Набросив на плечи халат, я выглянул в коридор. Ко мне тут же подбежал привратник, раболепно кланяясь.
— Что за шум опять? — недовольно спросил я.
— Непрошенных гостей отловили! — весело осклабившись, заявил привратник.
— Сколько их там?
— Было трое, но одному удалось удрать...
— Так-так... В подвал их! А я сейчас спущусь...
В моем подвале имелся «зал для допросов с пристрастием». Это была, в общем-то, небольшая квадратная комнатушка, стены которой я приказал украсить большими фотографиями с изображением расчлененных трупов. На всех, кого я туда помещал, эти снимки производили неизгладимое впечатление... Правда, обычно из этой комнаты живыми не выходили. Об этом заботился тот самый привратник Николя, который по совместительству являлся еще и командиром группы боевиков, состоявшей из пяти крутых бандюг, начавших действовать в горах Северного Кавказа задолго до моего появления на побережье... Более подробно о них я расскажу чуть позже.
Все пятеро бандитов, простите, боевиков были преданы командиру, а тот в свою очередь находился в полной моей власти. Я знал о нем такое, что ни один самый демократический суд в мире не постеснялся бы приговорить его меньше чем к смертной казни. Дело в том, что мой приятель был простой обычный каннибал. Скольких людей он съел, точно сказать не берусь, но то, что не меньше двадцати, за это ручаюсь.
— Кто вас послал? — допытывался у пойманных налетчиков Николя, когда я вошел в «пыточный зал».
— Маэ-эстро!.. — проблеял пропитой голос, принадлежавший длинному парню с золотыми зубами во рту.
— Что он приказал вам украсть?
— Документы, компромат... — ответил второй налетчик, совсем еще мальчишка. — Но мы ничего не взяли, точно говорю!
— А что унес третий?
— Да ничего не унес, точно говорю!
— Врут! — повернулся ко мне Николя.
— Что делать? Они твои, дружище! — сказал я, притворно вздохнув. При этом на лице моего верного Николя отразилась бурная радость. Примерно такое же выражение лица бывает у заядлого наркомана, которому в момент абстиненции дают дозу наркотика.
Итак, третий что-то украл из офиса, подумалось мне. Но что? Необходимо просмотреть папки с документацией, мало ли что...
Через час я совершенно точно знал: не хватает папки с важнейшими документами. Если она попала в руки Маэстро, то... ни о какой «войне» с ним не может быть и речи. Придется идти на переговоры...
* * *
...Мне так и хочется привести небольшую цитату из книги двукратного чемпиона Европы и шестикратного чемпиона СССР по боксу Альгирдаса Шоцикаса «Четвертый раунд», ведь лучше о Королеве просто не напишешь!
«Я знал, что мне предстоит, знал, что немало тяжеловесов, однажды испытав на себе сокрушительные удары абсолютного чемпиона страны, навсегда отказывались от дальнейших встреч с ним. Имя Королева и притягивало, и отпугивало. Большинство своих боев он кончал досрочно, нокаутом, и часто — в первые же минуты. Противники нередко проигрывали ему еще до первого удара гонга, выходя на ринг психологически сломленными. Если Навасардов и Линнамяги, входившие вместе с ним в первую тройку тяжеловесов, действительно были великолепными боксерами, то для Королева это определение не годилось. Королев был не просто великолепным боксером, он был великим. Только тот, кто хоть раз встречался с ним на ринге, поймет, что я имею в виду».
Шоцикас подробно описывает свой первый бой с Николаем Королевым. При этом он себя не щадит. Упоминая о нокдауне в первом же раунде после удара Королева, он говорит, что почти весь бой находился в состоянии грогги. Такое же состояние испытывает только крепко подвыпивший человек. Но ведь и у меня с Королевым произошло нечто подобное.
Как сейчас помню: трижды открывался Королев передо мной, всем своим видом показывая, что беззащитен, трижды я очертя голову бросался в атаку и трижды, получив короткий встречный удар в голову, валился на пол как подкошенный. Но я сумел довести бой до конца! Я выстоял до самого финального гонга! Кто еще мог похвастаться этим? Разве что Шоцикас. Но этот бой, повторяю, был моей первой встречей с великим боксером.
...Утром следующего дня я отправился в санаторий «Кубань», прихватив с собой общую тетрадь со своими записями. Там меня ожидала радостная, встреча с
сыном и его семьей, которых разместили в отдельной палате. Там же придется жить какое-то время и мне, по крайней мере до того момента, пока не удастся разобраться с компанией Маэстро.
Меня порадовал тот факт, что Веретенников держал данное слово. Единственное, что меня удивляло, — он не спешил оформлять нашу сделку о купле-продаже моего дома с участком, но, в конце концов, это его дело.
И еще одна неожиданная радость наполнила мое сердце. Судя по всему, пережитые неприятности вновь сблизили Виктора и его жену Люду. Это было прекрасно. Но, как известно, в жизни после радости сразу следуют неприятности. И они не заставили себя долго ждать.
После обеда внучка Надя плохо себя почувствовала.
— Наверное, съела что-то не то... — пыталась успокоить ее Людмила. — Однако не мешает получить консультацию у врачей санатория. Здесь есть хорошие врачи-акушеры и гинекологи.
Людмила убедила Надю обратиться к врачам, и та, держась за живот, поскольку боли усилились, осторожно отправилась в смотровой кабинет, где се уже ждал сам доктор Гришин. Через какое-то время он вышел из смотровой и, улыбаясь, сообщил нам:
— У вашей дочери будет маленький. Она на шестом месяце беременности. Имеется в наличии небольшой токсикоз, но мы ей поможем. Я распорядился, чтобы ее положили в хорошую палату, где находятся будущие мамы. Они лежат у нас на сохранении...
— Большое спасибо за заботу! — поблагодарила Людмила доктора.
— Все будет нормально! — опять улыбнулся он. — Я прописал ей несколько чудодейственных инъекций, которые очень скоро нормализуют течение беременности.
— Но ведь это, наверное, страшно дорого! — опять забеспокоилась Люда.
— Не думайте об этом. Господин Веретенников распорядился, чтобы проживание и лечение в нашем санатории для вашей семьи ничего не стоило.
— За это особое спасибо! Не знаю, как вас и благодарить...
— Ну, ну... Все будет о'кей!
Однако увы и ах! Если бы слова доктора да Богу в
уши! Вечером, когда я снова навестил Надю в ее пала те, то увидел, как моя бедная внучка бьется в сильном жару. Я попытался заговорить с ней, но все было напрасно. Она ничего не слышала, ничего не видела, ничего не понимала, только звала своего Борисава...
Меня попросили выйти, но я просидел возле палаты Нади до самого позднего вечера.
Часов в двенадцать ночи ей стало совсем плохо, и ее перевезли в специальную палату интенсивной терапии. Я было последовал за каталкой, на которой перевозили Надю, но тут вспомнил, что меня ждет неотложное свидание с Андроном Туриным на турбазе «Скалолазка». Оставив дежурить у дверей палаты сына с женой, сам я скрепя сердце отправился к оставленной ночью «ниве», завел ее и выехал на шоссе, ведущее на турбазу.
Через полтора часа я подъезжал к горной крепости, возле которой, прячась от посторонних глаз, ожидал меня Андрон.
— Думал, что ты не приедешь, — сказал он, пожимая мне руку. — Хотел возвращаться на турбазу...
— Как там дела? — поинтересовался я.
— Видел бы ты, как запсиховал Маэстро, когда узнал о твоем побеге. Он самолично надавал пощечин всем охранникам. А Сутееву разбил до крови нос. А как у тебя?
— Веретенников, похоже, принял нашу сторону. Он с ними разберется по-свойски. И все же мне кажется, что на него не стоит возлагать особых надежд.
— Почему?
— Понимаешь, и Веретенников и Маэстро — одного поля ягоды. В любой момент они могут договориться между собой и объединиться против нас.
— Это не исключено, — наморщив лоб, проговорил Турин. — Об этом я как-то и не подумал. Но ведь ничего другого нам все равно не остается, не так ли? Тем более что машины с оружием в Чечню отправятся на рассвете...
— Что жеты сразу не сказал? — возмутился я. — Вечно ты темнишь. Это же все меняет!..
— Тише! Еще кто-нибудь услышит, тогда нам уж точно крышка... Об отправке оружия я узнал совершенно случайно, подслушав разговор Маэстро с Фоской. Он, Фоска, выедет гораздо раньше, чем чеченцы-
' водители, которые поведут трейлеры, и должен будет организовать беспрепятственный проезд через посты ГАИ. Кроме того, он раздобыл специальные пропуска на ветровые стекла машин и удостоверения общественных автоинспекторов для самих чеченов-водителей.
— Хорошо прокрутился! — покачал я головой— А нам им противопоставить нечего. Попробовать разве связаться с краевым Управлением по борьбе с организованной преступностью?
— Боюсь, что они не успеют...
— Вот и я того же опасаюсь... Впрочем, постой! Кое-что все же предпринять мы сможем.
— Что именно?
— Потом, потом... Значит, машины поедут по горной дороге на Армавир?
— Скорее всего!
— Нужно точно знать! Ладно, я поехал. Встретимся здесь же следующей ночью.
Я бросился к машине, твердо зная, кто нам сможет помочь, но тут же вернулся к Андрону, все еще стоявшему у большого камня при дороге.
— Номера машин ты знаешь, которые повезут оружие? — уточнил я.
— Знаю только, что это два «КамАЗа» — рефрижераторы с надписью «Росовощпром» на боках.
— Ладно! До встречи!..
* * *
...Около недели назад Эверест Ефремович сообщил мне, что для важнейшего эксперимента ему необходим пяти-шестимесячный человеческий плод.
— Да что вы, в самом деле, уважаемый?! — горячился Гришин, бегая по моему кабинету, словно сумасшедший. — Не можете снабдить меня самым необходимым, значит, нечего было браться за сотрудничество! Я мог найти других спонсоров, способных организовать необходимую мне экспериментальную базу!
Тогда мне кое-как удалось от него отделаться, пообещав подыскать подходящую беременную дамочку. Но потом я замотался и совсем забыл о просьбе своего главного врача. Он сам нашел подходящую кандидатуру, и это оказалась внучка самого Шорина.
Когда Гришин сказал мне об этом, я просто взбеленился.
— Вы что, хотите нас всех под монастырь подвести?! — кричал я, размахивая кулаками перед лицом бесстрастного врача. — Это же внучка самого Деда! й Его тут каждая собака знает! Если он начнет копать и узнает о ваших вивисекциях над живыми людьми, что...
— Никто ни о чем не узнает! — убежденно проговорил Гришин. — Это исключено. Мы сделаем так, что семейство Шориных будет еще нас благодарить за спасение жизни внучки.
— Ну, если с ней что-нибудь случится, то сами будете объясняться с боксером, так и знайте...
Предчувствия меня не подвели. Надежда Шорина умерла прямо на операционном столе, когда Гришин пытался вызвать у нее выкидыш. Его больше интересовал плод, столь необходимый для его экспериментов, но мало интересовала жизнь юной женщины, которая этот плод носила... Во всяком случае, женщина целых два часа была предоставлена самой себе, и когда о ней вспомнили, она уже не подавала признаков жизни. Пришлось избавиться от трупа. Его сбросили в глубокую пропасть, куда бросали до того останки младенцев, чьи гормоны использовались в целях получения уникального препарата, фетоплацента, разработанного по оригинальной методике доктором Гришиным. Между прочим, слава этого препарата росла не по дням, а по часам. Уже теперь цена одной ампулы составляла весьма приличную сумму в тысячу долларов США. И я нисколько не сомневался, что очень скоро она еще возрастет. Потому-то и не стоило особенно беспокоиться за судьбу какой-то ничтожной молодой женщины. Их много на свете, на наш век хватит.
И все же, честно сказать, я побаивался реакции Деда, поэтому подготовил некую дезинформацию, которая могла бы навести тень на плетень и пустить Шорина по ложному следу. Пусть думает, что во всем виноват Маэстро и его компания, подославшие к его внучке наемного убийцу. Можно даже назвать конкретную кличку убийцы — Фоска. Кажется, Дед уже имел несчастье перейти ему дорогу, а Фоска — крутой тип и обид не забывает...
Миллионера Мустафу Айика в роли миротворца я себе как-то плохо представлял. И тем не менее он заявился ко мне утром следующего дня именно с этой целью.
— Почему бы вам не пожать друг другу руки? — не успев войти в кабинет, спросил он.
— Кому пожать-то? — вопросом на вопрос ответил я.
— Конечно же, Маэстро! Это очень талантливый ? предприниматель, и если вы с ним объединитесь, то сможете проворачивать куда более серьезные дела, чем теперь...
— Не хотите освежиться добрым старым коньяком? — предложил я турку.
— С удовольствием! Люблю коньяк...
— Угощайтесь. — Я налил из бутылки с этикеткой «Наполеон» во вторую стопку, из первой с самого утра пил я.
Полюбовавшись игрой солнечных лучей в напитке, турок с наслаждением отпил глоток.
— Приятно... Но я хотел бы услышать ваш ответ на мое предложение...
— Маэстро, конечно, подонок, но подонок талантливый, — задумчиво проговорил я. — Не прочь объединиться с ним, тем более что... Ну, это не имеет значения! Попробуйте стать посредником и организовать нашу встречу.
— Отлично! Оченно хорошо! Теперь я могу получить согласие Маэстро...
Увы, турок оказался плохим миротворцем. Все его усилия склонить Маэстро к дружеским переговорам ни к чему не при пели. Мой противник закусил удила и на мировую не соглашался. Узнал я об этом после телефонного звонка моего соглядатая в стане врага. Ну что же, решил я, тем хуже для Маэстро. Им и его компанией займется Николя...
Между прочим, Николя заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее. Ведь если бы не его помощь и содействие моим делам в здешних местах, вряд ли мне бы удалось за сравнительно короткий срок добиться серьезных успехов, потеснив конкурентов, контролировавших на Черноморском побережье весь игорный бизнес.
Итак, Николя...
В банду Хабалы Османова, наводившую ужас на
жителей горных селений в Северной Осетии, он попал
после того, как убежал из дома сумасшедших, куда
был помещен по решению суда после убийства своего
приемного отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55