Аранта закусила губу и запретила себе думать о своей собственной судьбе
. Ее судьба выступала впереди войска, верхом на поджаром вороном жеребце,
в шлеме, похожем на морскую раковину. Ее судьба лично командовала подраз
делением рыцарской конницы. На ее судьбу были нацелены все стрелы, вся ст
аль в безжалостных вражеских руках. Ее судьбу дорого ценили в золоте. Она
никогда не испытывала даже крохотного беспокойства во время прошлых би
тв, стоя в операционной рядом с Грасе и подавая ему инструменты. Наверное,
просто потому, что была по уши занята делом. Не был ли ее сегодняшний страх
элементарным следствием того, что ее заставляли сделать что-то такое, чт
о раньше она не делала никогда и знать не знала, как она это сделает.
Аранта повернулась, сделала два шага в сторону на травянистом пятачке, р
азвернулась снова. Она вытопчет его сегодня налысо, до травинки. Те, кто ск
лонен к поэтизации былого, место это после назовут Ведьминой Высотой. Ар
анта посмеется, когда узнает, но смех ее вряд ли будет вполне искренним. Од
ни говорили Ч она молилась за короля Баккара, другие Ч творила черное в
олшебство.
На самом деле сперва она только стояла и смотрела. Расположение своих си
л ей было в общих чертах известно, недаром же она часами высиживала в коро
левском Совете. Так что она смотрела в основном на Брогау.
Три линии тяжеловооруженных пехотинцев, плотнее стоящих с фланга, проти
воположного реке. Там, стало быть, ожидали обходного маневра и прорыва. Пе
ред ними Ч объемные щиты-мантелеты, сплетенные из ивы, которые должны бы
ли защищать солдат от стрел вражеских лучников. Понятно. Брогау делал ст
авку на рукопашное сражение, и у него были шансы перевести предстоящую с
хватку в этот разряд. Аранта содрогнулась. В Европе были еще слишком свеж
и воспоминания о Пуатье.
Перед строем тяжелой пехоты, вооруженной короткими пиками и кошкодерам
и, гнали толпу крестьянских рекрутов, в руках у которых были чудовищные к
онструкты из серпов и кос на длинных древках. Следом мерно шагали лучник
и: заградительные отряды, благодаря использованию которых Брогау вноси
л свое имя в историю военного дела. Лапотная масса шла в дело с единственн
ой целью: увязить в себе подвижные вражеские отряды, спешить конницу, под
секая жилы коням и баграми стягивая наездников наземь. А там подоспеет п
ехота Ч добивать оглушенных. Аранта послала небесам короткую, неистову
ю и очень злую молитву за Кеннета аф Крейга и его конных лучников: мальчиш
ек с мальчишкой во главе.
И отвернулась, зная, что нельзя смотреть, как вершится магия. Иначе что-то
внутри тебя помешает ей свершиться. Что-то такое, что сочтет творение тво
е противным естественному ходу вещей, а потому Ч недозволенным. Так же, к
ак она подавала Рэндаллу кружку воды, точно тем же образом она собиралас
ь уберечь его от стрел и мечей.
Она медленно повернулась и застыла в полупрофиль к фронту. Ветер бросил
ей волосы в лицо, как бегучая вода Ч длинные черные водоросли. Она дышала
дымом. Там, далеко внизу, стоя во главе войска, Рэндалл Баккара повернул ко
ня, поднял обнаженный меч в воинском салюте в ее честь, тем самым обратив н
а нее внимание всех, кто способен видеть. Потом она различала только движ
ение масс навстречу друг другу. «Он не просил тебя спасти ему жизнь, Ч ск
азал ей ее трезвый здравый смысл. Ч Он просил выиграть для него битву».
«И жизнь, Ч угрюмо откликнулся маленький, но тяжелый, словно из металла,
узелок воли в животе. Ч И жизнь, иначе ничто ничего не стоит».
Она должна была выиграть битву, вызвав к жизни дремавшую в ней магию. Но ка
к? До сих пор та вырывалась лишь тогда, когда ненависть, обида, злоба переп
олняли какие-то отведенные для них пределы, но как могла она вызвать в себ
е нелепую и мощную ярость в отношении Брогау, если ни он, ни его люди его им
енем лично ей ничего плохого не сделали.
А слабенькой магии любви и дружбы хватало только на мышей и птиц. Она непр
оизвольно вскинула руки, и тут же словно в подтверждение ее мыслей, на пле
чо к ней опустилась ворона, королевская птица, а на запястье Ч быстрая, ка
к кончик хлыста, белобрюхая ласточка. И это странным образом успокоило е
е сердце. Ни к одному серьезному делу не стоит приступать прежде, чем внут
ри разольется широкое и гладкое озеро уверенного спокойствия. Да, разуме
ется, она использует магию, что спускается с привязи любовью, но только те
плая, пушистая мышиная симпатия будет здесь ни при чем. Ей плевать было на
градации и категории власти, одних из которых почему-то мало. Она ценила т
олько жизнь. На этом и следовало сосредоточиться. Вместе с жизнью на одно
м крючке она вытащит ему и все остальное.
Она ощутила под ногами дрожь земли, эхо ударивших в нее многих тысяч копы
т, и пропустила ее сквозь себя, и позволила этой вибрации растечься по все
му своему телу, от ступней до кончиков пальцев, до кончиков волос. Она стал
а землей. Ветер рванул ее за волосы, словно отгибая ей голову, словно откры
вая ее горло кинжалам Ч она подалась ему навстречу и стала ветром. Солнц
е поднялось, обещая сегодня день столь же жаркий, как и вчера, но если тот б
ыл заполнен полуголой ленью, то сегодня раскаленное железо доспехов нат
ирало тело до кровавых волдырей даже через нижнюю рубаху из полотна или
мягкой кожи. Зажмурившись и вдохнув горячую степную пыль, она стала солн
цем, и когда поглядела сквозь ресницы на свои войска, движущиеся широким
фронтом вдоль берега реки, она увидела их словно накрытыми хрустальными
куполами, играющими всеми цветами радуги. Как будто на ресницах ее были с
лезы. Может, они и были.
И когда армии сшиблись, когда Рэндалл на острие своей атаки, увлекая свои
х за собой всей живущей в нем магией, помноженной на силу личного примера,
первым вонзился во вражеский строй, Аранта стала войной.
Она внезапно почувствовала себя суммой составляющих частей, целым, объе
диненным из множества мельчайших частичек, каждая из которых могла суще
ствовать самостоятельно, и дрожала, и рвалась прочь под действием каких-
то центробежных сил. Ей казалось, будто эти частички прозрачны и, по мере т
ого, как напряжение овладевает ею, наливаются пурпурным и багровым. Скво
зь каждую пропущен был волос, другим своим концом соединенный с чем-то во
вне ее, и то, соединенное, вибрировало не в такт и словно пыталось разъять
ее, ее тело и сознание, как будто там, на том конце, были сотни пришпориваем
ых лошадей. И ей казалось, что она теряет… да, контроль.
Она упала на колени, потому лишь только, что ноги ее не держали, потому что
трепетала каждая жилка, и она не в силах была выдерживать это напряжение,
потому что земля неудержимо притягивала ее к себе на грудь. И не было ни ма
лейшего соображения, что могло бы ее остановить, удержать, заставить пос
тупать вопреки естественной природной тяге. Однако помалу она овладева
ла этими микрокосмами, составляющими ее, как зернышки составляют гранат
, и они подчинялись ее воле, как тело подчиняется мозгу, как толпа Ч идее, к
ак разум Ч слову. И столь же неохотно. Они тщились разодрать ее на части, н
о она им этого не позволила. На какой-то миг она и внешние силы застыли в не
подвижном равновесии, более всего напоминающем смерть, а потом, понемног
у, помалу она заставила их пульсировать в такт своему дыханию и биению св
оего сердца. Сперва это касалось только наполняющих ее гранатовых зерен
, пульсировавших в оттенках сырого мяса, и только потом их вибрация по вол
осяным нитям Предалась внешним силам, словно она запрягла своих коней и
подчинила их, и теперь они покорно везли ее, куда ей надо.
Те, кто в запарке и заполохе успел бросить на нее хоть единый взгляд, утвер
ждали потом, что она, верно, молилась Свидетели, правда, расходились во мне
ниях по поводу того каким именно силам, Темным или Светлым, Красная Ведьм
а адресовала свои призывы, но правды ведь все равно не знал никто. Она была
самой Войной, и пульс ее задавал ритм ударам конских копыт, и в такт ему со
дрогалась земля, когда кони, блестя влажными от пота боками, к которым так
липла пыль, устремлялись по склону вниз, горячие, как лава, когда лучники р
асстреливали на скаку все свои стрелы и, пользуясь навыками, нажитыми в с
порте, подхватывали с земли любое оружие, которого скоро валялось уже пр
едостаточно. И долго еще оно будет там валяться, ржавея и норовя ужалить и
з травы и праха беспечную босую ногу.
Она была ветром, несшим на себе тучи стрел в лицо врагам. Тем самым ненавис
тным ветром, проклятием лучника, сбивающим прицел и уводящим жало на дюй
м или фут от намеченной цели. Мимо, мимо, на два пальца Ч но мимо той загово
ренной мишени, в какую каждый из них хоть раз да выпустил стрелу. Хоть на ф
ут. Хоть на дюйм, так, чтобы обида промаха щелкнула больно, как тетива по ис
сеченным пальцам, которые уже совсем не защищает изрубленная вконец рук
авица.
В кого-то они, отнесенные ветром, таки попадали. Но не в него. Не в Него. Каки
м-то образом она это знала, уверенная, что та стрела, которая войдет в его с
ердце, поразит насмерть их обоих. Она, впрочем, видела каким-то своим несо
вершенным внутренним зрением, как будто кто-то транслировал картины боя
ей прямо в мозг, что ослепленный собственной неуязвимостью Рэндалл всем
ерно осложняет ей задачу, раз за разом кидаясь в самые тесные, самые крова
вые мясорубки. Фонтан магии, вынуждающий людей проявлять все то, что закл
ючено в их бренной оболочке сверхчеловеческого, белая пена на мутном гре
бне волны. Средоточие ее любви.
Наверное, Аранта потеряла сознание, потому что никто не может быть Войно
й слишком долго. Это как родео. Очнулась она ближе к вечеру, когда жар с неб
ес умягчился, и она уже не слышала ни грома железа, ни истерического ржани
я коней. Она вытоптала до земли всю поросшую травой верхушку Ведьминой В
ысоты и лежала лицом в пыли, ее собственной слюной разведенной в грязь, об
наружив, что раз за разом повторяет бессмысленный припев из песни, задев
шей душу: …за гусиные серые перья и за родину серых гусей.
Во что превратилось дорогое платье, противно было даже сказать, но сегод
няшним днем в хлам обратились и многие несравненно более дорогие вещи. С
кажем, чье-то царствование. Вот узнать бы Ч чье?
Никогда, никогда больше не захочет она снова стать Войной.
Никто не спешил за ней ехать, ни чтобы забрать, ни чтобы убить. Судорожно н
абрав воздуха в пересохшие пропыленные легкие, она поднялась, сперва на
колени, потом Ч на подгибающиеся ноги, и поплелась с холма вниз, покряхты
вая от слабости и боли в каждом затекшем суставе, к своей ставке, к тому ме
сту, где она была прежде, вяло надеясь выяснить новости и добыть хоть корк
у хлеба. Хотя была не уверена, не вытошнит ли ее желчью при одном виде еды.

Путь оказался долгим и более тяжелым, чем даже сам бой. Слишком часто она п
адала, спотыкаясь… и слишком часто спотыкалась о тела. Мертвые, молчалив
ые, были еще выносимы. Но раненые, стонавшие в траве, все в основном тяжелы
е Ч потому что кто мог двигаться, добирались до лазаретов сами, Ч вывора
чивали всю душу наизнанку. Свои и чужие Ч они и о помощи-то молили на одно
м языке, и разница была только в том, что свои обращались к ней «миледи», а ч
ужие звали сестренкой. Проходя мимо, она бормотала, что вот сейчас, еще нем
ного потерпеть, и она пришлет им кого-нибудь из санитарной команды. Ей боя
зно было думать, сколько из них вообще никого не дождутся. Грасе, вероятно
, уже оперирует. Разумеется, он готовился к битве за два дня и начинал как т
олько ему подносили первого раненого. Должно быть, в голос проклинает ее
дурь, нуждаясь в каждой паре рук. Мысли о Грасе придали ей сил: они были обы
денными в самый раз, чтобы на них опереться.
Ч Миледи, какого черта… простите, я хотел сказать, наконец-то! Где вы поте
рялись?
Всадник возвышался над ней, судя по реплике, из своих. Значит, они победили
. Иначе он стоял бы где-нибудь под нацеленными стрелами, на коленях, сцепи
в поднятые руки за головой. Так держали пленных, пока не уляжется неразбе
риха, а там кого закуют, с кого возьмут дворянское слово, кого обезглавят н
а месте. Для более бурных проявлений радости сил у нее просто не хватало. Т
олько лишь по привычке она поискала под покрывавшей его копотью черты ли
ца. Замаскирован он был в лучшем стиле Веноны Сарианы.
Ч А, это вы, Дю Гран! Отвезете меня в лагерь? Ч Ч Да я за этим и послан! Мило
рд де Камбри с ног сбился, вас ищущи…
Ч Милорд де Камбри?! Ч как ужаленная вскинулась Аран-та. Ч Что с Рэн… Гд
е же король?
Ч Король ранен и не подпускает к себе никого, требует вас…
Ч Тяжело?
Ч Неизвестно, но крови много. Грасе выходил к нему, но сказал, что у него сл
ишком большая очередь на стол, чтобы остановить поток из-за державной ду
ри. Один из нас посмел нарушить приказ, и король убил его. Тут же, без единог
о слова.
Ч Поехали!
Дю Гран вынул ногу из стремени, Аранта вскинула себя сзади него на конски
й круп, и вельможа погнал с усердием верноподданного, которому повезло и
чье усердие непременно вознаградится. Почему-то Аранта подумала, что Рэ
ндалл пожалел для него магии.
Все было куда хуже, чем она ожидала увидеть. Поодаль от королевской палат
ки кругом стояла толпа. Рэндалл в шлеме всмятку, с глазами, залитыми кровь
ю, и, вероятно, почти ослепший, держался в центре, хотя вернее было бы сказа
ть Ч чуть держался. Левая рука его повисла, с нее потоком в сухую землю ст
руилась кровь. Впитывалась мгновенно, как отметил ее взгляд. В правой он д
ержал мизерикорд. Тело у его ног лежало так, что Аранта, подходя сквозь тол
пу, хорошо разглядела рану. Удар быстрый и точный, словно змея ужалила.
Ч Я доставил миледи Аранту, Ч кричал Дю Гран. Ч Пропустите миледи Аран
ту. Государь, она здесь. Государь едва ли что-то видел.
Ч Это я, Ч громко сказала Аранта возле самого его уха, стараясь не думат
ь о мизерикорде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47