— Отлично! Ждать их надо на горной дороге возле перевала Гойтхский. А чтобы не ошибиться в объектах, я буду ехать несколько впереди нужных машин и дам сигнал...
Мы обговорили все детали акции и разъехались в разные стороны.
...Спрятав «ниву» за поворотом, я терпеливо ждал, когда на дороге покажутся «КамАЗы». Они, пыхтя черным жирным дымом от сгоревшей солярки в дизелях, появились на горизонте часа в четыре утра. Маэстро, как я уже знал, для перевозки оружия решил использовать большие рефрижераторы с одинаковой надписью на боргах — «Росплодовощ». Окончательно убедившись, что это те машины, которые мне нужны, я завел мотор и неторопливо поехал впереди них, стараясь не терять визуального контакта через зеркало заднего вида. Так мы и добрались до перевала без остановок, но у самого перевала я резко увеличил скорость и постарался оторваться от рефрижераторов. Этот перевал мне был хорошо знаком: я часто проезжал здесь, когда отправлялся навестить своего ' друга, редактора районной газеты в станице Белореченская. У перевала был съезд с дорога, которым я и воспользовался. Оставив «ниву» внизу, быстро забрался по горной тропке на каменный карниз, возвышавшийся над дорогой, и приготовил белый платок. Как только машины оказались прямо подо мной, я несколько раз взмахнул платком и, увидев ответный сигнал, спрятался за каменным бордюром.
Дальше все происходило перед моими глазами, каменный бордюр обзор мне не уменьшил. Сначала раздался одиночный винтовочный выстрел, частично заглушённый шумом работающих дизелей тяжелогруженых машин, затем хлопнул подствольный гранатомет, и тут же раздался потрясающей силы взрыв. Им буквально разметало по сторонам рефрижератор, двигавшийся замыкающим. Но первая машина продолжала, не снижая скорости, двигаться вперед. Так она и «уехала» — под откос. Видимо, ее водитель был убит тем самым выстрелом из снайперской винтовки.
С моего наблюдательного пункта было хорошо видно, как здоровенная машина, будто птица в полете, падала, крутясь и кувыркаясь, с огромной высоты в пропасть. Взорвалась она, только когда достигла самого дна ущелья.
...Проезжая по Ольгинке, я еще издали заприметил бабу Паню, вышедшую из своего дома на улицу и подававшую мне какие-то замысловатые знаки. Сколько я помнил свою соседку, она совсем не старилась, выглядя лет на шестьдесят. Но ведь точно так же она выглядела все сорок лет, которые я ее знал! Баба Паня никогда ни минуты не сидела без дела, хлопоча по хозяйству. Наверное, это и было ее лекарство против старости — вечное движение. Ей очень нравилась моя собака Альма, и та ее не трогала, позволяя бабке себя подкармливать. Так что можно сказать, моя Альма охраняла сразу два дома — мой и бабы Пани.
Когда я подъехал к соседке и, остановив машину, вылез из кабины, тотчас услышал:
— Степаныч, ты только того, не переживай...
— Что случилось? — спросил я, хватая ее за руку и заглядывая в глаза.
— Альму твою нехристи порешили. Пришли, понимаешь, втроем, залезли к тебе в дом. Чего они там искали — не скажу, не знаю. Но только стали вертаться назад, Альма их и прищучила. Одному, мордатому, штаны здорово попортила, второго покусала, а третий... Третий-то ее и пристрелил, красавицу нашу. Хотела я ее, значаща, схоронить, чтобы все по-людски было, так, понимаешь, нигде не нашла! Куда-то, значитца, спряталась перед смертью. Но это еще не все! Внучка твоя, Надюшка-то...

— Что с ней?! — Не выдержав, я крепко сжал бабе Пане руку так, что она даже вскрикнула от боли.
— Потише, потише, голубок! Жива твоя Надюха! Привезли ее давеча какие-то нерусские. Говорят, ехали по дороге, а возле местечка, названного «Господи, пронеси!», — это там, где пропасть, ну ты знаешь, — остановились. Пошли, значитца, полюбоваться на бездонную пропасть. Подошли к краю и слышат крики прямо из пропасти: «Помогите!» Один из нерусских, понимаешь ты, альпинистом оказался, — это те, что по горам шастають... Значитца, он и полез в пропасть. Тем более что при нем оказалось все его специ-ательное снаряжение. Опускается, значитца, он вниз и вдруг видит, батюшки-светы, голая деваха лежит на пологом склоне, наполовину засыпанная песком и каменным крошевом. Кое-как вытащил он ее из пропасти, набросил ей на плечи свой плащ, а сам видит, что она вроде как не в себе. Только название поселка да твое имя и назвала. Они ее сюда и доставили да у меня же и интересуются, где тут, понимаешь, Дед живет? В общем, Степаныч, лежит твоя Надюха у меня в доме и смотрит в одну точку на потолке...
Все это баба Паня протараторила, пока мы поднимались к ее дому. Я основательно разнервничался и последние метры до крыльца пробежал, оставив соседку позади. Ворвавшись в ее дом, я сразу поспешил к спальне, где лежала Надя. Она немного отошла от пережитого страха и даже смогла мне улыбнуться.
— Привет, дед, — сказала она и попыталась сесть на кровати, но ей это не удалось.
— Как это случилось? — спросил я, подвигая стул и садясь рядом с кроватью.
— И не спрашивай! Этот Веретенников и доктор Гришин оказались еще теми подонками... Все началось с того, что я познакомилась в палате, в которую меня положили, с молодой женщиной, украинкой по национальности. Она была наркоманка. Ее дважды оплодотворяли искусственно, вживляя зародыш из пробирки. Она каждый раз вынашивала ребенка, рожала, но детей ни разу больше не видела. Рассказала она мне это под большим секретом, предупредив, что,
если кто-нибудь узнает, ее убьют...
— Почему же она не сообщила в прокуратуру?
— Ее же бесплатно кормили, лечили, давали нар-
котики...
— Все ясно! И много там таких наркоманок?
— Хватает. Не только наркоманок, есть просто
женщины, как их у нас называли, «на о во ре». Это те, кто добровольно давали подписку, что не будут требовать рожденных детей А отдавали их якобы на усыновление в семьи иностранцев. За что о приличное вознаграждение.
— С тобой-то что сделали?
— Я только помню, что потеряла сознание, лась уже от холода и сырости в пропасти. Попы встать и не смогла. Я оказалась засыпанной песком и камнями. Попыталась откопаться, но наткнулась на полуистлевшие детские тельца... Их было так много! Дед! Я подумала, что это мои детки, что они плачут, зовут маму!.. Нет, это выше моих сил!
— Тихо, милая! — засуетилась подошедшая баба Паня, давая Наде кружку с крепким успокоительным отваром из горных трав. — Попей, легче станет. И приляг от так...
Я сидел, словно оглушенный, и не верил собственным ушам. Хотя причин не верить Наде у меня не было. И тут я вспомнил про красную папку, которую похитил из офиса Веретенникова. Там ведь тоже были какие-то документы, свидетельствовавшие о «детских трупах». Чертовщина какая-то! Чем же они там занимаются, в этом дьявольском санатории? Я буду не я, если не доберусь до правды! Тогда уж я найду на них управу! Если не с помощью государства, то уничтожу своими собственными руками! Но сперва надо получше перепрятать папку с документами, ведь Альма больше не может их надежно охранять. Жалко Альму! Но не до сантиментов. Нужно запомнить это место, названное «Господи, пронеси!». Скорее всего, именно туда помощники Веретенникова и Гришина сбрасывали «отработанный материал». И если это место как следует обследовать, то, пожалуй, удастся собрать неопровержимые доказательства преступной деятельности ТОО «Авиценна».
Оставив внучку на попечение соседки, я с оглядкой пробрался через дырку в заборе, разделявшем наши участки, в свой сад. Подойдя к собачьей будке, наклонился и вытащил красную папку, на которой обнаружил шерстинки, оставшиеся от Альмы. Только о ней подумал, как услышал где-то совсем рядом ее визг лай.
— Альма! — тихо позвал я, не веря своим ушам, ее голос постепенно отдалился и исчез совсем.
Наваждение какое-то, подумал я. Здесь что-то не так. Соседка же сказала, что собаку пристрелили... Какого черта? Непонятно все это и странно...
Папку я завернул в полиэтиленовую пленку, положил туда же общую тетрадь и отдельные листы моих мемуаров и все это закопал на соседском участке, подобрав подходящее место возле персиковых деревьев. Теперь мне необходимо было повидаться с Андроном Туриным, узнать у него, что собрались предпринять Маэстро и компания после уничтожения их машин с оружием. Хорошо бы убедить их, что к этому приложили руку люди Веретенникова, и тем самым столкнуть лбами двух монстров. Сделать это, подумалось мне, самое время...
* * *
...Как это ни странно, но в стане моих противников начался самый что ни на есть настоящий мор. Сначала откинул копыта господин Сутеев — директор турбазы «Скалолазка». Его сбила неустановленная органами правопорядка машина. Потом сыграл в ящик бывший гаишник по кличке Фоска. С этим случаем для милиции было вообще все неясно. Его застрелили среди бела дня у выхода из городской бани. Пострадал и сам Маэстро. Как-то его остановила милицейская «канарейка». Люди в форме вытащили поддатого Маэстро из его иномарки и здорово отметелили. После чего «милиционеры» скрылись с места происшествия.
Вся эта цепь организованных мной «случайностей» имела одну-единственную цель — заставить конкурента быть посговорчивее. Такую же задачу я поставил и перед своими людьми в непосредственном окружении босса шулеров. Каждый день Гранд твердил Маэстро, что необходимо договориться с Веретенниковым, то есть со мной, о совместных действиях по прибранию к рукам частных домов с прилегающими участками земли, принадлежавших местным жителям. То же самое нашептывал и Андрон Турин, который, по словам Гранда, хотел бы со мной сотрудничать.
Посчитав, что плод созрел и не стоит дожидаться, пока он упадет и, изъеденный червями, превратится в перегной, я позвонил Маэстро по телефону, ранее принадлежавшему покойному Сутееву. — Алексей Алексеевич? — спросил я в трубку. — С вами говорит Веретенников. Слышал, что у вас неприятности? Вас буквально разоряют похороны. А сейчас И это весьма дорогостоящая процедура. Не хотите ли застраховать себя и своих людей от несчастных случаев, трагической гибели?
— Конечно, Георгий Ильич! Я думаю, мы найдем точки соприкосновения наших интересов, — ответил мне с дрожью в голосе Маэстро.
— Вы же серьезный, думающий человек и понимаете, что нам необходимо объединить усилия для достижения общих целей...
— Конечно, конечно... Давайте спокойно посидим за общим столом, побеседуем, наметим совместный план...
— Хорошо! Готовьтесь. Я подъеду к вам в этот понедельник. Самый хороший день для разборок, не находите?
— Я буду готов!
— Вот и чудно. Я подскочу часам к двенадцати.
— Дня?
— Ночи! Такие разборы лучше вести под покровом темноты.
— Я согласен.
Недаром в разговоре с Маэстро я упомянул это слово «разборка». Пусть подергается, гад! Пусть поставит под ружье всех своих боевиков, если они еще от него не разбежались, а я смогу уточишь остатки его сил. Исходя из них, я и буду относиться к Маэстро, как он того заслуживает: либо предоставлю ему теплое местечко в своей системе, либо пущу по миру.
Маэстро ожидал меня в ночь с понедельника на вторник, а я со всей своей свитой заявился в ночь с воскресенья на понедельник. От этого Маэстро чуть не сделался заикой.
— В чем... в чем дело?! — воскликнул он, увидев меня в своем административном корпусе, куда я прошел с помощью боевиков Николя без особого труда. Правда, охранники у центрального входа попробовали было меня задержать, но их тут же разоружили и связали. Жертвы сегодня мне были не нужны.
— Алексей Алексеевич, до меня дошли слухи, что нашей завтрашней сходкой чересчур интересуется краевое Управление по борьбе с организованной пре Ь ступностью. Я решил ускорить события и провести нашу встречу чуть пораньше, не возражаете?
— Но я еще не совсем готов, — пожал плечами седовласый человек, отводя глаза в сторону.
— Почему вы думаете, что не готовы? — усмехнулся я, усаживаясь в кресло без приглашения. — По моему, вы уже готовы...
— В каком это смысле?! — взъерепенился Маэстро.

— В самом прямом. Попробуйте-ка обзвонить свои посты, и вам все станет ясно.
Маэстро тут же набрал дрожащим пальцем номер телефона.
— Гранд, сынок! Это я, твой папочка, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты проверил все посты.
— А чего их проверять? — раздался равнодушный голос моего агента по громкоговорящей связи. — На всех постах — люди Веретенникова, а наши частично разбежались, частично перешли к новому хозяину...
— Что? Как это? Не пойму!.. — заорал седовласый, будто его резали.
— Господин Веретенников оказался попроворнее, — все так же спокойно проговорил Гранд и дал отбой.
Маэстро без сил опустился в кресло, пробормотав: «Крысы бегут с тонущего корабля!»
— Как видите, никаких разборок не потребовалось. Вы, Алексей Алексеевич, дерьмо собачье, и нечего было из себя крутого мафиози корчить. Турбаза теперь будет принадлежать мне, если вы не против. А вас, Алексей Алексеевич, я пошлю в задницу! Вы будете продолжать заниматься своим доходным промыслом — обдирать доверчивых курортников за карточным столом и платить мне за это подоходный налог в размере, ну, скажем, девяносто пяти процентов от прибыли. Хорошая сумма! Если же вас такая перспектива не вдохновит, то могу вам предложить легкую и безболезненную смерть. Небольшой, знаете ли, укольчик с быстродействующим ядом, и у вас случится острая сердечная недостаточность. Ай-яй-яй! Такой здоровый с виду мужчина, а внутри, если приглядеться вооруженным глазом, уже покойник...
— Нет, не хочу!
— Чего вы не хотите?
— В покойники. Я выбираю первое!
— Тогда подпишите вот эту бумаженцию, — проговорил я, выкладывая на стол заранее подготовленные документы о передаче турбазы, ресторана и всего личного имущества Маэстро в распоряжение ТОО «Авиценна».
— Я не могу... У меня ручка не пишет...
— У вас даже ручки не пишут! Наверное, ничего уже и не стоит?.. — театрально воскликнул я. — Ну, ладно. Возьмите мою, у меня все пишет, в том числе и ручка!
Маэстро поставил свою закорючку и посмотрел на меня, как побитая собака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55