Фамилию его подзабыла... Кажется, Мартынко... Да, точно!» — И она выпорхнула из машины.
Сама того не предполагая, девушка здорово помогла мне. Я узнал, что в дачном кооперативе недалеко от станции Барыбино самая шикарная трехэтажная дача принадлежала именно Михаилу Соломоновичу Мартынко — президенту коммерческого банка «Веста». Скорее всего, Скорин направлялся именно к нему. Во всяком случае, у меня на этот счет уже не было сомнений, ч Матвиевский замолчал и посмотрел в окно. А в мое сознание настоятельно «постучат» дух человека, потерявшего свою физическую оболочку. Это был дух Скорина.
Рассказ призрака
Семен после нашего визита на болото, по-моему, окончательно спятил. Приказав своим «шестеркам» готовиться к вояжу в областной центр, он пошел заправлять «уазик» горючим. Мне было совершенно непонятно, что он собирается делать в городе, разве что ч открыть военные действия против Газетчика.
Через несколько минут, когда Семен подъехал к особняку, его ожидал только один помощник — худой, которого Бромберг как-то называл по имени и отчеству — Никита Федорович.
— Шеф, — проговорил он виновато, — Басик исчез...
— Наверное, опять напился, сволочь, — предположил Семен. — Или того хуже, поперся в Кириллов...
— Как пить дать к ней, к бабе! — усмехнулся худой.
— Черт с ним. Возьмем с собой писателя. Тащи его сюда.
Так я опять оказался в салоне «уазика» с Фиксатым и его подельником.
Пока машина выезжала на проселочную дорогу, буксуя в наполненных водой ямах — после дождя дорогу основательно развезло, — Семен что-то гундосил, бормотал себе под нос. Я прислушался и разобрал несколько фраз: «Проклятый Газетчик... Его рук дело... Я с него живого кожу сдеру!.. Но как он сумел умыкнуть художника?»
Выстрел раздался неожиданно, ударив по нервам. Пуля отметила ветровое стекло «уазика» дыркой, от которой во все стороны разбежались морщинки трещин.
— Что за дьявольщина! Кто стрелял?! — завопил Семен, ударяя по тормозам.
Машина чуть было не наехала на лежавщего прямо в грязи человека.
Ругаясь, Фиксатый вылез из машины, подошел к виновнику незапланированной остановки и узнал в нем Басика. Связанный, с кляпом во рту, он неуклюже ворочался в грязи, очень напоминая чем-то борова в луже. Когда Семен вытащил кляп и развязал ему руки, Басик виновато заморгал глазами и прохныкал:
— Не виноват я, шеф. Меня выкрала какая-то падла...
— Жертва аборта! — зло сказал Семен и ткнул Басика сапогом в бок. — Спать небось на посту, курва! Ну?

— Провалиться мне на этом месте! — божился подельник, с трудом поднимаясь на ноги. — Говорю, выкрали. Еще и по шее врезали...
— Жаль, что совсем не кончили, пьянь поганая! — брезгливо скривился и сплюнул Фиксатый. — Не нужен ты мне такой. Понял?
— Шеф, не уезжай, прошу! Тут тебе письмо передали. Вот!.. — Басик протянул Фиксатому грязный обрывок бумаги.
— «Художник и картины находятся в загородном доме Газетчика. Его дача на двадцатом километре от Вологды, в поселке Владимирское. Улица Почтовая, дом 12. С приветом, Доброжелатель», — вслух прочитал Семен. Скомкав бумагу, он небрежно сунул ее в карман и бросил Басику: — Вали, свинья, домой! А мы пока прокатимся до указанного места. Сдается мне, что этот самый Доброжелатель мой старый приятель...
Перед тем как сесть в машину, Семен с сожалением коснулся пальцем дырки от пули, покачал головой, но ничего не сказал.
Как говорят летчики, видимость была миллион на миллион, что значит: погода стояла отличная и видно было далеко вперед. Фиксатый гнал «уазик», не говоря ни слова. И только худой, сидевший сзади, болтал без умолку.
— Шеф, ты ничего не слыхал о найденной мумии?.. Представь себе молодую бабу, всю татуированную. Ее нашли в глыбе льда на Алтае и тут же окрестили «Принцессой Алтая». Говорят, она жила еще за пять веков до рождества Христова... Ничего себе мумия, а? Ну, ее, как водится у археологов, отправили на исследования в Москву, а местные старики взбунтовались. К нам, мол, во сне приходит ее дух и требует вернуть тело туда, откуда взяли... Во потеха-то! С похмелья не придумаешь...
— Заткнулся бы ты со своей мумией! Надоел... — пробурчал Фиксатый и опять замолк.
Разговорился Семен только тогда, когда мы миновали областной центр и выехали на шоссе, ведущее к дачному поселку Владимирское. К тому времени я успел хорошо вздремнуть и теперь внимательно следил, что будут делать Фиксатый и его подельник дальше. — Для чего нужны деньги? — неизвестно к кому обращаясь, спросил Семен. — Для того, чтобы выпить. Для чего нужно много денег? Чтобы хватило на одну попойку и две белые горячки...
— Это ты про Басика, шеф? — уточнил худой. — Да, ему деньги только на выпивку и требуются. А вот зачем много денег тебе?
— Слышал когда-нибудь про Монтро? Нет! Это один из самых известных курортов мира. Он находится между швейцарскими Альпами и Женевским озером. Еще в восемнадцатом веке Монтро посещало русское дворянство. Так вот, представь меня в черном смокинге на этом самом курорте...
— В смокинге на пляже? А жарко не будет, шеф?
— Дубина! Там проводятся джазовые фестивали. Съезжаются звезды джаза со всего мира. Представляешь? И я рядом с ними?..
— Не представляю, — вздохнул худой. Честно говоря, я тоже не представлял Фиксатого в Монтро, да еще в смокинге. Но я зато понял теперь, чего хочет этот современный Остап Бендер. Как узок и мелок его мир. И как ужасен его лик. Лик преступника!..
К даче журналиста Стрелкова мы подъехали, когда уже стемнело.
— Что будем делать, шеф? — спросил худой, доставая из-под сиденья автомат и передергивая затвор. — Хочешь, я по окнам садану?
— Погоди ты! — на мгновение задумался Семен. — Надо гада Газетчика подпалить вместе с его хибарой. А как только он выползет во двор, сразу же по мозгам из автомата. Хватит цацкаться с этой сволочью. Вообразил себя королем Беломорско-Балтийского канала...
— Понял! — проговорил худой, взяв в правую руку бутылку с зажигательной смесью. — Сейчас я ему устрою...
Но «устроить» он ничего не успел. Раздался одиночный выстрел, и пуля, разбив бутылку, облила худого с ног до головы горючкой. К его несчастью, в левой руке у него была зажигалка, от которой он как раз в этот момент прикуривал. Выскочив из машины и вспыхнув факелом, он в ужасе забегал, засуетился, сорвал с шеи ремень автомата и выпустил наугад очередь. Испугом и суетой хилый только ускорил собственный конец. Огонь пожрал его в считанные минуты...
— Уходим! — крикнул Фиксатый, захлопывая дверцу
и заводя машину. Он понял, что попал в западню.
Но меня такой вариант не устраивал по многим причинам. Во-первых, мне уже изрядно поднадоело о общество Фиксатого. Во-вторых, я теперь точно знал, о что картины находятся не у него. Открыв дверцу, я кулем вывалился из уже набиравшей скорость маши И ны. Что бы со мной стало, если бы не мой опыт! В самый последний момент, перед самым столкновением с землей, я сумел сгруппироваться и избежать переломов и сильных ушибов. Спасибо развед батальону...
Я все еще сидел на земле, когда ко мне, усмехаясь, подошел Марадона.
— Это твои штучки, сержант? — спросил я его.
— Так точно! — ответил он. — А картин, лейтенант, здесь нет и никогда не было.
— Зачем же ты голову Фиксатому морочил?
— Пусть попрыгает, козел, пока охотники не подстрелили...
— Что за охотники? — поинтересовался я, вставая с земли.
— Милиция на него зуб имеет.
— А ты что же, его ментам сдал?
— Сдал не сдал, какая разница? Все равно нынешним ментам он не по зубам. Раньше бы они из него давно полуфабрикат для камеры смертников смастерили. Сейчас, увы, кадры не те...
— Ты так тревожишься за милицию?
— Как тебе сказать... Понимаешь, молокососы на пятки наступают, а остановить их некому...
— Среди ментов еще достаточно настоящих профессионалов, — не согласился я.
— Есть, конечно... — не очень уверенно проговорил Марадона. — Ну, да Бог с ними. Наша задача — найти картины. И мне кажется, я знаю, где их искать.
— Где? — быстро спросил я.
— Помнишь старичка фотографа, который снимал тебя для вечерки в областном центре?
— Еще бы! Очень хорошо помню.
— Я думаю, что он самый главный ценитель живописи среди местной шушеры. Я давно за ним слежу. У него имеется дом в деревне, но не здесь, в Рязанской области. Ты бывал когда-нибудь в Приокской Мещере?.. Ничего, теперь побываешь. И берлогу его таинственную увидишь. Словом, надо пощупать старичка основательно. Очень интересный тип. Очень...
Ночь и следующий день мы провели на колесах. Марадона был неутомим, да и я в погоне за ценными картинами испытывал физический и эмоциональный а подъем.
— У близких знакомых фотографа, которого, кстати, прозывают Иннокентий Александрович Серебров, удалось разузнать о примерном местоположении его деревенской берлоги на Рязанщине, — говорил Марадона, не отрывая взгляда от ночного шоссе, освещенного лучами фар «нивы». — В общем, маршрут нас ожидает следующий: едем до столицы нашей Родины, оттуда по Рязанскому шоссе до города Касимова. Это примерно километров триста от Москвы. Посмотри по карте, она в «бардачке».
Я вынул сложенную карту автомобильных дорог России и развернул ее на коленях.
— После Москвы минуем районные центры Егорьевск и Спас-Клепики. Какие места! Заповедные... Кстати, от Москвы до Касимова идет приличное шоссе...
— Нам нужен поселок Груданово, — уточнил Марадона.
— Есть такой! На карте он чуть южнее города Касимова.
— Туда мы и направляемся.
Под мерный шум мотора и легкое покачивание машины вскоре я задремал. Мне грезились тихие сосновые рощи, пойменные луга, пронизанные солнцем березняки. Все это я видел сотни раз в разных районах России. Но в Мещере я никогда не был. Эх, забыть бы о делах и заботах и махнуть в те благословенные места просто так! Поохотиться, половить рыбу, пособирать грибы и лекарственные травы... Когда же, наконец, я смогу плюнуть на все эти дела, в которых погряз с головы до пят, когда опять стану обыкновенным человеком, вырвавшимся на природу?..
Во время недолгого бодрствования я узнал от Марадоны новые подробности о Сереброве.
Иннокентию Александровичу недавно исполнилось шестьдесят лет. Марадона называл его «скрытым Корейко». Но в отличие от этого персонажа Ильфа и Петрова он не держит деньги в чемодане под кроватью. Серебров платит разным людям, платит хорошо, и потому они обязаны ему, что называется, по гроб жизни.
— Возможно, — предположил Марадона, — мы еще встретимся с кем-то из его «шестерок» на узкой дорожке...
Бывший сержант как в воду глядел. Встреча про
цзошла даже раньше, чем он ожидал.
Километров за десять до АЗС, что возле города Криуши, Марадона обнаружил кое-какие нсисправt г (ости в машине. Поэтому мы охотно приняли предло3. ?!ную на станции техническую помощь. Каково же наше удивление, когда буквально через пяти адо «•пъ минут после того, как мы покинули АЗС, на 14 одном из крутых поворотов у нашей «нивы» отказали тормоза. А спидометр в этот момент показывал сто километров в час...
Но Марадона оказался и здесь на высоте. Он умудрился погасить скорость, а затем свернул с шоссе в лес.
— Ты что-нибудь заметил? — спросил Марадона, тяжело отдуваясь и утирая пот со лба.
— По-моему, нас преследует от самой АЗС автофургон, — ответил я.
— Тогда повторим тот финт, что мы проделали в Афгане, когда отбивали захваченную духами автоколонну... Помнишь?
Как мне было забыть тот случай? Тогда погибли пятеро парней из моего взвода...
Марадона вынул из-за пояса браунинг и протянул мне. Себе он достал точно такой же из-под сиденья.
Повертев револьвер в руке, я небрежно сунул его в карман и тут же вытащил свой проверенный «Удар».
— Лучше не поднимать шума. Как ты считаешь? Марадона только улыбнулся.
Мы подбежали к дорожному кювету и залегли в нем. Вскоре из-за поворота вывернул «КамАЗ» с автофургоном, на котором было написано «Молочные продукты». Когда он остановился, из кабины выскочил волосатый мужик с наклейками лейкопластыря на шее (видимо, он страдал фурункулезом) и, обежав фургон, открыл его сзади. Из него выпрыгнули трое здоровяков с автоматами.
Они бросились по следу от нашей «нивы», который, к сожалению, хорошо был виден после «торможения». Когда братия скрылась в лесу, мы покинули кювет и в два прыжка оказались возле фургона.
Водитель — рябой детина с синяком под глазом — был застигнут врасплох. Увидев нас с Марадоной на подножках кабины, он ошалело вертел головой, а когда опомнился и потянулся за пистолетом, было уже поздно.
Я шарахнул из «Удара» в открытое ветровое окошко, заставив водителя повернуться в мою сторону. В этот момент Марадона рукояткой револьвера раскроил ему череп.
— А теперь жмем на все педали, лейтенант, пока недоумки не очухались, — сказал он, когда мы вышвырнули обмякшее тело водителя из кабины.
а Нет, за «ниву» мы были спокойны — быстро восстановить тормоза головорезы Сереброва не смогут. Но они запросто остановят любую попутную машину... Добравшись до поселка Груданово, мы дождались вечера, чтобы не привлекать внимания, и уже в темноте двинулись к дому Сереброва.
Дом этот местные жители почему-то называли «генеральской дачей». Он стоял на краю поселка, обнесенный высоким глухим забором.
Наш наблюдательный пункт хорошо прикрывали разросшиеся кусты шиповника. Ждали долго, но никто из воротной калитки не выходил.
— Помнишь черноглазую Зульфию из центрального кишлака, лейтенант?
— Это за которую ты схлопотал от меня десять суток ареста на гауптвахте?
— Так точно! Знойная была девица! На первый взгляд вроде бы ничего особенного — доска два соска, а трудилась так, что дух захватывало!..
— Не сочиняй! Когда это афганки отдавались иноверцам? Им религия не позволяет. Шариат!..
— Зульфия снабжала меня наркотиками. Не бесплатно, конечно. Сколько я ей всякого добра перетаскал от старшины, не счесть...
— Наш старшина увлекался наркотой?! Никогда не поверю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55