Когда они ворвались
наверх, ни одного убитого немца там не было, так же как и живого Ц только б
рошенные пулеметы и загаженные траншеи. И слава Богу, потому что патроно
в выдали только по две обоймы на человека, а гранат не выдали совсем. Лишь
после первых нескольких боев им наконец удалось приобрести вид, подобаю
щий бравым матросам, Ц висящие на ремнях гранаты и подсумки, оттопырива
ющиеся от пистолетов карманы, ножи, которые висели на таких длинных реме
шках, что напоминали кортики.
Когда бригаду переформировали в третий раз за два месяца, в роты стали пр
иходить моряки с самых боевых специальностей Ц рулевые, зенитчики, элек
трики, которых нужно готовить многими месяцами. Стране было совсем туго,
и в цепь слали всех. Чудо, что кто-то еще выжил после полутора лет такой жиз
ни. Потом стало легче. Морская пехота стала слишком ценным куском мяса, чт
обы так просто бросать ее на колючую проволоку. Теперь они атаковали как
положено, с артподготовкой, с разведкой, один раз даже с приданными гвард
ейскими минометами. Это была вообще песня: пейзаж выглядел как пустыня К
ара-Кум после пьянки верблюдов Ц ни травинки, ни кустика. Учум, которого
тогда звали Эфой, чуть не обделался еще, когда над головой с раздирающим у
ши свистом прошли первые серии похожих на головастиков «Андрюш», потом в
переди шарахнуло и белое пламя поднялось метров на тридцать. Когда они п
обежали вперед, это даже нельзя было считать атакой Ц по ним даже никто н
е стрелял.
А потом все это кончилось, пришел приказ, и человек пятнадцать из батальо
на, все бывалые ребята, отправились в распредпункт в Риге. А оттуда по кора
блям. На огромном крейсере было еще человек тридцать вернувшихся с пехот
ного передка, хотя ни одного с его родной бригады. Переименованный в Учум
а Эфа одиноким чувствовать себя не привык, но ему действительно не всегд
а было уютно в комфорте и покое бронированного нутра крейсера. Из окопов
он вынес одинокую медаль, две пули в бедре, осколок в заднице, полное презр
ение к смерти и знание жизни, которое даже не говорило ему, а кричало сейча
с: просто так баня по субботам в военное время не бывает. За это придется п
латить, и скоро. И не только ему, но и всем остальным тоже Ц тем, кто сейчас
пишет домой письма, в которых нельзя даже упоминать, на каком именно кора
бле ты служишь.
Не намного веселее было и в каюте младшего начсостава номер тринадцать,
принадлежащей штурманам. Нравы в уплотненной шестиместной каюте отлич
ались от матросских не сильно, да и обстановка тоже Ц разве что койки сто
яли в два яруса, а не в три, и были занавешены веселенькими ситцевыми занав
есочками на колечках. Здесь тоже использовались в основном прозвища: Шты
рь, Леха, Зуб... Все были молодыми и повоевавшими минимум пару лет. С тральщи
ка, с канонерки, с потопленного «Эмденом» торпедного катера, с эсминца, ещ
е один с тральщика. Евгений, у которого прозвища не было, пришел с черномор
ской «Парижской Коммуны». Вот такая веселая гоп-компания.
У младших офицеров развлечений тоже было не особо много. Леха, к примеру, р
азвлекался зазубриванием наизусть звездных атласов, Зуб Ц изучением а
нглийской морской терминологии, и все поголовно Ц попытками кого-нибуд
ь склеить в стылом, чихающем через разбитые пулями окна городке.
«Сядьте, дети, в круг скорее, речь пойдет о гонорее...» Ц мелодично продекл
амировал Коля Штырь, не отрываясь от одолженной в библиотеке брошюрки, и
снова заткнулся. Остальная присутствующая троица резалась в морской бо
й «по-адмиральски», то есть каждый одновременно против двоих. В двадцать
два с мелочью с вахты пришел сменившийся старлей, поприветствовавший вс
ех довольно неожиданным образом:
Ц Здорово, покойнички!
Отложившая блокноты троица и оторвавшийся от санпросветброшюры Штырь
удивленно воззрились на вошедшего в кубрик.
Ц Это почему же мы покойнички? Ц очень осторожно поинтересовался нако
нец один. Остальные изобразили в воздухе вопросительные знаки пальцами,
как у них было принято.
Ц На мостике шорох, будто отряд тральщиков приходит сегодня ночью, а див
изион эсминцев Ц к семи утра. Идем в Кронштадт завтра.
Ц Здорово!
Ц Вот это новость!
Довольный Штырь швырнул книжку вниз и прыжком слетел с верхней койки.
Ц Погодь, а покойники при чем?
Ц Ну как же, не за пирогами, чай, идем...
Ц Слушай, да хватит тут себе «тайну заколоченного чердака» строить, гов
ори толком, что услышал, а то сейчас бить будем.
Ц Ага!
Ц Ладно, тогда слухайте: в Кронштадт идем буквально на несколько дней, та
к что развлечений не предвидится. На нас и Иванова будут ставить всякое н
овое радио, и заменят часть боезапаса. По дороге Ц учения по приему топли
ва на ходу. Ни о чем пока не подумали?
Ему никто не ответил, все молчали.
Ц Двоих, сказали, командируют в город в управление картографии, и тоже, н
аверное, не за урюком. Кто со мной поедет?
Ц Я!
Ц Идет, ты первый сказал. Остальные остаются и грузят всякое барахло.
Ц Сокол ты мой ясный, Ц Алексей поковырял мизинцем в ухе, демонстрируя
недопонимание. Ц Кепско уразумил, глупарь такой, а че прямо не сказал ник
то, куды мы потом направимся, а?
Старлей осмотрел его сверху вниз, прищурившись.
Ц Ты мой умный... Не-а, все, как и ты, в недоумении. То ли забьем погреба репой
и капустой и будем угощать датчан, то ли...
Ц М-да... Вот это новость... Коля, ты сегодня в читалке был, в газетах ничего о
собенного не видел? Типа там, «Злобные буржуйские агрессоры испытывают т
яжелое похмелье... И просят героических советских штурманов поскорее осв
ободить от них угнетаемый пролетариат... Пока им совсем не сплохело...».
Ц М-да... Ц согласился Зуб. Ц Это могло бы дело объяснить.
Штырь отрицательно покачал головой, «все как обычно». Из-за двери было сл
ышно, как кто-то, топоча ботинками, промчался по коридору в направлении но
са. Штурмана переглянулись и, не сговариваясь, начали одеваться.
Ц Что бы это значило, «заменить часть боезапаса»? Ц поинтересовался Шт
ырь. Никто не ответил, только пара человек пожала плечами. Линкор и крейсе
р всегда имели в погребах полные боекомплекты для все калибров.
Ц Посвежее, может, порох возьмем... Или заряды поразнообразнее...
Подумав, Штырь кивнул, согласившись. Из всего теоретического многообраз
ия зарядов для главного калибра на «Советском Союзе» имелись только бое
вой и стокилограммовый согревательный, поскольку других промышленност
ь не выпускала. На «Кронштадте» выбор был чуть побольше Ц за счет пониже
нно-боевого. Золотой мечтой каждого артиллериста была стрельба усиленн
о-боевым по бронированной цели, такой выстрел должен был протыкать даже
современные линкоры почти насквозь. Было неизвестно, кто из руководител
ей промышленности отправился валить лес и копать каналы, но пока таких з
арядов не было Ц печальная реальность жизни.
Четверка, озираясь вокруг, направилась в сторону кают-компании, где был ш
анс встретить кого-нибудь из свободных старших офицеров и задать ему па
рочку наводящих вопросов. По дороге обсуждались возможные варианты каз
авшегося сейчас неотвратимым боевого применения эскадры Ц слишком це
нной, чтобы не нужно ей рисковать, и еще раз слишком ценной, чтобы просто с
тоять на якоре, точно в тыловом порту.
В кают-компании удалось найти вторпома Чурило, молча курившего перед ус
тавленным чайными принадлежностями отдельным невысоким столиком меж д
вумя диванами. После положенных уставных фраз он с улыбкой пригласил мол
одых офицеров присоединиться к чаепитию, что штурмана с удовольствием и
сделали. После минут пяти ничего не значащих слов Коля Штырь, бывший в ком
пании за старшего, рискнул наконец прямо поинтересоваться у Чурило ново
стями. Вторпом задумался, видимо, решая, стоит ли делиться с молодежью тем
, что он, скорее всего, уже знал. В итоге уже сформировавшееся уважение к пр
офессионализму и опыту молодых моряков победило, подкрепленное тем фак
том, что сходов на берег уже не предвиделось.
Ц Да, это вы, ребята, верно поняли, что в Пиллау мы уже не вернемся, Ц замет
ил он. Ц А зачем необходим поход в Кронштадт, объяснять, наверное, не нужн
о... Выгрузка боезапаса, докование, покраска, текущие работы по механизмам
, потом снова погрузка боезапаса и припасов, и вперед, в открытое море. Что
в мире творится, вы все знаете, не сегодня-завтра фрицы стакнутся с союзни
чками и попытаются нам вместе шею намылить. Так что, штурмана, зубрите лоц
ии Скагеррака... И Каттегата... Слова-то какие... Ц Он глубоко затянулся, гляд
я в потолок. Ц Я их лет двадцать уже не слышал...
Ц Крейсера с нами пойдут? Ц подобравшиеся от серьезности разговора оф
ицеры смотрели на Чурило, как попы на алтарь.
Ц Ну, до некоторых широт пойдут. А потом сами, ножками. Главное, проливы пр
ойти так, чтобы ни одна сволочь, Ц кавторанг сжал кулак так, что побелела
кожа, Ц не засекла. А это сложно. Но если нас запрут в Балтике Ц финиш, кор
абли можно было и не строить, все равно врагов у нас здесь не осталось...
Да, врагов у Советского Союза становилось все меньше Ц по мере того как ф
ронты, толкаясь локтями, будто бегущие по узкому коридору люди, продвига
лись все дальше на запад. 20 октября советские и югославские войска освобо
дили Белград и прошли по его улицам под двумя флагами, осыпаемые поздним
и осенними цветами из рук плачущих от счастья горожан. Это было настояще
е боевое содружество славян Ц партизан маршала Тито, несколько долгих л
ет в неравной борьбе изматывавших немецкие армии, и воинов трех десятков
народов, носящих одинаковые погоны армии советской. Никакие политическ
ие игры и сопливые пропагандистские лозунги не могли сделать того, что с
делала с людьми общая победа над сильным и умелым врагом.
К сорок четвертому году в характере советских людей очень многое измени
лось. Помимо массы личных черт и особенностей, сводимых естественным отб
ором к умению выживать в сложных и многообразных проявлениях войны, начи
нал главенствовать один фактор. К сорок четвертому году советские люди н
ачали себя уважать. Находящийся лицом к лицу со смертью человек уже не ос
обо боялся страшного и сурового сотрудника особого отдела, уже не слишко
м трепетал перед большим начальством Ц потому что начальство далеко, а
смерть рядом. Фронтовики знали, что они могут, они уважали врага и знали, ч
то сами сейчас внушают ему уважение. Строгое выражение на лице дивизионн
ого особиста уже вызывало не столько трепет, сколько внутреннюю ухмылку
, поскольку «кум» в атаки не ходил, и попытка напугать фронтовиков грозно
сдвинутыми бровями воспринималась как насмешка. Фронтовики, вернувшис
ь после Победы домой, собирались открывать двери начальственных кабине
тов ногой. Где вы были, товарищ начальник, когда мы горели в танках, тонули
на переправах, загибались от ран в госпиталях? В тылу были? Вот то-то же!
И только очень немногие понимали, что все, что ты делаешь на войне, не имее
т для тебя практически никакого значения. Если солдат струсит, бросит ор
ужие, его расстреляют перед строем или, если повезет, отправят в штрафрот
у с каким-то еще шансом вернуться. Но когда все это закончится, то честно и
смело воевавших солдат задавят тыловые хари, у которых всегда будет боль
ше медалей и лычек, всегда больше здоровья и сил Ц потому что они не мокли
и не мерзли, лучше жрали и не перелопачивали кубометры земли, чтобы остат
ься живыми. И оружие у фронтовиков отнимут, и заставят снова бояться гово
рить о том, что они видели, что они думают. «Ах, говоришь, в Померании воевал
? Интересно-интересно... А как там немцы живут? Что? Советские люди, по-твоем
у, живут не лучше? Ах ты сволочь троцкистская!!!» И фронтовик, озираясь, выбе
жит из кабинета и будет долго еще дрожать, не зная, придут за ним или нет, и с
нова будет опускать взгляд, наткнувшись на гордого и презрительного лей
тенанта НКВД, идущего по улице с видом хозяина. Но до этого было еще далеко
.
Эскадра покинула стылый город в десять утра, после дозаправки пришедших
с небольшим опозданием эсминцев. Развернувшись уже в акватории в походн
ый ордер и выйдя за тральщиками через проход между увенчанными маячками
молами, тяжелые корабли, растопырив стволы зениток, наконец-то начали от
даляться от берега. Погода была для октября вполне приличная, и над эскад
рой кругами ходили несколько МБР
Морской ближний разведчик МБР-2.
, базировавшихся на разлохмаченный авиацией немецкий гидроаэродр
ом на Косе. К вечеру сменяющие друг друга противолодочники отстали, и эсм
инцы сомкнулись теснее. Хотя они шли вдоль берегов, полностью контролиру
емых советской авиацией, но в стремлении привлекать как можно меньше лиш
него внимания к новым кораблям командование флота не стало обеспечиват
ь внешнее истребительное прикрытие. Шестерка «аэрокобр», попытавшаяся
подойти к кораблям на четырехкилометровой высоте, была заблаговременн
о перехвачена звеном Ворожейкина, который, пристроившись к ведущему гру
ппы и сдвинув назад фонарь, вполне доступно объяснил тому жестами, чтобы
ближе не лез. Пилот попытался изобразить недоумение, несколько раз подня
в и опустив рукой летные очки на шлемофоне, но майор характерным движени
ем провел себе рукой по горлу, уведя потом кисть вверх: «повесят». Тот посм
отрел на ряд красных звезд на фюзеляже и явно осознал. Четверка проводил
а «аэрокобр» минут на десять в сторону берега и, покачав крыльями, отверн
ула назад, оставив тех в полном недоумении.
Из-за тралов корабли не могли идти быстро, и только когда добрались до зна
чительных, по балтийским меркам, глубин, ход довели до «экономических» ш
естнадцати узлов. Веер эсминцев открывался и закрывался вокруг «Союза»,
«Кронштадта» и «Чапаева», заслоняя их от возможного нападения подводны
х лодок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86