— Глупости! — оборвала ее Сяохун. — Зачем я ни с того ни с сего поеду домой?— Да, вспомнила! — воскликнула Цзяхуэй. — У барышни Линь Дайюй слабое здоровье, она всегда пьет лекарство, попросила бы у нее.— Вздор! — ответила Сяохун. — Разве можно пить лекарство без разбору?— Но и так поступать, как ты, тоже нельзя, — возразила Цзяхуэй. — Не ешь, не пьешь. К чему это приведет?— Ну и что же? — сказала в ответ Сяохун. — Лучше умереть сразу, и делу конец!— Зачем ты так говоришь? — взволнованно спросила Цзяхуэй.— Не знаешь ты, что у меня на душе! — вздохнула Сяохун.Цзяхуэй кивнула, немного подумала и сказала:— Конечно, винить тебя не приходится, здесь жить нелегко. Старая госпожа говорила, что вся прислуга устала, пока выхаживали Баоюя, а сейчас велела служить благодарственные молебны и всех, кто ухаживал за больным, наградить, как кому положено. Меня обошли и еще нескольких девочек-служанок, но я не в обиде, а вот тебя почему? Я даже возмутилась. Пусть все награды получила бы Сижэнь, на нее сердиться нельзя — она больше всех заслужила. Кто из служанок может с ней сравниться? Я уж не говорю о том, до чего она усердна и заботлива, да и вообще она самая лучшая. Но с какой стати Цинвэнь, Цися и им подобные получили большие награды, так же как старшие служанки? А все потому, что они — любимицы Баоюя! Как же тут зло не возьмет? Где справедливость?— Не стоит на них сердиться, — заметила Сяохун. — Правильно говорит пословица: «Даже под навесом в тысячу ли пир кончается!» Не вечно же они будут здесь жить! Ну, три, самое большее — пять лет, и все разлетятся в разные стороны, неизвестно, кто кем тогда будет распоряжаться.Слова Сяохун до слез тронули Цзяхуэй, глаза покраснели, но она взяла себя в руки и сказала с улыбкой:— Ты права! Однако вчера, когда Баоюй объяснял, как нужно убирать комнаты и шить одежду, мне показалось, что придется промучиться здесь по крайней мере несколько сот лет!Сяохун усмехнулась. Она хотела что-то сказать, но вошла девочка-служанка, еще не начавшая отпускать волосы; в руках у нее были какие-то рисунки и два листа бумаги.— Эти рисунки тебе велено перерисовать, — сказала она Сяохун, бросила бумагу и хотела уйти.— А что за рисунки? — крикнула Сяохун. — Объяснила бы толком. А то так спешишь, будто остынут пампушки, которые для тебя наготовили!— Это рисунки сестры Цися! — крикнула девочка, направляясь к дверям.Сяохун в сердцах отшвырнула рисунки и принялась искать в ящике кисть. Долго рылась, но не нашла подходящей — из одних вылезли волосы, другие были до основания стерты.— Куда же я девала новую кисть? — произнесла она. — Никак не припомню!..Она с минуту подумала и вдруг радостно засмеялась, вскричав:— Ах да! Ведь третьего дня ее взяла Инъэр!И она обратилась к Цзяхуэй:— Может, сходишь за ней?— Сходи сама, — ответила девочка. — Я должна отнести коробку сестре Сижэнь, она меня ждет.— Раз тебя ждут, зачем ты здесь лясы точишь? — упрекнула ее Сяохун. — Скверная девчонка, от работы отлыниваешь! Не пошли я тебя за кистью, Сижэнь так и не увидела бы тебя!С этими словами Сяохун покинула комнату, затем двор Наслаждения пурпуром и пошла к дому Баочай. Проходя мимо беседки, она встретила кормилицу Баоюя. Сяохун остановилась и с улыбкой спросила:— Куда это вы ходили, тетушка Ли? Как здесь очутились?— Ты только подумай! — всплеснула руками мамка Ли. — Понравился ему какой-то братец, не то Юнь, не то Юй, и он велел мне его пригласить. Требует, чтобы тот непременно пришел к нему завтра. А узнает про это госпожа, опять будут неприятности.— Но вы все же выполнили просьбу Баоюя! — снова улыбнулась Сяохун.— А что мне было делать? — возразила кормилица.— Если этот Юнь что-нибудь смыслит, он не придет, — заявила Сяохун.— Напротив, обязательно придет, потому что умен.— В таком случае вам не следует его сопровождать, — сказала Сяохун. — Пусть приходит один и поблуждает здесь, посмотрим, что из этого выйдет!— Да разве есть у меня время ходить за ним по пятам! — воскликнула старуха. — Я только передала ему приглашение. Велю кому-нибудь из служанок его проводить.Мамка ушла, а Сяохун все не двигалась с места. Она так задумалась, что позабыла о кисти.В это время прибежала маленькая служанка и окликнула Сяохун:— Сестрица, ты что здесь делаешь?Сяохун подняла голову, увидела Чжуйэр и в свою очередь спросила:— А ты куда бежишь?— Мне велели привести второго господина Цзя Юня, — ответила девочка и умчалась.Сяохун побрела дальше. Дойдя до мостика Осиной талии, она снова увидела Чжуйэр, которая шла ей навстречу вместе с Цзя Юнем. Цзя Юнь бросил на Сяохун взгляд. Девушка тоже на него посмотрела, нарочно остановившись с Чжуйэр. Глаза их встретились. Сяохун покраснела, быстро повернулась и зашагала в сторону двора Душистых трав. Но об этом мы рассказывать не будем.
Цзя Юнь и Чжуйэр по извилистой тропинке добрались до двора Наслаждения пурпуром. Чжуйэр вошла первая, доложила о приходе Цзя Юня, после чего ввела во двор его самого.Цзя Юнь огляделся и увидел несколько искусственных горок, возле которых росли бананы. Под большим деревом два аиста чистили перья. На террасе были развешаны клетки с редкостными птицами. Чуть дальше виднелся пятикомнатный домик с пристройками, над входом красовалась доска с горизонтальной надписью: «Радостный пурпур и пышная зелень».«Так вот, оказывается, откуда взялось название двор Наслаждения пурпуром», — подумал про себя Цзя Юнь. Вдруг из окна, затянутого тонким шелком, послышался голос:— Скорее входи! И как это я за целых три месяца ни разу о тебе не вспомнил!Цзя Юнь узнал голос Баоюя и вошел в дом. Ослепленный сиянием золота, бирюзы и всевозможных украшений, он не сразу увидел Баоюя.Слева, из-за высокого зеркала, перед которым обычно одеваются, вышли две служанки лет пятнадцати — шестнадцати.— Господин, — сказала одна из них, — пройдите, пожалуйста, сюда!Не осмеливаясь взглянуть на девочек, Цзя Юнь лишь кивнул и прошел во внутреннюю комнату. Под большим голубым пологом, защищающим от москитов, стояла крытая лаком кровать с шелковой занавеской, по ярко-красному полю которой разбросаны были золотые цветы.Баоюй в простом домашнем халате и туфлях сидел, прислонившись к спинке кровати, и читал. Увидев Цзя Юня, он отбросил в сторону книгу и с улыбкой поднялся ему навстречу. Цзя Юнь поспешил подойти и справиться о здоровье. Баоюй предложил ему сесть и, когда юноша опустился на стул, сказал:— После того как я пригласил тебя, столько прошло самых неожиданных событий, что я совершенно забыл о приглашении.— Я искал случая, но не мог с вами встретиться, — улыбнулся Цзя Юнь, — а потом вы заболели. Сейчас, надеюсь, здоровы?— Вполне, — отвечал Баоюй. — Я слышал, ты усердно трудишься. Устал, наверное?— Стоит ли говорить о такой чепухе, — произнес Цзя Юнь. — Главное, вы поправились. Ведь это счастье и радость для всей семьи!Вошла служанка и подала чай Цзя Юню. Беседуя с Баоюем, он не сводил глаз с девушки, любуясь ее стройной фигуркой и миловидным лицом. На ней была розовая с серебристым отливом шелковая кофточка, черная атласная безрукавка и тонкая белая юбка в мелких оборках.Когда Баоюй болел, Цзя Юнь несколько дней дежурил у его постели и запомнил многих служанок, поэтому он сразу узнал Сижэнь. Он также слышал, что эта служанка занимает в покоях Баоюя особое положение, и, когда она поднесла ему чай, быстро поднялся и с улыбкой промолвил:— Зачем утруждать себя, сестрица? Я и сам мог налить. Я ведь не гость, просто пришел навестить дядю.— Сиди, — остановил его Баоюй. — Она и служанок угощает чаем, когда они приходят ко мне.— Разумеется, — согласился Цзя Юнь. — Но стоит ли из-за меня хлопотать?Он снова сел и принялся за чай.Поболтав с Цзя Юнем о разных пустяках, Баоюй пустился в рассуждение о том, у кого самая лучшая театральная труппа, самый красивый сад, самые хорошенькие служанки, самые роскошные пиры и самые редкостные вещи. Цзя Юню оставалось лишь слушать и восхищаться.Они поговорили еще немного, и Цзя Юнь, заметив, что Баоюй утомился, поднялся и стал прощаться. Баоюй его не удерживал, лишь сказал:— Если выберешь завтра свободное время, заходи, — и велел Чжуйэр проводить гостя.Выйдя со двора Наслаждения пурпуром, Цзя Юнь огляделся и, убедившись, что поблизости никого нет, принялся болтать с Чжуйэр и забросал ее вопросами:— Сколько тебе лет? Как тебя зовут? Кто твои родители? Давно ли прислуживаешь моему дяде Баоюю? Какое у тебя жалованье? Сколько служанок в покоях Баоюя?Когда Чжуйэр ответила на все вопросы, Цзя Юнь поинтересовался:— Ту девушку Сяохун зовут? С которой ты разговаривала, когда мы шли сюда?— Да, — ответила Чжуйэр. — А зачем вам?— Она говорила тебе, что потеряла платочек? — продолжал Цзя Юнь. — Я его нашел.— Да, говорила, и не раз, — промолвила Чжуйэр, — спрашивала, не подобрал ли его кто-нибудь из нас. Но у меня нет времени на подобные пустяки. Как раз сегодня она снова просила меня поискать ее платок и обещала награду. Да вы же сами слышали, когда мы встретились неподалеку от ворот дворца Душистых трав. Если платок у вас, господин, отдайте его мне! Посмотрим, как она меня отблагодарит.Следует сказать, что еще месяц назад, когда Цзя Юнь присматривал за посадкой деревьев, он подобрал в саду платок и догадался, что его потеряла одна из служанок, не знал, кто именно, но на всякий случай молчал. А сейчас, услышав, что это платок Сяохун, очень обрадовался и мгновенно составил план действий.Он вытащил из кармана свой собственный платок и, отдавая девушке, сказал:— Вот, возьми, но если получишь награду, не таи от меня!Чжуйэр обещала, взяла платок, проводила Цзя Юня до ворот, а затем отправилась искать Сяохун. Но к нашему повествованию это не имеет отношения.
Между тем Баоюй после ухода Цзя Юня почувствовал усталость, лег на кровать и погрузился в дрему. Подошла Сижэнь, села на кровать, стала тормошить Баоюя:— Что это ты вдруг среди дня лег спать? Если скучно, иди погуляй!— Я бы охотно пошел, — ответил Баоюй, беря ее за руку, — только ни на минуту не могу расстаться с тобой!— Помолчал бы! — воскликнула Сижэнь и стащила Баоюя с кровати.— Куда я пойду? Везде скучно, — сказал Баоюй.— Просто так пройдешься, все лучше, чем бездельничать целыми днями.Баоюю было до того тоскливо, что он послушался Сижэнь. Вышел на террасу, подразнил птиц в клетках, а затем отправился бродить вдоль ручья Струящихся ароматов, наблюдая за резвящимися в воде золотыми рыбками. Вдруг он заметил, как бежит по склону горы пара вспугнутых молодых оленей. Баоюй не сразу сообразил, в чем дело, но тут из-за склона выскочил Цзя Лань с луком в руках. Увидев Баоюя, он остановился и почтительно произнес:— Никак не ожидал, дядя, встретить вас здесь!— Опять балуешься! — упрекнул его Баоюй. — Зачем пугаешь животных?— Это я от скуки, — ответил Цзя Лань. — Делать нечего, вот и решил поупражняться в стрельбе из лука.— Выбьешь себе зубы, — не захочешь больше упражняться! — бросил Баоюй и зашагал прочь.Вскоре он увидел строение, едва различимое в пышных зарослях бамбука, шелестевшего на ветру. Это был павильон Реки Сяосян.Баоюй робко приблизился и увидел свисавшую до самой земли дверную занавеску из пятнистого бамбука. Ничто не нарушало стоявшей вокруг тишины. Баоюй подошел к окну, затянутому тонким шелком, и почувствовал тонкий, необычайно приятный аромат. Он склонился к окну, и тут до слуха его долетел тихий вздох и слова:— Мои мысли и чувства спят беспробудным сном!Баоюя разобрало любопытство. Он пригляделся и сквозь шелк увидел Дайюй, лежавшую на постели.— Почему ты так говоришь? — не утерпев, спросил Баоюй, отодвинул занавеску и вошел. Дайюй растерялась, покраснела, закрыла лицо рукавом и, отвернувшись к стене, притворилась спящей.Баоюй приблизился было к кровати, но тут появились служанки и сказали:— Ваша сестрица спит, вот проснется, тогда и приходите!Но Дайюй быстро села на постели и крикнула:— Я вовсе не сплю!— А мы думали, барышня, что вы спите! — заговорили в один голос служанки и стали звать Цзыцзюань: — Барышня проснулась, иди быстрее сюда!После того как они покинули комнату, Дайюй, поправляя волосы, принялась выговаривать Баоюю:— Я спала. А ты меня разбудил! Зачем?Глаза у нее были совсем еще сонные, на щеках играл румянец. Что-то дрогнуло в душе Баоюя. Он сел на стул и с улыбкой спросил:— Что ты сейчас говорила?— Ничего, — отвечала Дайюй.— Меня не обманешь! — вскричал Баоюй, щелкнув пальцами. — Я ведь слышал!Разговор был прерван появлением Цзыцзюань. Баоюй с улыбкой обратился к девушке:— Завари для меня чашечку вашего лучшего чая!— Откуда у нас хороший чай? — удивилась служанка. — Если хотите хорошего чаю, дождитесь Сижэнь, она принесет.— Не слушай его, — одернула служанку Дайюй. — Дай мне воды!— Но ведь он гость, — возразила Цзыцзюань, — и первым делом я заварю ему чай, а уж затем подам вам воду.Служанка ушла, а Баоюй ей вслед произнес с улыбкой:— Милая девочка! Ах, если б я за пологом осталсявдвоем с твоею госпожой пригожей,Я не хотел бы все же, чтоб за намикогда-нибудь ты застилала ложе… Дайюй вспыхнула, опустила голову.— Что ты сказал?— Ничего, — снова улыбнулся Баоюй.— И я должна все это выслушивать. Набрался на улице всяких пошлостей, начитался вздорных книжек, — Дайюй заплакала. — Ты просто смеешься надо мной! Все вы, господа, смотрите на меня как на игрушку!Она спустилась с кровати и вышла из комнаты. Баоюй бросился за ней.— Милая сестрица, я виноват перед тобой, только никому ничего не говори! Пусть у меня вырвут язык, если я еще когда-нибудь осмелюсь произнести что-либо подобное!В это время к ним подошла Сижэнь и сказала Баоюю:— Иди скорее одеваться, отец зовет!Эти слова прозвучали для Баоюя как гром среди ясного неба. Забыв обо всем на свете, он помчался одеваться и увидел, выходя из сада, стоявшего у вторых ворот Бэймина.— Не знаешь, зачем меня зовет отец?— Он собирается куда-то ехать, — ответил Бэймин. — На всякий случай поторопитесь, там все и узнаете.Они свернули в сторону большого зала. Всю дорогу Баоюй терялся в догадках. Вдруг послышался смех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80