..". Ребенок, получивший
титул принца Уэльского, станет королем Эдуардом VIII, а затем герцогом
Виндзорским. Николай и Аликс стали крестными родителями маленького принца.
"Вместо погружения архиепископ намочил пальцы и обвел ими голову ребенка",
- записал цесаревич. "Какой славный, хорошенький ребенок...". Впоследствии
родитель новорожденного посетил обрученных в Весминстерском замке. Даже в
дневнике Николай старается не нарушать приличий. Описывая визит, он
указывает: "К завтраку приехал Georgie. Он и Аликс сидели у меня со мной
прибавил "со мной", потому что без него выходило довольно странно".
Прежде чем уехать из Англии, цесаревич и его нареченная вместе с
королевой Викторией отправились в Осборн, летнюю королевскую резиденцию на
острове Уайт. С дворцовых газонов они смогли наблюдать вереницы яхт,
летевших на всех парусах. "Мы отправились к морю, где я ходил, как
ребенок, в воде голыми ногами".
В конце июля продолжавшаяся шесть недель идиллия кончилась. Дневник
Николая был испещрен записями, сделанными Аликс: "Любовь попала в плен. Я
связала ей крылья. Он больше не уйдет и не улетит. В обоих наших сердцах
вечно поет любовь". Когда "Полярная звезда" прошла мимо Лувра, держа курс
на север, Николай прочитал строки, написанные рукой Аликс: "Спи сладко, и
пусть мягкие волны тебя убаюкают. Твой Ангел Хранитель стоит на страже. -
Нежно целую".
На другой день возле ютландского побережья Николай стоял у поручней,
глядя на огненный закат. Двадцать судов германского императорского флота
приспустили флаги, салютуя русскому цесаревичу. Пройдя проливом Скагеррак
в Балтийское море, "Полярная звезда" медленно проплывала мимо побережья
Дании, над которым возвышался замок Эльсинор. Но в мыслях Николай уносился
в другие края.
"Я твоя, - писала Аликс, - ты мой, будь в этом уверен. Ты пленен в
моем сердце и ключик затерян, и ты навсегда останешься там".
Была там и другая запись, до странности пророческая строка из Марии
Корелли: "Ведь прошлое осталось позади и никогда не вернется, будущее нам
неведомо, и лишь настоящее принадлежит нам".

4. БРАКОСОЧЕТАНИЕ
По приезде цесаревича в Гатчину выяснилось, что семья обеспокоена
состоянием здоровья императора. Государя мучили головные боли, бессонница,
у него стали отекать ноги. Врачи рекомендовали ему отдых, лучше всего в
Крыму. Но Александр III был не из тех, кто меняет свои планы лишь потому,
что ему нездоровится. В сентябре вся семья села в поезд и поехала. Но не в
Крым, а в Польшу, где в Спале у царской семьи был охотничий дворец.
Но и там здоровье императора не улучшилось. Из Вены был выписан
профессор Лейден. Внимательно осмотрев великана-царя, Лейден установил
диагноз: нефрит. Он настоял на том, чтобы пациента тотчас отвезли лечиться
в Крым. На сей раз Александр III повиновался. Цесаревич разрывался между
"долгом оставаться с дорогими родителями, чтобы сопровождать их в Крым, и
непременным желанием поехать в Вольфсгартен, чтобы оказаться рядом со моей
милой Аликс". Подавив в себе эгоистическое чувство, вместе с семьей он
отправился в Крым, где в Ливадии императорская семья имела летний дворец.
Там, в теплом краю, среди виноградников, царь начал поправляться. У
него появился аппетит, он стал принимать солнечные ванны и даже спускался
к морю. Но через несколько дней государя начала снова мучить бессонница,
появилась слабость в ногах, и он слег. Была назначена строгая диета и, к
крайнему огорчению царя, ему было запрещено есть мороженое.
Шестнадцатилетняя Ольга, которая сидела у постели отца, однажды услышала
шепот: "Деточка, милая, я знаю, в соседней комнате есть мороженое. Принеси
мне, только, чтобы никто не заметил". Дочь тайком принесла больному
лакомство, и тот с неописуемым наслаждением съел его. Был вызван из
Петербурга отец Иоанн Кронштадтский, многие почитатели священника называли
его чудотворцем. Доктора лечили, отец Иоанн молился, но с каждым днем
государю становилось все хуже.
Почувствовав роковой исход, Николай попросил Аликс приехать в
Ливадию. Невеста тотчас примчалась. Ехала она в обыкновенном пассажирском
поезде. Нареченной наследника цесаревича следовало бы подать специальный
поезд, но министр двора, в чьи обязанности входило решение подобных
проблем, был так занят в связи с болезнью государя, что упустил это из
виду. Подъезжая к Крыму в сопровождении сестры Эллы, которая встретила ее
на границе, Аликс телеграфировала, указав в телеграмме, что желает как
можно скорее принять православие. Николай Александрович был не в силах
скрыть своих чувств: "Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине
и иметь близко от себя - половина забот и скорби как будто спала с плеч!"
Встретив Аликс в Алуште вместе с великим князем Сергеем
Александровичем, он привез ее в Ливадию в открытой коляске. Во время
четырехчасового путешествия оба неоднократно останавливались в татарских
аулах, жители которых встречали их хлебом-солью, охапками винограда и
цветов. Когда экипаж подкатил ко дворцу, где для встречи цесаревича и его
невесты выстроился почетный караул, оказалось, что коляска доверху
нагружена цветами и виноградом.
Желая оказать внимание невесте своего сына, будущей императрице
российской, несмотря на все запреты врачей и семьи, Александр III встал с
кровати, надел полную парадную форму и, сидя в кресле, благословил будущих
супругов, припавших к ногам бледного, обессилевшего гиганта.
Десять суток не отходили домашние от постели умирающего царя.
Охваченные одновременно счастьем и отчаянием, Николай и Аликс неслышно
двигались по дому. Гуляли среди виноградников, по берегу моря, не смея
удаляться от дома, где жил император. Когда царь принимался за доклады,
доставленные министрами, Аликс садилась у его постели. Для молодой невесты
роль эта была нелегкая. Оказавшись среди убитых горем близких царя, она
чувствовала себя посторонней. Единственно, с кем она встречалась, кому
могла довериться, был Николай. Императрица Мария Федоровна была слишком
занята больным супругом, чтобы уделять особое внимание своей будущей
невестке. Вполне естественно, в семье, где больной был одновременно мужем,
отцом и правителем огромной империи, взоры всех были обращены к главе
семейства и его супруге. Врачи, министры и придворные относились к
императрице не только с почтением, какого и заслуживает царица, но еще и с
особой заботой, понимая, какие тяжкие испытания выпали на ее долю. Едва
отойдя от постели больного царя, врачи направлялись к императрице, почти
не замечая робкого юношу и молодую женщину, стоящих возле дверей или у
лестницы. В конце концов Аликс это возмутило. Ее любимый, которого она
почитала, наследник престола. Если этот великан, с которым она была почти
незнакома, скончается, царем станет ее суженый. Однако на него смотрят,
как на пустое место.
Многие из испытываемых ею чувств Аликс выразила в знаменитой записи в
его дневнике: "Дорогое дитя! Молись Богу, Он поможет тебе не падать духом,
Он утешит тебя в твоем горе. Твое Солнышко молится за тебя и за любимого
больного... Будь стойким и прикажи доктору Лейдену и другому Г. приходить
к тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его находят, а также
все подробности относительно того, что они находят нужным для него
сделать. И если д-ру что-нибудь нужно, пусть он приходит прямо к тебе. Не
позволяй другим быть первыми и обходить тебя. Ты любимый сын Отца, и тебя
должны спрашивать и тебе говорить обо всем. Выяви твою личную волю и не
позволяй другим забывать, кто ты. Прости меня, дорогой!"
Страдания царственного больного продолжались все десять дней, которые
прошли после приезда Аликс в Ливадию. "Окружающие встретили ее холодно, в
особенности, княжна А.А.Оболенская и графиня Воронцова. Ей было тяжело и
одиноко; не нравились ей шумные обеды наверху... собравшейся семьи, в
такой момент, когда... доживал свои последние дни и часы Государь", -
писала впоследствии А.А.Вырубова.
Днем 20-го октября (1-го ноября) 1894 года Александр III скончался.
Мария Федоровна, подхваченная Аликс, упала в обморок. "Боже мой, Боже мой,
что за день. Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо
любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется - кажется до того
неправдоподобным ужасная действительность. Все утро мы провели наверху
около него! Дыхание было затруднено, требовалось все время давать ему
вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Св.Тайн; вскоре
начались легкие судороги... и конец быстро настал! О. Иоанн больше часу
стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого!
Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная дорогая Мама!"
Никто не осознал в большей мере значения кончины царя, чем
двадцатишестилетний цесаревич, унаследовавший его трон.
"В эту минуту в первый и последний раз в моей жизни я увидел слезы в
его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы
обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что
сделался императором, и это страшное бремя власти давило его", - вспоминал
великий князь Александр Михайлович, двоюродный дядя Николая II.
"Сандро, что я буду делать, - патетически воскликнул он. - Что будет
теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять
империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами".
В конце дня, когда в гавани Ялты еще грохотали орудия кораблей,
отдавая последний долг почившему в бозе монарху, перед дворцом был
установлен алтарь. Придворные, чиновники, слуги и члены царской семьи,
встали полукругом, и священник в золотых ризах совершил чин присяги новому
императору, Николаю II.
На следующее утро весь дворец был драпирован черным крепом, на Черном
море бушевал шторм. Пришли бальзамировщики и занялись телом усопшего царя;
в этот день православные священники, совершив таинство миропомазания,
присоединили протестантскую немецкую принцессу к святому православию и
нарекли ее Александрой Федоровной. Поздно утром того же дня новый царь,
его нареченная невеста и императрица мать отправились в дворцовую церковь
на богослужение.
"И в глубокой печали Господь дает нам тихую и светлую радость, -
записал Николай Александрович. - В 10 часов в присутствии только семейства
моя милая дорогая Аликс была миропомазана и после обедни мы причастились
вместе с нею, дорогой Мама и Эллой. Аликс поразительно хорошо и внятно
прочла свои ответы и молитвы".
Когда все вернулись во дворец, новый император издал первый свой
манифест. В нем указывалось новое вероисповедание, новый титул и новое имя
прежней принцессы Гессенской, Аликс, внучки королевы Виктории. Манифест
гласил: "Сегодня совершено Св.Миропомазание на нареченной невестою нашей.
Приняв имя Александры, она стала Дщерью Православной нашей Церкви, к
великому утешению нашему и всей России".
Смерть могучего царя Александра III в возрасте сорока девяти лет
явилась тяжким ударом для всей России. Для похорон ничего не было
подготовлено, и пока шел обмен телеграммами между Крымом и С.-Петербургом,
тело усопшего государя целую неделю находилось в Ливадии. Бракосочетание,
которое, как вначале предполагалось, должно было состояться весной
следующего года, по настоянию Николая Александровича, было перенесено на
более ранний срок. Взвалив на себя тяжкую ношу царского служения, он не
желал лишится поддержки единственного близкого человека, внушавшего ему
доверие.
"Мама, некоторые другие и я находим, что всего лучше сделать свадьбу
здесь спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома, - записал он 22-го
октября в дневнике, - а все дяди против этого и говорят, что мне следует
женится в Питере, после похорон".
Четыре дяди Николая, братья покойного императора, были независимыми,
волевыми людьми, имевшими большой вес в семействе Романовых. И они
настояли на том, чтобы бракосочетание их молодого племянника, слишком
важное в жизни страны событие, не состоялось в узком семейном кругу в
Ливадии. Между тем непрерывно шли богослужения. Члены царской семьи
целовали усопшего императора в мертвые уста и дважды в день ходили в
часовню молиться за упокой его души. "Состоялась тяжелая церемония
переноса тела дорогого Папа в гробу в большую церковь, - написал 25
октября Николай Александрович. - Казаки несли гроб на носилках...
Вернулись в пустой дом, разбитые нравственно. Тяжелое испытание послал нам
всем Господь!"
В конце недели задрапированный алым, сопровождаемый остальной царской
семьей, гроб доставили из Ялты в Севастополь на пароходе "Память Меркурия"
под тентом их Андреевского флага. В порту ждал траурный поезд. Когда
траурный поезд ехал по Украине, к железнодорожному полотну группами
подходили крестьяне, чтобы проводить усопшего царя. Останавливались в
Борках и Харькове для панихид. Затем в Курске, Орле и Туле, где в
присутствии местного дворянства и чиновного люда тоже совершались
панихиды. В Москве гроб установили на колесницу и повезли в Успенский
собор, оставив там его на ночь. Ноябрьское небо затянуло свинцовыми
тучами, мокрый снег хлестал в лица солдат и тысяч москвичей, вышедших на
улицы проститься с царем. Прежде чем траурный кортеж добрался до Кремля,
было десять остановок для литий против церквей. В С.-Петербурге у вокзала
стояли красные с золотом кареты, которые повезли царскую семью по улицам,
покрытым успевшим растаять снегом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92