— Это русское посольство. Кстати, когда-то я был знаком с послом вашей страны Анатолием Федоровичем о Добрыниным. Умнейший человек и большой дипломат! а
Войдя в подъезд дома, Алек показал свое удостоверение человеку в твидовом костюме, который без слов пропустил нас в холл, ведущий к лифту. У лифта, а затем и на четвертом этаже Алек опять предъявил свое удостоверение.
Мы . вошли в комнату без номера. И я обомлел. Передо мной висели на стенах картины, этюды, эскизы, лежали на полу папки с графикой. Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и начать поиски знакомых произведений, входивших в коллекцию вологодского купца Федорова. Кое-что я отыскал, но основных полотен — самых ценных — здесь не оказалось. И главное, не было картины, принадлежавшей кисти Антониса Ван Дейка...
На следующий день я должен был отправиться домой, но Алек не дал мне хоть часик-другой почувствовать себя туристом. Он устроил мне свидание с богатым коллекционером, имевшим деловые связи с Россией.
Свидание должно было состояться в небольшом городке Кротонна-Гудзоне, находившемся примерно в сорока километрах к северу от Нью-Йорка.
Снова аэропорт, снова салон самолета, на этот раз, правда, более комфортабельного. Гигантский лайнер «Ди-Си-10» быстро доставил нас в пункт назначения, откуда на машине мы прибыли в нужный нам городе
И в самолете, и в машине Алек не произнес ни слова. И только когда мы входили в особняк коллекционера, он сказал:
— Не удивляйтесь, если встретите знакомых и здесь... Мир тесен!
Американец оказался прав, мир действительно тесен. Петра Петровича Садикова я узнал сразу, хотя видел его только на автопортрете во время посещения персональной выставки в Москве. Мужественное, волевое лицо, высокий лоб, опрятная щеточка усов над верхней губой, чуть выдающийся вперед подбородок. Весь облик этого человека внушал к нему доверие и симпатию.
— Я много слышал о вас, господин Скорин. Теперь вот представился случай познакомиться лично.
— Очень приятно! — пожал я протянутую руку художника.
— Попросил своего нового друга, мистера Дилло-на, устроить нашу встречу, и он мне не отказал. У нас мало времени, я должен работать. У меня очень солидный заказ от мистера Диллона! — Значит, вы задержитесь в США? — спросил я. — Придется, и, по-видимому, на неопределенный срок. Вас же я попрошу найти в Москве одного молодого человека — студента Института физкультуры. Я передал ему на хранение старую картину неизвестного
художника и свои дневниковые записи. Очень важно, чтобы именно вы забрали их у него. Я верю, что вы правильно распорядитесь их судьбой... Запишите, пожалуйста, адрес общежития Института физкультуры... Только здесь, в Америке, мне удалось освободиться от назойливой опеки господина Стрелкова и его коллег. И все благодаря помощи мистера Диллона. Впрочем, это уже другая история и требует долгого рассказа. Сейчас же важно сделать так, чтобы картина и мой дневник не попали в грязные руки. Понимаете меня? Вы ведь тоже человек искусства... Сожалею, но мое время истекло. Сейчас еще только чиркану пару строк студенту...
На этом «визит вежливости» был завершен. Он оставил у меня тревожное ощущение. Я почувствовал, что Садиков не свободен в своих действиях. Чем-то наше с ним свидание напоминало свидание посетителя с заключенным. Не хватало только передачи...
Рассказ призрака (окончание)
Поездка в Америку и все, что там происходило, показалось мне коротким цветным сном (в детстве такие сны часто посещали меня). Вымотался я «за бугром» крепко, поэтому, приехав домой, проспал без малого двое суток.
Все это время меня никто не беспокоил. А потом позвонил банкир и, поздравив с благополучным возвращением, напомнил, что мне пора взяться за написание отчета о командировке. Он предупредил, что за ним заедут в пятницу вечером. Отложив все дела, я засел за работу.
Отчет я подготовил, как обычно, в двух экземплярах: один для «заказчика», второй — для себя.
В пятницу вечером со мной по телефону связался Марадона, сказал, что ему удалось отыскать студента Института физкультуры.
— Студент обещал показать место, где он спрятан картину и дневник. Тебе, лейтенант, небходимо подъехать к Даниловскому рынку. В 19.00. Мы тебя ждем у центрального входа.
Я ждал курьера от банкира в шесть вечера, как и было оговорено, но звонок в дверь раздался в полови не шестого. Попеняв про себя за неточность курьера, я, не спрашивая и не взглянув на посетителя в «глазок», преспокойно отпер все свои замки. И получил неожиданный и сокрушительный удар собственной дверью по лбу. Я упал и на мгновение потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел, что в комнате нахально хозяйничают трое мужчин в черных масках.
Вступать с ними в бой было просто бессмысленно, да они, видимо, это и понимали, потому что не обращали на меня никакого внимания.
— Нашел! — крикнул вскоре один из «грабителей», размахивая листками моего отчета. Пробежав его глазами, сунул в полиэтиленовую папку.
— Сматываемся! — приказал главарь, державший наготове пистолет.
— Ты пойдешь с нами! И не вздумай шуметь! — взяв меня за шкирку и подтолкнув к двери, сказал один из них. Но я и не думал упрямиться, я знал, что эти господа шутить не будут...
«Из огня да в полымя... С корабля на бал...» — крутилось у меня в голове, когда бандиты запихивали меня в кабину черной «волги».
Странно, но я почему-то не очень удивился, увидев в подвале котельной больничного корпуса, куда меня привели, Иннокентия Сереброва.
— Игорь Васильевич, дорогой, наконец-то мы с вами можем лично познакомиться, — проговорил Генерал, он же фотограф. — Ваш рассказ о похождениях в Америке я прочитал с большим интересом. В связи с ним у меня к вам только два вопроса, причем один из них чисто риторический... — Генерал вынул из кармана пиджака небольшую фляжку, в которой что-то булькало, и, отвинтив колпачок, сделал из нее пару глотков. — Я знаю, что послал вас господин Мартынко. И именно для него вы составили свой отчет. Так?
— Не знаю никакого Мартынко, — парировал я спокойным тоном.
— Преклоняюсь перед вашим мужеством, уважаемый Игорь Васильевич. Только вы зря упираетесь. Вы давно работаете на Михаила Соломоновича, и надо сказать, работаете весьма успешно. Ладно, с этим проехали... У меня к вам более существенный вопрос: у кого хранится картина Ван Дейка? Только не надо, не торопитесь лгать. Я второй раз спрашивать не буду. Если вы скажете, что ничего не знаете, то вас придется просто убить. А жаль, мы могли бы с вами хорошо поладить. И натянуть нос вашему «приятелю» Мойше из банка «Веста». Между прочим, на помощь «приятеля» вы не надейтесь. Через... — Генерал взглянул на наручные часы, — через тридцать пять минут банкир взлетит на воздух вместе со своим «линкольном». Поверьте, мои люди настоящие профессионалы... Итак, я жду вашего ответа...
Что мне оставалось делать? Я решил использовать последний шанс.
— Хорошо, я готов вывести вас на картину Ван Дейка, но с условием...
— Знаю я ваше условие, — перебил меня Серебров. — Хотите выиграть время и поводить нас за нос? Я читал ваши документальные рассказы...
— Который час? — спросил я, пропустив мимо ушей его комплимент.
— Без четверти семь.
— В 19.00 у Даниловского рынка я встречаюсь с человеком, у которого находится интересующая вас картина.
— Ну смотрите, Игорь Васильевич, не подведите... — В тоне Сереброва сквозила откровенная угроза. — Давно я не был на рынках... Готовьте транспорт! — крикнул он своим помощникам.
Черная «волга» остановилась у бывших Даниловских бань, чтобы не засветиться. Дальше, к центральному входу, я должен был идти один. Шел и все время ощущал на своей спине солнечный зайчик от оптического прицела снайперской винтовки...
Молодого парня в спортивной куртке и вязаной шапочке я увидел у цветочного прилавка. Продавцы цветов кавказской наружности пытались всучить ему букет роз за астрономическую цену, но он только усмехался и отрицательно качал головой. Марадоны поблизости не было.
Заметив меня, студент вырвался из окружения назойливых продавцов и быстро зашагал в мою сторону.
— Скорин Игорь Васильевич? — спросил он скороговоркой, оглядываясь по сторонам.
— Да, я. У меня к вам послание от нашего общего знакомого, Петра Петровича Садикова, — сказал я, вынул записку из внутреннего бокового кармана пальто и передал ему.
Прочитав записку, студент удовлетворенно кивнул.
— Картину я могу отдать хоть сейчас, а вот с тетрадью сложнее. Я оставил ее в Питере, дома, когда был там на зимних каникулах.
— Ничего, пусть пока будет только картина, — успокоил его я.
Вдвоем мы дошли до Павловской улицы и свернули в ворота городской больницы.
— Я тут на строительстве терапевтического корпус
подрабатываю ночным сторожем... — пояснил студент, приглашая меня зайти в подъезд строящегося
здания.
В полной темноте мы спустились в подвал, где студент ввернул в патрон яркую лампочку.
— Здесь ее и храню, — сказал он, извлекая из-под солдатской кровати, закрытой одеялом, тубус и передавая мне. — Когда поеду в Питер, привезу и тетрадь. Но это будет не раньше апреля-мая.
— Время терпит, — ответил я и попросил: — Проводи меня до выхода, а то тут с непривычки все йоги переломаешь.
«Мы поднялись из подвала и стали прощаться, как вдруг один за другим грохнули два выстрела. На лестничной площадке недостроенного дома они разнеслись громовым эхом. Я невольно присел...
Откуда-то сверху к нашим ногам упала снайперская винтовка, а затем в бетонный пол с еще неуло-женной плиткой врезалось чье-то мертвое тело.
— Хватайте его, держите! — услышал я истошный крик. — Убейте его! Убейте!..
Сомнений у меня не было — это кричал Генерал. Крик прекратился так же неожиданно, как и начался.
— Что это было? — У студента тряслись губы. — И вообще, что тут творится?..
— Не знаю, — соврал я. — Но нам лучше всего исчезнуть из этого дома.
Я догадался, что все происшедшее было делом рук Марадоны. Он, как всегда, лихо ликвидировал тех, кто следил за нами.
Черной «волги» нигде не было видно, когда мы вышли на улицу. Распрощавшись с Павлом Никитиным, я отправился домой, бережно прижимая столь дорогой моему сердцу шедевр Ван Дейка. Конечно, я обдумывал и свои дальнейшие действия.
Оставлять картину у себя я не собирался, слишком опасно. Но это было не самое главное. Передо мной встала трудноразрешимая дилемма. По идее, я должен был картину отдать «заказчику». Но делать этого мне не хотелось. Я считал своим долгом отдать драгоценную находку государству. Почет, известность, сенсационные публикации в центральных газетах, интервью по радио и телевидению... Честно говоря, все это меня мало прельщало, хотя какое-то удовлетворение могло доставить. Я понимал, что, оказавшись в домашних «запасниках» банкира, картина на долгие годы, а может быть и навсегда, исчезнет для человечества...
Ну и ну! Вот так номер!
Я расстелил небольшое полотно прямо на скамье и, не обращая внимания на любопытных, стал внимательно рассматривать. Когда я убедился, что это работа Садикова, настроение мое улучшилось. Во всяком случае, я спокойно вручу картину «заказчику». Прямо завтра, после работы, и отправлюсь к нему на дачу. Что с банкиром ничего страшного не произошло, я не сомневался.
Следующий день у меня прошел в рабочей суете. Я переделал кучу дел, накопившихся в издательстве за время моих командировок.
Днем, когда я уходил на обед, ко мне зачем-то приходил студент с двумя своими приятелями. Жаль, что Никитин меня не застал...
Потом мадам Горчакова, моя соседка по кабинету, сообщила, что звонила Стелла Викторовна Фиалкова и просила посетить се апартаменты. Отложив оставшиеся дела на потом, я отправился на это свидание.
Стелла в буквальном смысле обхаживала меня, пытаясь завладеть полотном прославленного художника.
— Я служу не у вас. Полотно передам лично банкиру, — твердил я.
— Он же все равно отдаст его мне!
— Это его дело.
— Ну и поезжайте к нему! — не выдержала Стелла, указав мне на дверь.
Через сорок минут я был на Павелецком вокзале, а еще через час вышел из электрички и направился прямо по путям в сторону переезда, где собирался свернуть на шоссе, ведущее к дачному кооперативу.
Еще в электричке у меня вдруг зародилась одна мысль, во многом авантюрная, но ее все равно необходимо было проверить.
Возле небольшого железнодорожного строения с мощным прожектором на крыше я остановился и решил еще раз взглянуть на полотно. Достал из тубуса, развернул и стал внимательно рассматривать... Да, я не ошибся! На полотне отчетливо проступали отдельные участки старой записи, а по ним шел слой новой, сделанной Садиковым. Он искусно, как может делать только мастер, записал полотно Ван Дейка специальными легко смываемыми красками! Как я мог забыть
об этой технологии?..
Снова и снова вглядывался я в полотно и теперь уже не сомневался, что держу в руках именно то произведение, из-за которого разгорелся настоящий смертельный бой!
Я не заметил человека, шедшего ко мне со стороны станции Барыбино, не слышал его шагов, да и не мог слышать, поскольку совсем близко громыхала электричка. Она должна была пройти как раз по тем путям, на которых стоял я, разглядывая картину.
Все ближе и ближе электричка. Я хотел отойти в сторону, но чьято тяжелая рука, опустившись на мое плечо, помешала мне это сделать.
— Узнаешь меня? — спросил глухой голос, как будто с того света. — Тебе не уйти от возмездия!..
Я вздрогнул. На меня смотрели глаза не человека, а маньяка-убийцы. Это был Фиксатый, которого я давно сбросил со счетов. Правильно, видно, говорил Марадона, что милиции он не по зубам...
Электричка уже накатывалась на меня, оглашая окрестности предупредительным сигналом. Я сделал попытку сбросить руку Фиксатого и прыгнуть в сторону, но сильный толчок в спину бросил мое тело под истошно визжавшие от воздействия тормозных колодок колеса вагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55