тут же появился некролог, извещавший родных и близких о трагической гибели бывшего чемпиона страны по боксу Шорина Владимира Степановича и двух молодых ветеранов афганской войны Выборнова Алексея и Тарского Леонида Приводились и некоторые подробности происшедшего. Все трое отправились на рыбалку за ставридой, но с моря не вернулись. На берегу
а были найдены остатки их шлюпки. Тела утонувших
найти не удалось...
...Меня весьма забавляли потуги следствия, представленного совсем еще юной девушкой, недавно окончившей юридический вуз, доказать мою виновность по статье 66-й УК России. Смешно было слушать, как следователь прокуратуры Лариса Васильевна Псстунова из кожи вон лезла, придумывая на допросах заковыристые вопросы, которые, как ей казалось, были верхом изобретательной мысли.
Молоденькая Лариса пыталась «присвоить» погибшему при взрыве у ресторана «Черноморка» Маэстро категорию потерпевшего от террористического акта. А меня, соответственно, возвести в ранг американского террориста, прибывшего в Россию, чтобы чинить беспредел. Но к государственным деятелям Маэстро не принадлежал, к общественным тем более, не был он и представителем власти.
— Но, может быть, все-таки Маэстро... простите, Алексей Алексеевич Сигаев является членом или хотя бы кандидатом в члены какой-нибудь партии, входил в избирательный блок, занимался общественной работой? — умоляюще глядя невинными голубыми глазами, спрашивала меня по три раза на дню милая девушка. Я же ничем ей помочь не мог. Не взволновало меня и то, что Лариса стала копаться в моей кинематографической деятельности, а затем и в организации увеселительных заведений. Все это меня только развлекало.
Так продолжалось довольно долго. Я уже предвкушал день и час, когда следователь прокуратуры извинится передо мной за своих коллег, незаконно задержавших меня, и отпустит восвояси, как вдруг громом среди ясного неба прозвучал вопрос на одном из допросов:
— Вы знаете, что значит оказаться осужденным по статье 102-й? «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах»!
— А я-то тут при чем? — сразу напрягся я. — Лично никогда никого и пальцем не тронул.
— И все же! Я в последние дни много раз бывала в санатории «Кубань», интересовалась делами товарищества с ограниченной ответственностью «Авиценна», которое вы возглавляете.
— И что же? — Сам не знаю отчего, но меня про брала дрожь и тело покрылось холодным потом.
— А то, господин Веретенников, что вас ожидают серьезные неприятности... — нагнетала обстановку следователь. — Вы и доктор Гришин занимались умышленными убийствами!
— Как это?.. Клевета! У вас нет доказательств! У вас, как я слышал, это называется «брать на пушку»...

Никогда еще я не срывался на истерический крик на допросах, а тут не выдержал.
— Как вы знаете, убийством называется посягательство на жизнь человека, — расхаживая по комнате допросов, словно профессор перед студенческой аудиторией, продолжала следователь. — Началом жизни считается появление на свет плода человеческого во время родов. Поэтому лишение жизни ребенка в такой момент и позднее является самым настоящим убийством... Скажите, господин Веретенников, скольких детей загубили вы вместе с Гришиным и как избавлялись от детских трупов?
— Вы!.. Вы не смеете! Это подлый шантаж! Меня оболгали! Гришин!.. Это только Гришин!..
— Что — Гришин? Договаривайте, раз начали,..
— Не дождетесь! Считайте, что с этого момента имеете дело с глухонемым от рождения. Последними моими словами, произнесенными вслух, будут такие: требую сообщить в консульство США о незаконном задержании гражданина Америки... — Эта милая девушка сразу стала мне ненавистна, как злейший враг.
— Ступайте в камеру, гражданин Америки, и подумайте над своим положением. Оно очень и очень незавидное. А в консульство США мы уже о вас сообщили. Там согласны с тем, что вы будете судимы по российским законам!
После этого допроса я потерял покой и сон. А тут еще доверенное лицо среди надзирателей в следственном изоляторе, где я находился, передал информацию с воли. Моим ребятам удалось установить, что старый боксер оказался жив и скрывается у кого-то из своих знакомых крымских татар, живущих в поселке Черный Аул. Я. приказал уничтожить его. Не хватало еще, чтобы мой следователь заполучил такого опасного свидетеля обвинения, как Шорин. Не дождется!..
Итак, Шорин скрывался в селении Черный аул. Я решил подготовить план действий для своих боевиков и передать его через того же надзирателя. Я предложил Николя устроить засаду у аула и схватить ничего не подозревающего Деда. А еще лучше прямо на месте разрезать его на куски. Труп прятать не надо. Пусть все думают, что Деда убили местные татары, зверски ? убили! Это подольет масла в огонь межнациональных 2 распрей, натравит одних людей на других, а значит, прибавится работы и без того загруженным милиционерам и прокуратуре. Глядишь, милая Лариса перестанет искать на меня компромат...
* * *
...Первая спартакиада народов СССР собрала под свои знамена лучших из лучших, и не только в нашем виде спорта. И все же меня в те дни больше всего, естественно, интересовал бокс. Соревнования проходили в жесткой борьбе. В Москву приехало сто восемьде-сяь лучших боксеров страны. Шестеро из них вскоре станут призерами XVI Олимпийских игр в Мельбурне.
Тяжеловесов было шестнадцать, в их числе и будущий трехкратный чемпион Европы, шестикратный чемпион страны Андрей Абрамов. В финал также вышли Лев Мухин, который через несколько месяцев завоюет серебро в Мельбурне, и Альгирдас Шоцикас. Я же, проведя три боя, в которых нокаутировал боксера из Армении Абовяна, выиграл по очкам у ленинградца Буманова и чемпиона Эстонии Муэра, должен был встретиться с Королевым. Однако вышло по-другому.
Королев все сделал, чтобы вернуть утраченный титул чемпиона страны, но ведь ему к тому времени исполнилось уже тридцать девять лет. Кто еще мог похвастаться таким долголетием в боксе? И хотя никто не верил, что он сможет снова стать первой перчаткой страны, сам Николай был убежден в этом свято и продолжал тренироваться.
На спартакиаде Королев, ошеломив всех предсказателей, выиграл все предварительные бои, нокаутировав в первом же раунде двадцатидвухлетнего тяжеловеса Виталия Потапова, обеспечив себе право дальнейшей борьбы за золото спартакиады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55