установка сантехники
Ну, что же, осень? До свиданья, осень!Прощаемся до будущего года! Пока же разомкнем рукопожатье, —Грустить не будем даже в непогоду! Гостья из-под банана
Слушая стихи, все дружно выражали свое восхищение и обменивались мнениями. Ли Вань сказала:— Позвольте мне рассудить по справедливости. Каждое стихотворение по-своему хорошо. Но первое место я присуждаю стихотворению «Воспеваю хризантему», второе — «Вопрошаю хризантему», третье — «Сон о хризантеме». Темы для стихов были не традиционные, и лучше всех с ними справилась Фея реки Сяосян — ее стихотворение отличается новизной и свежестью мысли. Остальные стихи можно расположить в следующем порядке: «Прикалываю к волосам хризантему», «Любуюсь хризантемой», «Застолье с хризантемами» и, наконец, «Вспоминаю хризантему».— Правильно, верно! — воскликнул Баоюй, захлопав в ладоши. — Совершенно справедливо!— Но в моих стихах недостает изящества, — возразила Дайюй.— Все равно они хороши, — заметила Ли Вань, — без нагромождений и шероховатостей.— А по-моему, стихотворение, в котором есть строка «Припомнилась мне та прогулка в вечерний, предзакатный час», — самое хорошее, — настаивала Дайюй. — Эта строка своего рода фон всей картины. Прекрасны также строки: «Мне не до книг, я их отброшу — лишь суета мирская в них. Я вижу только эти ветки со всей осенней их красой». В них все сказано о хризантеме на столе. Автор мысленно возвращается к тому времени, когда хризантема еще не была сорвана. В этом заключен глубокий смысл!— А строка из твоего стихотворения «А потом, аромат своих слов не тая, я послушать луну попрошу» — выше всякой похвалы! — воскликнула Ли Вань.— Да, на сей раз Царевна Душистых трав проиграла, — заметила Таньчунь. — Такие строки, как «За оградою пусто, старый сад наш дряхлеет…» и «А мечта, как и прежде, неизменна, светла», звучат красиво, но никаких чувств не вызывают.— А у тебя строки «На волосах роса трех троп садовых, а на висках — приятный холодок» и «Когда б цветком украсили дерюгу, дерюга стала б как осенний шелк» тоже не раскрывают темы «Прикалываю к волосам хризантему», — улыбнулась Баочай.— «Скажи, — я услышала, — кто затаенно, сей мир презирая, растет?» и «Кто, как и другие цветы, раскрываясь, все медлит, все ищет и ждет?» — добавила Сянъюнь, — это вопросы, на которые можно не отвечать, так как все ясно без слов.— Но в строках «На колени ладонь опускаю» и «Не покрыв головы, я мечтаю» выражена тоска от предчувствия разлуки с хризантемой, — улыбнулась Ли Вань. — Знай об этом хризантема, она ужаснулась бы твоей назойливости!Все рассмеялись.— А я опять провалился! — с улыбкой произнес Баоюй. — Неужели мои выражения «В чьем доме всходы породило семя?», «Ищу, ищу: где он, цветок осенний?», «Ушел я бодрым шагом далеко» и «И все ж не отразило пылких чувств холодное мое стихотворенье» совершенно не относятся к слову «ищу»? Неужели слова «Вчерашней ночью совсем нежданно дождь припустил вдруг и жизнь им дал» и «Сегодня утром — еще был иней» ничего не напоминают о слове «сажаю»? Можно досадовать лишь на то, что их нельзя сравнить с такими выражениями, как «Аромат своих слов не тая, я послушать луну попрошу», «Холод чист и душист. Я читаю стихи. На колени ладонь опускаю», «На висках… холодок», «Когда б цветком украсили дерюгу…». Но ничего, — добавил он, — завтра я ничем не занят и сочиню заново все двенадцать стихотворений.— Твои стихи не так уж плохи, — поспешила его успокоить Ли Вань, — в них только мало новизны и оригинальности.Обменявшись впечатлениями, все захотели еще крабов и сели за стол.— Вот я держу в руке клешню краба и любуюсь коричными цветами, — сказал Баоюй, поднявшись с места. — Это тоже тема для стихов. И я уже сочинил одно. Кто еще хочет?Он вымыл руки, взял кисть и записал: Я взял клешню и беспредельно радСидеть в густой тени дерев коричных, Налил я уксус и теперь толкуИмбирь в порыве страсти необычной… Как внук царька — прожорлив, и к тому жВином еду я запивать желаю, Как самодур-чиновник, я к едеПристрастье постоянное питаю! Набит живот, — как будто коркой льдаПокрылся он, а я в самозабвенье, И пропитались жижею мяснойВсе пальцы — бесполезно омовенье! Чего стыдиться? В мире нет таких,Кто б к насыщению не устремлялся, И даже Су Дунпо — святой поэт И даже Су Дунпо — святой поэт… — Су Дунпо (Су с Восточного склона) — псевдоним Су Ши, великого поэта эпохи Сун (XI в.).
—Быть лакомкой великим не стеснялся! — Таких стихов можно сочинить хоть целую сотню! — засмеялась Дайюй.— Просто у тебя способностей не хватает, вот ты и выискиваешь недостатки у других, вместо того чтобы самой взять да сочинить! — с улыбкой заметил Баоюй.Дайюй ничего не ответила, запрокинула голову, тихо продекламировала сочиненное стихотворение, схватила кисть и записала: Внушительны на вид и после смертиУ краба копья и стальные латы, Горою возлежат на блюдах яства,Любой отведать их скорее рад. Под панцирем нефритовое мясо —Оно на блюдах выглядит богато, Жирок за твердой коркой красноватый —Что ни кусочек — свежесть! аромат! Пусть много мяса, — я предпочитаюКлешней восьмерку — сочных и отменных, Но кто меня уговорить сумел быВсю тысячу бокалов выпить враз? Как праздничны передо мною яства!Я ими угощусь самозабвенно. Чист ветер. В белом инее коричник.Не оторву от хризантемы глаз! Баоюй прочел и выразил свое восхищение, но Дайюй изорвала листок со стихотворением и приказала служанкам сжечь, сказав:— Мои стихи хуже твоих, пусть их бросят в огонь. А стихотворение о крабе ты сохрани, оно лучше стихов о хризантеме!— Я тоже сочинила стихотворение, — сказала Баочай. — Не знаю только, хорошо ли получилось. Запишу шутки ради. Утуны тенисты, коричник ветвист.Вино там отменное пьют. В Чанъани лишь вспомнят, что скоро Чунъян, —И слюнки заране текут… Как много дорог пред глазами! Увы,Нет стройности в них никакой! От черного желтое не отделить,И осень смешалась с весной! Последние строки вызвали восхищенные возгласы:— Прекрасно! Замечательно!— Ловко же она нас поддела! — вскричал Баоюй. — Пожалуй, и мои стихи надо сжечь!Стали читать дальше: Добавь хризантему к вину,Коль привкус у пищи дурной. А приторна — так положиИмбирь — он чуть-чуть горьковат. Пусть падают крабы в котел.Смысл этого действа какой? Над берегом в небе луна.У проса душист аромат. — Вот это настоящий гимн крабам, — заявили все дружно, дочитав до конца. — Оказывается, даже незначительной теме можно придать глубокий смысл! Только некоторые строки довольно едкие и кое-кого задевают.В это время в саду появилась Пинъэр. Если хотите узнать, зачем она пришла, прочтите следующую главу. Глава тридцать девятая У деревенской старухи глупые речи льются рекой; впечатлительный юноша пытается докопаться до правды
Едва Пинъэр появилась, как ее забросали вопросами:— Что делает твоя госпожа? Почему не вернулась?— Времени у нее нет, — улыбаясь, сказала Пинъэр. — Она даже поесть не успела! И вот послала меня спросить, есть ли у вас еще крабы.— Разумеется, есть, сколько угодно, — ответила Сянъюнь и приказала служанкам положить в короб десяток самых крупных крабов.— Жирных кладите, с круглым брюшком, — сказала Пинъэр.Сесть к столу она отказалась.— Приказываю тебе — садись! — глядя в упор на служанку, сказала Ли Вань.Она усадила Пинъэр рядом с собой, налила в кубок вина и поднесла ей прямо к губам. Пинъэр отпила глоток и собралась идти.— Сиди! — удержала ее Ли Вань. — Я, значит, для тебя не указ, только Фэнцзе!И она приказала служанкам:— Отнесете крабов второй госпоже Фэнцзе и скажете что Пинъэр я оставила у себя!Женщины унесли короб, но вскоре вернулись и доложили:— Вторая госпожа велела вам всем передать, чтобы во время еды не смеялись и не болтали. Она прислала немного печенья из муки водяного ореха и хворост на курином жиру, которые только что получила от жены младшего дяди. А вам, барышня, — обратились они к Пинъэр, — госпожа разрешила остаться, только не пить лишнего.— А если выпью, что будет? — с улыбкой спросила Пинъэр, продолжая пить и закусывать.— Как жаль, что тебе, с твоей внешностью, выпала жалкая доля служанки! — засмеялась Ли Вань, обнимая Пинъэр. — Ведь если не знать, тебя можно легко принять за госпожу!Пинъэр, болтавшая с Баочай и Сянъюнь, повернулась к Ли Вань и сказала:— Не прижимайте меня, госпожа, щекотно!— Ай-я! — воскликнула Ли Вань. — Что это у тебя такое твердое?— Ключ, — ответила Пинъэр.— Неужели у тебя есть драгоценность, которую надо запирать на замок? — рассмеялась Ли Вань. — Когда Танский монах Танский монах. — Имеется в виду Сюань-цзан, совершивший в VII в. путешествие в Индию за буддийскими книгами.
отправлялся в путь за священными книгами, у него был белый конь; когда Лю Чжиюань Лю Чжиюань — основатель династии Хань (947—951) в эпоху Пяти династий.
завоевывал Поднебесную, у него были волшебные доспехи, подаренные духом тыквы, а у Фэнцзе есть ты. Ты — ключ своей госпожи! А тебе зачем ключ?— Вы, госпожа, захмелели и насмехаетесь надо мной! — смущенно улыбнулась Пинъэр.— Она говорит чистую правду, — произнесла Баочай. — Недавно мы на досуге обсуждали достоинства и недостатки служанок, и решили, что таких, как ты, на сотню едва ли найдется одна. Госпожа Фэнцзе знала, кого брать в услужение. Служанки у нее как на подбор, и у каждой свои достоинства.— Все делается по воле Неба, — изрекла Ли Вань. — Представьте, что было бы, не прислуживай барышня Юаньян в комнатах старой госпожи! Даже госпожа Ван не осмеливается перечить старой госпоже. А Юаньян это себе иногда позволяет, и, как ни странно, одну ее госпожа слушается. Никто не знает, сколько одежды у старой госпожи, а Юаньян помнит все до мелочей, и если бы не она, многое давно растащили бы. Юаньян к тому же добра, не только не накажет служанку, если та оплошает, но еще и замолвит за нее словечко.— Вчера как раз старая госпожа говорила, что Юаньян лучше всех нас! — вмешалась в разговор Сичунь.— Она и в самом деле хорошая, — согласилась Пинъэр. — Где уж нам с нею тягаться?— Цайся, служанка моей матушки, тоже честная и скромная, — заметил Баоюй.— Никто и не отрицает этого, — сказала Таньчунь. — Она и расчетлива, и старательна. Наша госпожа, словно святая, ничего не смыслит в делах, так Цайся всегда ее выручит, подскажет, как поступить. Она точно знает, что полагается делать даже в таких важных случаях, как выезд старого господина! Забудет что-нибудь госпожа, Цайся тут как тут.— Хватит вам, — сказала Ли Вань и, указывая пальцем на Баоюя, промолвила: — Лучше представьте себе, до чего дошел бы этот молодой господин, если бы за ним не присматривала Сижэнь? Что же до Фэнцзе, то, будь она хоть самим Чуским деспотом Чуский деспот. — Имеется в виду Сян Юй. В конце III в. до н.э. вел борьбу против династии Цинь, а затем боролся за власть с основателем династии Хань — Лю Баном. В 202 г. до н.э. погиб в битве при Гайся.
, ей все равно понадобился бы помощник, способный поднять треножник в тысячу цзиней весом! Без Пинъэр ей, конечно, не обойтись!— Прежде у моей госпожи было четыре служанки, — сказала Пинъэр, — потом одна умерла, другие ушли, и сейчас осталась одна я, сирота.— И все же тебе повезло, — заметила Ли Вань, — да и Фэнцзе тоже. Помню, при жизни мужа, старшего господина Цзя Чжу, у меня были две служанки. Я не хуже других. Но угодить мне они не могли, поэтому, когда муж умер, я отпустила их — я молодая, здоровая, могу все делать сама. Но как бы мне хотелось иметь хоть одну преданную служанку!Слезы покатились из глаз Ли Вань.— Стоит ли так сокрушаться? — принялись ее все утешать. — Не надо расстраиваться!Покончив с едой и вымыв руки, барышни решили пойти справиться о здоровье матушки Цзя и госпожи Ван.После их ухода служанки подмели пол, убрали столы, вымыли кубки и блюда. Сижэнь и Пинъэр вместе вышли из павильона. Сижэнь пригласила Пинъэр к себе поболтать и выпить чаю.Пинъэр отказалась:— Как-нибудь в другой раз зайду, когда будет свободное время.Она попрощалась и хотела уйти, но Сижэнь вдруг спросила:— Не знаешь, что с нашим жалованьем? Почему до сих пор не выдали денег даже служанкам старой госпожи?Пинъэр подошла вплотную к Сижэнь, огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептала ей на ухо:— И не спрашивай! Дня через два выдадут!— В чем дело? — удивилась Сижэнь. — Чего ты боишься?— Деньги на жалованье служанкам за этот месяц моя госпожа уже получила, но отдала их в рост под большие проценты. Придется ждать, пока она соберет проценты в других местах, чтобы получилась необходимая сумма, и тогда выдадут всем сразу. Никто об этом не знает, смотри не проболтайся!— Разве у твоей госпожи не хватает денег на расходы? — удивилась Сижэнь. — Или она чем-нибудь недовольна? Зачем ей лишние хлопоты?— Так-то оно так! — кивнула с улыбкой Пинъэр. — Но за последние годы моя госпожа таким образом заработала несколько сот лянов серебра! Свои личные деньги, которые ей выдают из общей казны, она копит и тоже отдает в рост, получая процентов до тысячи лянов серебра в год!— Вы с хозяйкой на наших деньгах зарабатываете проценты, а мы, дураки, ждем! — воскликнула Сижэнь. — Здорово, нечего сказать!— Ну и бессовестная же ты! — возмутилась Пинъэр. — Неужели тебе не хватает денег?— Мне-то хватает, — ответила Сижэнь, — тратить не на что — разве что копить для какой-нибудь надобности.— Если хочешь, возьми у меня — я скопила несколько лянов, — а потом я из твоих вычту.— Сейчас пока не нужно, — покачала головой Сижэнь. — Если же понадобятся, непременно попрошу у тебя.Пинъэр кивнула и направилась к выходу из сада. Здесь она столкнулась со служанкой, посланной за ней Фэнцзе.— У госпожи важное дело, она ждет вас, — сказала служанка.— Что еще за дело? — спросила Пинъэр. — Разве госпожа не знает, что меня задержала старшая госпожа Ли Вань? Я ведь не убежала, чтобы посылать за мной служанку!— Я тут ни при чем, — возразила девочка. — Скажите об этом госпоже сами!— Ты еще огрызаться! — прикрикнула на нее Пинъэр, плюнув с досады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Слушая стихи, все дружно выражали свое восхищение и обменивались мнениями. Ли Вань сказала:— Позвольте мне рассудить по справедливости. Каждое стихотворение по-своему хорошо. Но первое место я присуждаю стихотворению «Воспеваю хризантему», второе — «Вопрошаю хризантему», третье — «Сон о хризантеме». Темы для стихов были не традиционные, и лучше всех с ними справилась Фея реки Сяосян — ее стихотворение отличается новизной и свежестью мысли. Остальные стихи можно расположить в следующем порядке: «Прикалываю к волосам хризантему», «Любуюсь хризантемой», «Застолье с хризантемами» и, наконец, «Вспоминаю хризантему».— Правильно, верно! — воскликнул Баоюй, захлопав в ладоши. — Совершенно справедливо!— Но в моих стихах недостает изящества, — возразила Дайюй.— Все равно они хороши, — заметила Ли Вань, — без нагромождений и шероховатостей.— А по-моему, стихотворение, в котором есть строка «Припомнилась мне та прогулка в вечерний, предзакатный час», — самое хорошее, — настаивала Дайюй. — Эта строка своего рода фон всей картины. Прекрасны также строки: «Мне не до книг, я их отброшу — лишь суета мирская в них. Я вижу только эти ветки со всей осенней их красой». В них все сказано о хризантеме на столе. Автор мысленно возвращается к тому времени, когда хризантема еще не была сорвана. В этом заключен глубокий смысл!— А строка из твоего стихотворения «А потом, аромат своих слов не тая, я послушать луну попрошу» — выше всякой похвалы! — воскликнула Ли Вань.— Да, на сей раз Царевна Душистых трав проиграла, — заметила Таньчунь. — Такие строки, как «За оградою пусто, старый сад наш дряхлеет…» и «А мечта, как и прежде, неизменна, светла», звучат красиво, но никаких чувств не вызывают.— А у тебя строки «На волосах роса трех троп садовых, а на висках — приятный холодок» и «Когда б цветком украсили дерюгу, дерюга стала б как осенний шелк» тоже не раскрывают темы «Прикалываю к волосам хризантему», — улыбнулась Баочай.— «Скажи, — я услышала, — кто затаенно, сей мир презирая, растет?» и «Кто, как и другие цветы, раскрываясь, все медлит, все ищет и ждет?» — добавила Сянъюнь, — это вопросы, на которые можно не отвечать, так как все ясно без слов.— Но в строках «На колени ладонь опускаю» и «Не покрыв головы, я мечтаю» выражена тоска от предчувствия разлуки с хризантемой, — улыбнулась Ли Вань. — Знай об этом хризантема, она ужаснулась бы твоей назойливости!Все рассмеялись.— А я опять провалился! — с улыбкой произнес Баоюй. — Неужели мои выражения «В чьем доме всходы породило семя?», «Ищу, ищу: где он, цветок осенний?», «Ушел я бодрым шагом далеко» и «И все ж не отразило пылких чувств холодное мое стихотворенье» совершенно не относятся к слову «ищу»? Неужели слова «Вчерашней ночью совсем нежданно дождь припустил вдруг и жизнь им дал» и «Сегодня утром — еще был иней» ничего не напоминают о слове «сажаю»? Можно досадовать лишь на то, что их нельзя сравнить с такими выражениями, как «Аромат своих слов не тая, я послушать луну попрошу», «Холод чист и душист. Я читаю стихи. На колени ладонь опускаю», «На висках… холодок», «Когда б цветком украсили дерюгу…». Но ничего, — добавил он, — завтра я ничем не занят и сочиню заново все двенадцать стихотворений.— Твои стихи не так уж плохи, — поспешила его успокоить Ли Вань, — в них только мало новизны и оригинальности.Обменявшись впечатлениями, все захотели еще крабов и сели за стол.— Вот я держу в руке клешню краба и любуюсь коричными цветами, — сказал Баоюй, поднявшись с места. — Это тоже тема для стихов. И я уже сочинил одно. Кто еще хочет?Он вымыл руки, взял кисть и записал: Я взял клешню и беспредельно радСидеть в густой тени дерев коричных, Налил я уксус и теперь толкуИмбирь в порыве страсти необычной… Как внук царька — прожорлив, и к тому жВином еду я запивать желаю, Как самодур-чиновник, я к едеПристрастье постоянное питаю! Набит живот, — как будто коркой льдаПокрылся он, а я в самозабвенье, И пропитались жижею мяснойВсе пальцы — бесполезно омовенье! Чего стыдиться? В мире нет таких,Кто б к насыщению не устремлялся, И даже Су Дунпо — святой поэт И даже Су Дунпо — святой поэт… — Су Дунпо (Су с Восточного склона) — псевдоним Су Ши, великого поэта эпохи Сун (XI в.).
—Быть лакомкой великим не стеснялся! — Таких стихов можно сочинить хоть целую сотню! — засмеялась Дайюй.— Просто у тебя способностей не хватает, вот ты и выискиваешь недостатки у других, вместо того чтобы самой взять да сочинить! — с улыбкой заметил Баоюй.Дайюй ничего не ответила, запрокинула голову, тихо продекламировала сочиненное стихотворение, схватила кисть и записала: Внушительны на вид и после смертиУ краба копья и стальные латы, Горою возлежат на блюдах яства,Любой отведать их скорее рад. Под панцирем нефритовое мясо —Оно на блюдах выглядит богато, Жирок за твердой коркой красноватый —Что ни кусочек — свежесть! аромат! Пусть много мяса, — я предпочитаюКлешней восьмерку — сочных и отменных, Но кто меня уговорить сумел быВсю тысячу бокалов выпить враз? Как праздничны передо мною яства!Я ими угощусь самозабвенно. Чист ветер. В белом инее коричник.Не оторву от хризантемы глаз! Баоюй прочел и выразил свое восхищение, но Дайюй изорвала листок со стихотворением и приказала служанкам сжечь, сказав:— Мои стихи хуже твоих, пусть их бросят в огонь. А стихотворение о крабе ты сохрани, оно лучше стихов о хризантеме!— Я тоже сочинила стихотворение, — сказала Баочай. — Не знаю только, хорошо ли получилось. Запишу шутки ради. Утуны тенисты, коричник ветвист.Вино там отменное пьют. В Чанъани лишь вспомнят, что скоро Чунъян, —И слюнки заране текут… Как много дорог пред глазами! Увы,Нет стройности в них никакой! От черного желтое не отделить,И осень смешалась с весной! Последние строки вызвали восхищенные возгласы:— Прекрасно! Замечательно!— Ловко же она нас поддела! — вскричал Баоюй. — Пожалуй, и мои стихи надо сжечь!Стали читать дальше: Добавь хризантему к вину,Коль привкус у пищи дурной. А приторна — так положиИмбирь — он чуть-чуть горьковат. Пусть падают крабы в котел.Смысл этого действа какой? Над берегом в небе луна.У проса душист аромат. — Вот это настоящий гимн крабам, — заявили все дружно, дочитав до конца. — Оказывается, даже незначительной теме можно придать глубокий смысл! Только некоторые строки довольно едкие и кое-кого задевают.В это время в саду появилась Пинъэр. Если хотите узнать, зачем она пришла, прочтите следующую главу. Глава тридцать девятая У деревенской старухи глупые речи льются рекой; впечатлительный юноша пытается докопаться до правды
Едва Пинъэр появилась, как ее забросали вопросами:— Что делает твоя госпожа? Почему не вернулась?— Времени у нее нет, — улыбаясь, сказала Пинъэр. — Она даже поесть не успела! И вот послала меня спросить, есть ли у вас еще крабы.— Разумеется, есть, сколько угодно, — ответила Сянъюнь и приказала служанкам положить в короб десяток самых крупных крабов.— Жирных кладите, с круглым брюшком, — сказала Пинъэр.Сесть к столу она отказалась.— Приказываю тебе — садись! — глядя в упор на служанку, сказала Ли Вань.Она усадила Пинъэр рядом с собой, налила в кубок вина и поднесла ей прямо к губам. Пинъэр отпила глоток и собралась идти.— Сиди! — удержала ее Ли Вань. — Я, значит, для тебя не указ, только Фэнцзе!И она приказала служанкам:— Отнесете крабов второй госпоже Фэнцзе и скажете что Пинъэр я оставила у себя!Женщины унесли короб, но вскоре вернулись и доложили:— Вторая госпожа велела вам всем передать, чтобы во время еды не смеялись и не болтали. Она прислала немного печенья из муки водяного ореха и хворост на курином жиру, которые только что получила от жены младшего дяди. А вам, барышня, — обратились они к Пинъэр, — госпожа разрешила остаться, только не пить лишнего.— А если выпью, что будет? — с улыбкой спросила Пинъэр, продолжая пить и закусывать.— Как жаль, что тебе, с твоей внешностью, выпала жалкая доля служанки! — засмеялась Ли Вань, обнимая Пинъэр. — Ведь если не знать, тебя можно легко принять за госпожу!Пинъэр, болтавшая с Баочай и Сянъюнь, повернулась к Ли Вань и сказала:— Не прижимайте меня, госпожа, щекотно!— Ай-я! — воскликнула Ли Вань. — Что это у тебя такое твердое?— Ключ, — ответила Пинъэр.— Неужели у тебя есть драгоценность, которую надо запирать на замок? — рассмеялась Ли Вань. — Когда Танский монах Танский монах. — Имеется в виду Сюань-цзан, совершивший в VII в. путешествие в Индию за буддийскими книгами.
отправлялся в путь за священными книгами, у него был белый конь; когда Лю Чжиюань Лю Чжиюань — основатель династии Хань (947—951) в эпоху Пяти династий.
завоевывал Поднебесную, у него были волшебные доспехи, подаренные духом тыквы, а у Фэнцзе есть ты. Ты — ключ своей госпожи! А тебе зачем ключ?— Вы, госпожа, захмелели и насмехаетесь надо мной! — смущенно улыбнулась Пинъэр.— Она говорит чистую правду, — произнесла Баочай. — Недавно мы на досуге обсуждали достоинства и недостатки служанок, и решили, что таких, как ты, на сотню едва ли найдется одна. Госпожа Фэнцзе знала, кого брать в услужение. Служанки у нее как на подбор, и у каждой свои достоинства.— Все делается по воле Неба, — изрекла Ли Вань. — Представьте, что было бы, не прислуживай барышня Юаньян в комнатах старой госпожи! Даже госпожа Ван не осмеливается перечить старой госпоже. А Юаньян это себе иногда позволяет, и, как ни странно, одну ее госпожа слушается. Никто не знает, сколько одежды у старой госпожи, а Юаньян помнит все до мелочей, и если бы не она, многое давно растащили бы. Юаньян к тому же добра, не только не накажет служанку, если та оплошает, но еще и замолвит за нее словечко.— Вчера как раз старая госпожа говорила, что Юаньян лучше всех нас! — вмешалась в разговор Сичунь.— Она и в самом деле хорошая, — согласилась Пинъэр. — Где уж нам с нею тягаться?— Цайся, служанка моей матушки, тоже честная и скромная, — заметил Баоюй.— Никто и не отрицает этого, — сказала Таньчунь. — Она и расчетлива, и старательна. Наша госпожа, словно святая, ничего не смыслит в делах, так Цайся всегда ее выручит, подскажет, как поступить. Она точно знает, что полагается делать даже в таких важных случаях, как выезд старого господина! Забудет что-нибудь госпожа, Цайся тут как тут.— Хватит вам, — сказала Ли Вань и, указывая пальцем на Баоюя, промолвила: — Лучше представьте себе, до чего дошел бы этот молодой господин, если бы за ним не присматривала Сижэнь? Что же до Фэнцзе, то, будь она хоть самим Чуским деспотом Чуский деспот. — Имеется в виду Сян Юй. В конце III в. до н.э. вел борьбу против династии Цинь, а затем боролся за власть с основателем династии Хань — Лю Баном. В 202 г. до н.э. погиб в битве при Гайся.
, ей все равно понадобился бы помощник, способный поднять треножник в тысячу цзиней весом! Без Пинъэр ей, конечно, не обойтись!— Прежде у моей госпожи было четыре служанки, — сказала Пинъэр, — потом одна умерла, другие ушли, и сейчас осталась одна я, сирота.— И все же тебе повезло, — заметила Ли Вань, — да и Фэнцзе тоже. Помню, при жизни мужа, старшего господина Цзя Чжу, у меня были две служанки. Я не хуже других. Но угодить мне они не могли, поэтому, когда муж умер, я отпустила их — я молодая, здоровая, могу все делать сама. Но как бы мне хотелось иметь хоть одну преданную служанку!Слезы покатились из глаз Ли Вань.— Стоит ли так сокрушаться? — принялись ее все утешать. — Не надо расстраиваться!Покончив с едой и вымыв руки, барышни решили пойти справиться о здоровье матушки Цзя и госпожи Ван.После их ухода служанки подмели пол, убрали столы, вымыли кубки и блюда. Сижэнь и Пинъэр вместе вышли из павильона. Сижэнь пригласила Пинъэр к себе поболтать и выпить чаю.Пинъэр отказалась:— Как-нибудь в другой раз зайду, когда будет свободное время.Она попрощалась и хотела уйти, но Сижэнь вдруг спросила:— Не знаешь, что с нашим жалованьем? Почему до сих пор не выдали денег даже служанкам старой госпожи?Пинъэр подошла вплотную к Сижэнь, огляделась и, убедившись, что поблизости никого нет, прошептала ей на ухо:— И не спрашивай! Дня через два выдадут!— В чем дело? — удивилась Сижэнь. — Чего ты боишься?— Деньги на жалованье служанкам за этот месяц моя госпожа уже получила, но отдала их в рост под большие проценты. Придется ждать, пока она соберет проценты в других местах, чтобы получилась необходимая сумма, и тогда выдадут всем сразу. Никто об этом не знает, смотри не проболтайся!— Разве у твоей госпожи не хватает денег на расходы? — удивилась Сижэнь. — Или она чем-нибудь недовольна? Зачем ей лишние хлопоты?— Так-то оно так! — кивнула с улыбкой Пинъэр. — Но за последние годы моя госпожа таким образом заработала несколько сот лянов серебра! Свои личные деньги, которые ей выдают из общей казны, она копит и тоже отдает в рост, получая процентов до тысячи лянов серебра в год!— Вы с хозяйкой на наших деньгах зарабатываете проценты, а мы, дураки, ждем! — воскликнула Сижэнь. — Здорово, нечего сказать!— Ну и бессовестная же ты! — возмутилась Пинъэр. — Неужели тебе не хватает денег?— Мне-то хватает, — ответила Сижэнь, — тратить не на что — разве что копить для какой-нибудь надобности.— Если хочешь, возьми у меня — я скопила несколько лянов, — а потом я из твоих вычту.— Сейчас пока не нужно, — покачала головой Сижэнь. — Если же понадобятся, непременно попрошу у тебя.Пинъэр кивнула и направилась к выходу из сада. Здесь она столкнулась со служанкой, посланной за ней Фэнцзе.— У госпожи важное дело, она ждет вас, — сказала служанка.— Что еще за дело? — спросила Пинъэр. — Разве госпожа не знает, что меня задержала старшая госпожа Ли Вань? Я ведь не убежала, чтобы посылать за мной служанку!— Я тут ни при чем, — возразила девочка. — Скажите об этом госпоже сами!— Ты еще огрызаться! — прикрикнула на нее Пинъэр, плюнув с досады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80