.. У них там картель, а может, синдикат! Я в этих тонкостях плохо разбираюсь. Знаю только, что те еще урки... Конец мне, батя! Закат жизни.
— Погоди, тебе говорят! Заныл, как сосунок. Надо разобраться..,.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Кого это в такую рань нелегкая принесла? — вслух подумал Виктор. — Наверно, Надюха шмотки мои стираные притаранила... Погоди, отец, я открою...
Но это была не внучка.
В комнату, где я сидел, ввалились трое здоровенных бугаев. Не говоря ни слова, они принялись обшаривать платяной шкаф, тумбочку, письменный стол. Даже кровать Виктора всю переворошили.
Виктор, потерянно сгорбившись и безвольно опустив руки, смотрел на происходящее безучастно. Я тоже пока не встревал.
— Что, Витек? — устав шмонать, спросил самый вредный тип с выбитым зубом впереди, отчего изрядно шепелявил. — Где же денежки? Тебя же Маэстро предупреждал, что долг будет ждать до завтра. То есть до сегодняшнего утра. Так или нет? Так! Стало быть, гони монету!
— Я же объяснил ситуацию! Сказал, что смогу вернуть только через неделю. Выйду на работу, подзайму у знакомых...
— Это ты не мне, а самому Маэстро мозги вкручивай. Мое дело маленькое. Маэстро приказал долг с тебя взыскать, я и пришел...
Тут в их разговор попытался вступить я.
— Слушай, молодец, а кто это такой, Маэстро? У него имя и фамилия есть?
Но щербатый мой вопрос проигнорировал, а я к этому, признаться, не привык. Поэтому, встав из-за
стола, я подошел к неучтивому поганцу и слегка врезал ему по сусалам, от чего зубов у щербатого стало еще меньше.
Батя, не встревай! — умоляюще сложил руки Виктор. — Ну кто тебя просил?..
— Так это и есть твой батя? — сидя на полу и сплевывая кровь, прогундосил щербатый. — Крутой мужик! А мы с ним должны были разобраться сегодня вечером. С ним и его жилплощадью. Так Маэстро приказал. Но раз уж он сам прискакал... Хлопцы! Сделайте дедушке больно!
Два шалопая оказались на полу через две секунды. С ними я не церемонился. У одного, кажется, была сломана скула, у второго — перебит нос.
— Запомни, приятель! — сказал я щербатому, подняв его на ноги за шиворот, как нашкодившего щенка. — Мне отвечают сразу. Кто такой Маэстро?
— Витька, что же ты молчал, что у тебя предок каратист? Прямо Шварценеггер!.. — покривит рот в усмешке щербатый. — Витек, ты же знаешь, что теперь будет! Вот и объясни своему престарелому Рэмбо, что к чему...
— Опять ты меня не понял! — вздохнул я с сожалением и без замаха ударил щербатого правой под дых.
Очухался он только минут через пять. Так ты будешь отвечать на мои вопросы, каналья? — вновь поставил я на ноги щербатого. — Или еще требуется?
— Все, все, батя! — прогундосил и прошепелявил одновременно неприятный тип. — Я тебе што? Боксерская груша, што ли? Я тебя уважаю! И все равно домик свой тебе придется Маэстро уступить. Маэстро — большой человек в наших краях. Уж если он чего решил, то обязательно своего добьется. У него здесь все и вся куплено. Денег до черта! Но он не один, с ним еще двое. Я только по кликухам их и знаю — Гранд и Фоска. А Фоска сейчас, между прочим, с двумя шестерками вашу квартирку потрошит...
— Что?! — не поверил я. — Какую квартирку?
— Да ту, где сынок ваш раньше проживал. Там жена его и дочка теперь проживают. А дочку, кажется,
эвут Надя...
— А, черт побери! — волком взвыл Виктор. — Вы и уда наведались?..
— Нет. Я же сказал, туда Фоска пошел, а мы
сюда..
Батя, надо предупредить Надюху, чтобы дверь никому не открывала, если только не поздно уже., — Выпроваживай гостей, а я пойду позвоню от со седей...
(у Я совершенно точно знал, что телефон имелся в соседней квартире, поскольку как-то пользовался им и сейчас — позвонил и у открывшего дверь мальчика лет десяти попросил разрешения воспользоваться телефоном.
Сначала я набрал рабочий номер своей бывшей снохи, трудившейся в промтоварном магазине в должности бухгалтера. Она подняла трубку. Значит, ничего не знает и говорить с ней пока не о чем, подумал я, вешая трубку. Второй звонок сделал на квартиру, где днем раньше виделся с внучкой. Там долго никто не подходил, потом все же ответил какой-то грубый мужской баритон:
— Чего надо?
— Вы кто? — спросил встревоженно.
— Дед Пихто! Кого надо, спрашиваю?
И тут на заднем фоне я услышал истеричный вопль внучки: «Не лезь ко мне, подонок!»
— Зажми ей пасть, Фуфло! — прикрыв трубку ладонью, крикнул мой собеседник, но я все услышал.
— Фоска! Напряги слух! Твоих гавриков, что ты послал к Виктору, я уделал, век про Деда не забудут... А тебя, гада, я лишу наследников, так и знай! Нечем будет детей делать! Если только с девкой что-нибудь сделаете, можешь на себе как на мужике крест поставить...
— Ты кто такой? — удивился Фоска. — Что-то я ни одного такого фраера в городе не знаю...
— Узнаешь!
Я бросил трубку и, ласково погладив мальчонку по белобрысой головенке, зашагал вон из квартиры.
На улице я поймал частника, и он подкинул меня к подъезду дома снохи. Когда я туда вошел, квартира оказалась перевернутой снизу до верху, вещи валялись на полу. Но все это было сущей ерундой по сравнению с тем, что внучка никуда не исчезла. Она, плача, убирала в шкаф белье.
— Где они? — спросил я.
— Ушли только что... Я подсмотрела, они уехали на белых «жигулях»...
— А номер, номер машины запомнила?
— Грязью заляпан...
— Ничего! Это им так просто не сойдет. Надо непременно вызвать милицию!
— Дед, не надо милиции...
— Это еще почему?
— Я узнала главного среди них. Он у нас раньше в ГАИ работал...
— Вот это номер!
От такой новости я непроизвольно сел на табуретку.
— Да, он то ли сержант, то ли старшина милиции, я в званиях плохо разбираюсь...
— Что они искали? — устало спросил я.
— Все материны заначки забрали. Кое-какое золотишко и украшения... Меня длинный такой, с золотыми зубами, на койку повалил, надругаться хотел, а бывший гаишник ему не позволил. Сказал, что он еще успеет со мной натешиться... В другой раз!
— Вот гады, что творят... — непроизвольно развел я руками. — Неужели никакой управы на них нет? Обязательно переговорю со своими знакомыми из милиции.
Пока Надя убирала разбросанные вещи, я позвонил своему давнему знакомому, которого еще мальчишкой обучал боксу в нашей секции. Но мне не повезло. Дежурный по отделению сказал, что оперуполномоченный уголовного розыска капитан Казаков выехал на задание. Позвоню попозже, решил я и дал отбой.
Виктор приехал через полчаса, и я, оставив его охранять Надю, отправился на поиски кое-кого из своих бывших знакомых, которые могли бы мне обрисовать более точно сложившуюся в городе обстановку. Все же я здорово отстал от жизни с этими своими мемуарами. Живу вчерашним днем. Газет не читаю, телевизор не смотрю. Вот и плачевный результат. А в городе и во всей стране происходит, кажется, криминальная революция, ни больше ни меньше.
Рядом с городским автовокзалом находился газет-но-журнальный киоск, в котором работал хорошо мне известный Андрон Турин. В прошлом он держал местную шпану в ежовых рукавицах, являлся преступным авторитетом. Уж кому как не ему знать подноготную всех криминальных дел?
— Привет, Андрон! — сказал я, подходя к киоску. — Все порнографическими изданиями торгуешь?
Именно за распространение порнографии он получил свой первый срок.
— Никак сам Владимир Степанович пожаловал? — улыбнулся в ответ киоскер. — Рад видеть вас в полном здравии!
— Есть у меня к тебе, Андрон, разговор. Да только ты все работаешь...
— Э, какая работа! Так, сижу от нечего делать, книжку листаю. Подожди, закрою лавочку, и пойдем мы с тобой по старой дружбе выпьем по маленькой.
Вон там обожди, на скамеечке, а я скоро освобожусь... Издали я наблюдал, как Андрон неторопливо уби-
В рат с прилавка печатную продукцию, закрывал металлическую решетку. Наблюдая за Андроном, я не обратил внимания на длинного субъекта с золотыми фиксами на передних зубах, оказавшегося у меня за спиной. Потому-то я ничего не успел предпринять против предательского удара ножом в спину. Только почувствовал, как жгучая боль пронзила трапециевидную мышцу спины, и женский голос возопил:
— Мужчину зарезали!
Может быть, этот самый вопль и спугнул убийцу, удержав его от второго, более точного удара под левую лопатку. Только кто-то издали рявкнул:
— Фуфло, мать твою, сматывайся!
До центральной районной больницы меня подбросил на своем потрепанном «запорожце» Андрон в приемном покое я и потерял сознание...
* * *
...Каждый раз, вникая в суть какой-нибудь очередной житейской истории, я всегда открываю для себя некие особенности либо в поведении реципиента, как я называю источник информации, либо в своем собственном восприятии. Хотя, конечно, если уж быть до конца точным, то реципиентом мне следовало бы называть самого себя, поскольку «донором информации» о том или ином событии всегда выступает кто-то посторонний — живой или мертвый. Для вечно живого сознания это не имеет принципиального значения.
Вот и теперь мой «донор информации» начал открывать передо мной картину происшедших событий, но неожиданно «канал информации» закрылся. Поразмыслив, я пришел к выводу, что потеря сознания на какое-то время выводит «донора» из игры. И мне необходимо искать концы оборванной информационной нити методом проб и ошибок...
Впрочем, кому какое дело до моей «научной лаборатории»? Гораздо интереснее готовый продукт — захватывающие истории, в которые попадают мои герои.
Размышляя таким образом, я вышел на крыльцо,
потянулся и вдохнул полной грудью прохладный воздух, принесенный ветром с гор. И тут совершенно отчетливо услышал грозное предупреждающее рычание.
Альма? Но собаки нигде не было видно. Больше того, рычание напоминало далекий рокот надвигающейся грозы. Но небо до самого обозримого горизонта было абсолютно чистым, даже намека на скорые осадки не чувствовалось в этот жаркий полдень. Так что же за
звуки я слышат? Я сошел с крыльца и направился по дорожке к калитке прогулочным шагом. Тут-то меня и остановил взрыв злобного собачьего лая. И все равно собаки нигде не было видно...
— Альма, Альма! — позвал я, теряясь в догадках, где она могла спрятаться.
Лай неожиданно прекратился, а меня пробрала холодная дрожь.
Не поворачиваясь, я попятился к крыльцу. Но, не доходя до него, остановился и сделал шаг обратно к калитке. И вновь до меня донеслось грозное рычание. Решив больше не искушать судьбу, я вернулся в дом Шорина.
Оказавшись в небольшой светлой комнате, где все было приспособлено для тренировочного процесса спортсмена-профессионала, я задумчиво потрогал боксерскую «грушу», висевшую в центре на растяжках, затем уселся на велотрснажср и крутанул педали. Остальное сделало мое подсознание. Именно оно вызвало астрального двойника Шорина, провело необходимую подготовительную работу, нужную для установления психофизического контакта. И снова я был буквально захлестнут потоком информации о далеком и недавнем прошлом Владимира Степановича Шорина...
Что ты скажешь, если я предложу тебе в качестве спарринг-партнера Дмитрия Орлова? — как-то спросил меня тренер после тренировки.
— Чемпиона республики в тяжелом весе? — уточнил я, вспомнив, что совсем недавно прочитал о нем хвалебную статью под заголовком «Будущие олимпийцы» в газете «Советский спорт».
— Да. Но, может, тебе еще рановато встречаться с настоящими мастерами? — подзадорил Патерик.
— В самый раз, — успокоил я тренера, но не себя, понимая, что с таким противником совладать будет нелегко.
Могучий мужик, весивший не меньше центнера, размахивая кувалдами кулаков, неотвратимо, как поезд, надвигался на меня, словно хотел сломать, раз давить, истребить... И хотя его широкое лицо при этом выражало самое безмятежное спокойствие, как будто Орлов находился не на ринге, а где-нибудь на отдыхе в компании друзей, — челюсть, выпиравшая вперед, перебитый когда-то широкий нос одним своим видом могли напугать кого угодно...
На меня обрушился град ударов, от которых я еле успевал закрываться. Ответить ему мне и удал ось-то всего один только раз, когда после очередной серии ударов по корпусу Орлов сделал шаг назад, на секунду раскрывшись. Что было дальше, я и сам не понял. Увидел только отчаянно махавшего руками перед моим лицом рефери и услышал безумно орущий зал. А противника что-то нигде не было видно. Наконец я догадался посмотреть вниз. Чемпион РСФСР лежал на полу в углу ринга, а рефери, отодвинув меня в сторону, принялся загибать пальцы, отсчитывая секунды, отделявшие Орлова от поражения, а меня от победы.
— Чистая победа! — хлопнув меня по плечу, возбужденно проговорил Патерик. — Тебе все же удалось его зацепить прямым левой. Теперь не забывай: левая рука — твое главное оружие на всю оставшуюся жизнь!...
...Я сидел в палате травматологического отделения на больничной койке и медленно, строчку за строчкой выводил свои каракули в общей тетрадке, лежавшей на прикроватной тумбочке. И хотя рана оказалась пустяковой, так, царапиной, все же это занятие доставляло мне некоторые неудобства, вызывая небольшую боль в спине. Я не бросал его до момента, пока приоткрылась дверь и заглянувшая в палату постовая медсестра произнесла:
— Больной, к вам посетитель из милиции!
Это был тот самый капитан Казаков, которого я пытался найти в день нападения на внучку.
— Рад вас видеть, Владимир Степанович, в здравии, — улыбнулся молодой мужчина ничем не примечательной наружности, но ведь именно таким, на мой взгляд, и должен быть настоящий сыщик.
— Здравствуй, Сергей! Давненько мы с тобой не виделись. Ты, я слышал, в гору пошел, стал старшим оперуполномоченным ?
— Растем помаленьку, продвигаемся по службе, начальству не перечим...
Казаков, посчитав, что правила приличия соблюдены, проговорил более официальным тоном:
— Мне необходимо провести дознание по факту
вооруженного нападения... Ведь нападавший ударил
вас ножом, не так ли?
— Совершенно верно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55