А вот это было непросто. Усилием воли Рэндалл растянул секунды. Лучше поб
ыть здесь еще… некоторое время, чем допустить роковую ошибку. Бадья шла в
низ, раскачиваясь на железной цепи, а внизу под ней чернел бесформенный п
ровал чудовищной полыньи, вид которой Рэндалла и ободрил и обескуражил о
дновременно.
Ободрил тем, что полынья не была замерзшей. Тоненький кружевной ледок по
краям был там, как и ожидалось, но сама сердцевина, самый ее центр свидетел
ьствовали, что воду отсюда брали настолько часто, что при всем царящем зд
есь холоде она не замерзала никогда. По крайней мере в этом сезоне. И лед н
а этом подземном озере был гладким настолько, становилось очевидным: его
не взламывало давлением изнутри. Выход талым водам, переполняющим емкос
ть, давала, должно быть, та же полынья.
Он поглядел на нее пристально, стараясь не думать о том, что в эти минуты б
адья, как примерещившийся ему давеча левиафан, уплывает вверх, по дороге
к спасению. Пунктирные струйки воды обрывались с нее вниз.
Пришло время подумать о том, что его обескураживало. Полынья была слишко
м просторной, чтобы он мог дотянуться до цепи. Разве что с разбегу, да и то н
авряд ли. Он представил, как разбегается и прыгает, пытаясь поймать цепь, е
ле видимую на трепещущей грани света и тени. Малейший помах Ч и он тут же
окажется в проруби… больше всего, честно, напоминавшей фамильную усыпал
ьницу королей в династии.
Второй раз лохань приплыла на удивление быстро. Королевский замок потре
блял много воды. И вновь пристальное наблюдение подтвердило, насколько с
амообладание выгодно человеку в затруднительном положении. На этот раз
Рэндалл обнаружил, что цепь существенно отклоняется в одну сторону. Это
могло объясняться единственным образом, а именно: здесь проходило сильн
ое течение. В общем-то неудивительно. Если эти полости могло затопить поч
ти доверху, если талые воды ежегодно поступали сюда, взламывая ледяные п
оля, то следовало ожидать, что где-то непременно отыщется сброс воды. Судя
по силе, с какой волокло туда бадью, узкий. Настоящая стремнина.
Итак, с одной стороны до цепочки-выручалочки было ближе. Но все же недоста
точно близко, чтобы быть уверенным. Однако ему кое-что уже приходило в гол
ову.
Рэндалл вернулся к той щели, через которую проник из первого зала во втор
ой, и вторично повторил свой подвиг по протискиванию. Ему казалось, что с н
его живьем сдирают шкуру, и более того, заставляют делать это его самого.

Теперь у него было все. Примостившись возле стенки, чтобы не угодить, не пр
иведи господь, в полынью, он сел, положив ступню левой ноги на бедро правой
, с помощью кинжала отодрал железную набойку и взрезал подошву. Работать
пришлось на ощупь, и руки озябли, хоть он и грел их под мышками, и он изрядно
ее измочалил, пока добился прямого разреза. У его сапожек были толстые по
дошвы. Впрочем, он и не собирался прорезать их насквозь.
В разрез он вставил изогнутую реберную кость, так чтобы она слегка выдав
алась над плоскостью подошвы. Потом вторую Ч параллельно. То же самое пр
оделал с правой ногой и встал. Кости держали. Впрочем, не имело смысла дума
ть о них, как о костях, коли уж ему угодно было превратить их в полозья конь
ков.
Он прекрасно владел коньком. В конце концов, он же был принцем северной ст
раны. То, что он сделал их двухполозными, зависело не от того, что он хотел б
олее надежно держаться на ногах, а лишь от того, что он не слишком доверял
крепости человеческих костей. Прыгать с конька в длину ему доводилось. Б
олее того, он был мастером подобной забавы.
Чтобы привыкнуть, Рэндалл немного подвигался вдоль стены. «Полоз» не лом
ался, не выскакивал из подошвы и не цеплял лед. У него был шанс, и когда люк к
олодца вновь распахнулся над его головой, мальчик был готов.
Она так медленно шла вниз! Или же это он сам настолько нетерпелив? Вот она
плюхнулась в ледяную воду… Он стоял, наклонившись, готовый к броску, сжим
ая и разжимая руки. Разогревая их. Если руки сорвутся, все остальное прост
о потеряет смысл. Если он сейчас окажется в ледяной воде, то сердце его раз
орвется прежде, чем он начнет тонуть.
Бадья наклонилась, повинуясь весу грузила на одном из своих боков, и легл
а, зачерпнув воду. Чем больше, тем быстрее, и вот уже со слабым бульканьем с
овсем скрылась из виду. Рэндалл ждал. Он вполне представлял себе механиз
м действия слуг, крутивших ворот. Сейчас они расслабленно ждут, пока емко
сть наполнится. Потом напрягут мышцы и потянут груз наверх. Если он прыгн
ет рано, то его тяжесть вырвет ворот из их пальцев. Известно, чем это для не
го чревато.
Он оттолкнулся, как только дрогнуло вверх первое звено. Четырьмя длинным
и шагами набрал скорость и взвился в воздух, одновременно втянув сквозь
зубы порцию такого ошеломляюще холодного воздуха, что на некоторое врем
я вообще позабыл о том, что надобно дышать.
Он едва не перестарался. Его швырнуло на цепь и мотнув до вокруг нее, и пал
ьцы чуть не сорвались, обожженные прикосновением к железу, и кожа тут же п
римерзла. Ему повезло. Ногами он встал на дужку ведра, но все равно едва де
ржался, весь трясясь от напряжения, потому что костяные полозья коньков
так и норовили соскользнуть, и он был вовсе не уверен, что сможет удержать
ся на одних руках.
Наверное, его целую вечность вытягивали вверх, свет становился все ближе
, и это походило на рождение или смерть, кто как говорит. Он уже почти ничег
о не чувствовал и не соображал. Когда он, почти примерзший к цепи, с покрыт
ыми инеем волосами, появился над краем кухонного колодца, визг поварих и
кухонных девушек, принявших его за колодезного ляда, чудо-юдо из разряда
домовых и леших, и норовивших огреть метлой или ухватом, лишь скользнул п
о поверхности его обледеневшего сознания. Но все же он был жив. Правда, эти
кухонные дурехи попытались столкнуть его обратно и закрыть тяжелую дощ
атую крышку, но не тут-то было. Онемевшими губами, почти без голоса он выго
ворил:
Ч Я Ч Рэндалл Баккара!
И только тогда выпустил из ободранных обмороженных ладоней железную це
пь и предоставил им выражать верноподданнические чувства над своим без
дыханным телом.

9. Зима, болезнь, перо, бумага…


Забинтованная рука перебирала листы плотного пергамента, желтые от вре
мени и покрытые пятнами самого произвольного происхождения, скажем, мас
ла, рыбы, соусов и свечного воска. Должно быть, прежние исследователи не гн
ушались изучать их за едой, а то и прихватывать с собой в иные места, куда и
короли пешком ходят, дабы скоротать время, по-любому проводимое там в бла
гой задумчивости. Судя по пластике движений, хозяин руки действительно п
ребывал в задумчивости.
Рэндалл сидел, со всех сторон обложенный подушками, в своей излюбленной
позе Ч с ногами в кресле, и время для него текло едва-едва. Однако сейчас, в
опреки природному темпераменту, ему вовсе не затруднительно было с этим
мириться. Горло было обернуто промасленным пергаментом и обвязано пове
рх шалью, прикосновения рук пятнали старинные тексты: его лечили от обмо
рожения, смазывая пораженные места жиром. Мысли проскальзывали по повер
хности сознания медленно-медленно, оставляя за собой чуть заметный след
в памяти. За высоким узким окном в пустой белизне реяли Лунные лохмотья с
нежинок. Само небо, да и земля, оставаясь невидимыми, и он знал, что если бы д
аже подошел к окну, продышал глазок в замерзшем стекле и окинул взглядом
видимый далеко внизу, за стенами замка город, то почти! не разглядел бы дом
а, ушедшие в сугробы и накрытые сверху объемными пушистыми шапками. Все п
оглотила белизна, его настроение странно соответствовало этому призра
чному почти нереальному окружению. Все было не важно, все Ч потом. Но тем
не менее он знал, что все Ч обязательно. Каким-то образом это знание дейс
твовало успокаивающе.
Он вздохнул и вновь переложил листы, стараясь их не запачкать. Ему не хоте
лось оставлять на них следы угля, мела или грифельного карандаша: это был
о бы неразумно и могло бы выдать его планы. Которые, в свою очередь, тоже бы
ли эфемерны, приблизительны и, по правде говоря, плохо продуманы. Время пр
яло свою нить, и иногда Рэндалл думал, что ему и впрямь приснился страшный
сон, что он ободрал ладони при падении с лошади или натер кровавые мозоли
рукоятью меча, а горло сорвал, командуя мальчиками-сквайрами на катке. И в
споминал: ах нет, мать запретила ему эти забавы как неподобающие королю и
опасные для его августейшей жизни. Теперешнее раздражение на нее было ус
талым. Никаким. Однако когда он, почти успокоенный, осмеливался заглянут
ь к себе в душу, то обнаруживал там свой персональный ледяной ад, никуда не
девшийся и прочно занявший свое место. Не центральное, нет! То оставалось
пустым в ожидании предстоящих свершений. Ад тихонько сидел в уголке, но т
ем невероятнее казалось от него избавиться. Рэндалл и не пытался. Вялый. З
аторможенный. Бездеятельный. Позволяющий выполнять над собой самые при
чудливые лечебные процедуры, лишь бы его оставили в покое.
В покое, в котором он так нуждался, чтобы след, оставляемый мыслями в созна
нии, проявился столь же ясно, как след первого конька на ледяной глади пру
да. Линия его собственных интересов, вплетенная в множество иных следов
на том же историческом полотне.
Ч Доброго дня вам, сир.
Он опустил пергаменты на пол возле кресла, приветствуя этим жестом вежли
вости вошедшего мэтра Эйбисса. Кивнул, не утруждая речью саднящее горло.

Ч Могу я поинтересоваться, что вы читаете? Новый, почти безразличный кив
ок, и мэтр протянул иссохшую, как птичья лапа, длань к его свиткам.
Ч Вы читаете… историю архитектуры? Как странно.
По мнению Рэндалла, его интерес был вполне логически обоснован, однако с
некоторых пор он научился придерживать слова и эмоции.
Ч Раньше вы проявляли страсть в более прагматичных направлениях.
Рэндалл пожал плечами. Скучный. Сонный. Больной. В ушах у него все еще стоя
л монотонный скрип ржавой цепи, сравнимый по значимости лишь с ангельски
м хором.
Ч Сир, вы уверены, что хотели бы заниматься? Он не удержался от слабой улы
бки. Мэтр Эйбисс был, наверное, единственным, кому пришло бы в голову задат
ь подобный вопрос. Единственным, кого он любил, кто позволял ему убедитьс
я в том, что он способен испытывать это чувство. Представьте, что вы ощупыв
аете холодную стену озябшими пальцами и вдруг обнаруживаете на ней тепл
ый кирпич. Легко ли вам покинуть его?
Ч Хочу, Ч с трудом выговорил он. Ч География. Расскажите мне, мэтр Эйбис
с, чем я владею. В масштабах государственных границ.
Серый утренний свет скрадывал движения и странным образом поглощал зву
ки. Мэтр Эйбисс издавал их не больше, чем мышь. Встав на колени, он быстро, зн
ающими дело руками, навел порядок в окружающем Рэндалла книжном развале
, Рассортировал отдельные листки по темам и датам: малолетний король обл
адал заметной способностью стаскивать в свое обиталище все, сколько-ниб
удь привлекшее его внимание, и, как правило, восседал на груде букинистич
еских сокровищ, не позволяя вырвать добычу из своих цепких рук даром что
месяцами в нее не заглядывал. Попутно из огромного фолио в потрескавшейс
я коже и железном окладе бьщ извлечен рисунок плоской тверди земной.
Страна и впрямь была похожа на плоское блюдо, на гладкую поверхность зам
ерзшего пруда. Когда-то в незапамятные времена игравшие здесь силы раск
ололи ее, как чашку, трещины понемногу заполнились водой, и все вместе обр
азовало неслыханной красоты озерный край, простиравшийся во все сторон
ы, пока не упирался в окружающие твердь моря, в обледенелый край земли на с
евере и в сладостный благодатный Камбри на юге, где вспучивались зеленые
холмы с плоскими вершинами, достаточными, чтобы строить на них города. Та
м, дальше, вставали бурые нагорья: карта была цветной, с изображениями кор
абликов, отмечавших порты, и морских путей, нанесенных пунктирными линия
ми. Некоторые рисунки выглядели более свежими, и когда Рэндалл вслух обр
атил на это внимание, учитель пояснил, что они обозначают более новые, как
он выразился, экономические объекты. Более новые, чем сама карта. Проникш
ись уважением, Рэндалл заботливо разгладил смятые уголки.
Нарисованные тончайшим пером, всюду по листу разбегались самые разные з
вери, характерные обитатели характерных мест. Рэндалл оценил богатство
природной палитры, но «объекты» интересовали его больше, и они с мэтром н
екоторое время оживленно толковали об экономических основах могуществ
а Баккара.
Северо-Западная Марка, владение Хендрикье, охватывала побережье, как др
агоценный черепаховый гребень Ч голову женщины. Сюда вновь, как прикова
нный, возвращался взгляд мальчишки. Зубцы шхер, проборожденных ледником
, тянулись на мили в глубь скалистого берега. Многие из них узки и непроход
имы, представляя собой настоящую ловушку для хоть сколько-нибудь гружен
ого корабля, через другие шла вся морская торговля Запада. Какие, где, знал
и только графы Хендрикье да еще лица, наиболее к ним приближенные. Лоцман
ские карты были драгоценностью их собственной графской короны. Хендрик
ье искони богатели за счет морской торговли, таможенных сборов, торговых
и портовых пошлин, не пренебрегая и тем, что штормом выбрасывало на скалы
, поскольку на их голых камнях не вырастало даже тощей травы, чтобы прокор
мить скот. Род свой они возводили к северным пиратам, многие десятилетия
терроризировавшим беззащитное побережье, пока один из предыдущих коро
лей Баккара не нашел подходящий, как ему показалось, выход: предложил рук
у одной из дочерей самому сильному и самому наглому из вождей вольных др
ужин. В приданое он отдал тот самый беззащитный берег, который столь долг
о страдал в результате бурной деятельности жениха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47