Южнее озера
Байкал, где местность была гористой, она обрывалась. Летом этот участок
преодолевался с помощью паромной переправы; зимой солдат и снаряды
приходилось перевозить на санях, запряженных лошадьми.
Русский флот на Дальнем Востоке и японский императорский флот были
приблизительно равны. Русские имели больше броненосцев и крейсеров, японцы
обладали численным преимуществом в крейсерах и миноносцах. Но благодаря
внезапному нападению на русскую эскадру, японцы захватили инициативу в
свои руки и контролировали море. Русские корабли, уцелевшие после первого
удара врага, не могли свободно маневрировать из-за минных полей,
выставленных японцами, а на рейде подвергались новым атаки миноносцев
противника. Когда знаменитый русский Адмирал Макаров 13 апреля вышел из
гавани Порт-Артура на своем флагманском корабле, броненосце
"Петропавловск", судно подорвалось на мине и затонуло. Погибло семьсот
моряков, в их числе и адмирал Макаров.
"Утром пришло тяжелое и невыразимо грустное известие, - записал
Николай II. - Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья...
Во все да будет воля Божья, но о милости Господней к нам грешным мы должны
просить".
Владычествуя на море, Япония могла высаживать свои экспедиционные
войска на любом участке побережья материка. Одна армия, высадившись в
Корее, смяла пять сибирских полков, форсировала реку Ялу и двинулась на
север, в Манчжурию. Другая группа японских войск высадилась на побережье
Желтого моря и осадила Порт-Артур, обстреливая его чудовищными
11-дюймовыми орудиями. Лето и осень 1904 года японская пехота штурмовала
одну укрепленную высоту вокруг Порт-Артура за другой. В январе 1905 года
Порт-Артур пал. Японцы потеряли 57 780 человек [(В действительности японцы
потеряли 110 000 человек и 15 кораблей, 16 кораблей получили
повреждения)], русские 28 200.
Русский император с унынием следил из С.-Петербурга за ходом войны.
Первым его порывом было отправиться на фронт и встать во главе осажденных
войск. И снова вмешались дяди и отговорили его. 22 сентября 1904 года
государь писал матери из Петергофа: "Меня временами мучает сильно совесть,
что я сижу здесь, а не нахожусь там, чтобы делить страдания, лишения и
трудности похода вместе с армией. Вчера я спросил д.Алексея, что он
думает? Он мне ответил, что не находит мое присутствие там нужным в эту
войну. А здесь оставаться в такое время, по моему, гораздо тяжелее".
Император ездил по стране, посещал военные лагеря и делал смотр
войскам. Целью его поездок было напутствие русских войск и новобранцев,
следовавших на Дальний Восток. При этом его величество и ее величество
раздавали войскам образа, в том числе образ св. Серафима Саровского.
Государыня отменила все все увеселения и превратила огромные залы Зимнего
дворца в мастерские, где сотни женщин, принадлежащим к самым разным
классам общества, шили одежду и изготавливали перевязочные материалы.
Александра федоровна ежедневно бывала в этих помещениях и нередко сама
садилась за работу.
Видя неизбежность поражения русской армии, по наущению кайзера царь
отправил на Дальний Восток Балтийскую эскадру с целью добиться
превосходства на море над противником в районе Тихоокеанского побережья.
Адмирал Рождественский, командующий эскадрой, не очень верил в успех
предприятия, но, повинуясь приказу императора, распорядился, чтобы корабли
готовились к походу. В октябре 1904 года Николай II, находясь на борту
своей яхты "Штандарт", прощался с эскадрой. После того как окрашенные в
шаровый цвет броненосцы и крейсера вышли из Либавы "в дальнее многотрудное
плавание", Николай II написал: - "Благослови путь ее, Господи, дай ей
придти целою к месту назначения и там выполнить ее тяжелую задачу на благо
и пользу России!"
Как на зло, задолго до того, как его эскадра добралась до Японских
островов, адмирал Рождественский едва не развязал войну с Англией. На
адмирала произвело огромное впечатление вероломное нападение японских
миноносцев на русские корабли в Порт-Артуре. Он предположил, что японцы
могут снова прибегнуть к этой подлой тактике и, пройдя под чужим флагом
нейтральные воды, нанести еще один страшный удар русской эскадре. Человек
осторожный, сразу после выхода из порта адмирал приказал выставить
дополнительные посты наблюдения. Проходя Северным морем, находившиеся во
взвинченном состоянии командиры русских кораблей внезапно увидели вокруг
себя целую флотилию малотоннажных судов. Без лишних слов русские обрушили
огонь орудий на английские траулеры, которые вели лов рыбы на
Доггер-Банке. После первых же залпов русские осознали свою ошибку. Но
адмирал так перепугался, что, вместо того, чтобы, застопорив машины,
заняться спасением уцелевших, он помчался прочь.
Потоплен был всего один траулер и убиты два матроса, но
Великобритания почувствовала себя оскорбленной. И без того возмущенный
дипломатической поддержкой, оказываемой Англией японцам Николай II
отказался принести свои извинения британскому правительству. 13 октября
1904 года он писал матери из Царского Села: "Англичане кипятятся сильно,
они даже имеют свои эскадры наготове. Вчера я послал телеграмму д.Берти с
сожалением о смерти невинных людей, но не с извинением, потому что нельзя
извиняться, когда не знаешь причин и обстоятельств того, что случилось. Я
не думаю, что англичане будут дерзость иметь пойти дальше громких слов".
Русский посол в Лондоне, граф Бенкендорф, вернее оценил гнев
британцев и сразу же порекомендовал обеим сторонам обратиться в Гаагский
суд. Царь неохотно согласился, и впоследствии России пришлось выплатить
компенсацию в 65 000 фунтов стерлингов.
После этого неприглядного инцидента адмирал Рождественский повел свою
эскадру в Атлантику, держа курс на мыс Доброй Надежды. Обогнув мыс,
русские корабли направились в сторону Индийского, а затем Тихого океана.
Три месяца эскадра простояла на рейде у принадлежавшего Франции острова
Мадагаскар. В это время русские дипломатические агенты обследовали все
верфи мира с целью приобрести дополнительное количество броненосцев для
усиления эскадры. Кайзер приказал экипажам германских коммерческих судов
снабжать русскую эскадру топливом. На уединенных якорных стоянках
Мадагаскара и залива Камран, что в Индокитае, немецкие моряки погрузили
сотни тонн угля в бункера потрепанных штормом кораблей под командой
адмирала Рождественского.
В два часа пополудни 27 мая 1905 года двигавшаяся двумя кильватерными
колоннами русская эскадра, впереди которой шли восемь броненосцев, вошла в
Цусимский пролив, отделяющий Японию от Корейского полуострова. Командующий
японской эскадрой адмирал Того выстроил свои корабли, двигавшиеся впереди
русской эскадры, так, чтобы охватить головную ее часть, и с дистанции 38
кабельтовых (около 7 километров) обрушил огонь на головной броненосец,
затем на следующий... Под шквалом снарядов русские корабли взрывались,
переворачивались или просто теряли ход. Через сорок пять минут бой был
окончен. Того дал сигнал миноносцам атаковать подбитые корабли. Погибли
все русские броненосцы, семь из двенадцати крейсеров и шесть из девяти
миноносцев. [(Автор весьма упрощенно и тенденциозно дает картину боя. См.
"Русско-японская война". Кн.1-7, Спб, 1912-1918.)]
Цусимское сражение, крупнейшая морская битва со времен
Трафальгарской, оказала огромное влияние на тактику морского боя во всех
флотах мира. Это коснулось и Британии, чьи жизненные интересы зависели от
целостности королевского военно-морского флота, которая оказывается могла
проиграть войну в одном генеральном сражении. Перепугался и кайзер,
лелеявший мечту о флоте открытого моря. В результате за четыре года первой
мировой войны гигантские флоты Великобритании и Германии встретились лишь
однажды, у побережья Ютландии. Цусимский бой убедил американского
президента Теодора Рузвельта в том, что ни одна держава не должна
распылять свой военный флот, как сделали это русские. Рузвельт тотчас
начал проводить в жизнь планы сооружения канала на Панамском перешейке с
целью соединения двух океанов, омывающих побережья страны.
"Телеграмма о Цусимской трагедии была принята в пути в императорском
поезде, - вспоминал Мосолов. - Царь послал ее Фредериксу для передачи
военному министру Сахарову, и свите. Генерал Сахаров долго совещался с
царем. По окончании разговора он подтвердил нам, сколь обеспокоен государь
известием. - Царь обсуждал с нами событие, проявил полное сознание будущих
трудностей. Он мне начертил мероприятия, вызванные новым положением".
Внешне император проявлял самообладание, но в своем дневнике в тот вечер
записал: "Теперь окончательно подтвердились ужасные известия о гибели
почти всей эскадры в двухдневном бою".
Сознавая, что России войну не выиграть, Николай II вызвал к себе С.Ю.
Витте и отправил его в Портсмут в качестве главного уполномоченного для
ведения мирных переговоров с Японией при посредничестве президента США
Теодора Рузвельта. Хотя война заканчивалась так, как и предсказывал Витте,
поручение это принял он весьма неохотно. Когда нужно вычистить сточную
канаву, возмущался бывший министр, то посылают за Витте. А едва грязная
работа закончена, то для более приятной работы появляется уйма других
кандидатов.
После того, как Витте на борту германского парохода "Вильгельм
Великий" пересек Атлантический океан в обществе множества европейских
журналистов, он повел себя так, как подобает "представителю величайшей
империи, у которой приключилась маленькая неприятность". Прибыв в Портсмут
в штате Нью-Хемпшир, где должны были происходить переговоры, русский
уполномоченный обнаружил, что американцы восхищены "смелыми япончиками".
Витте решил изменить мнение американской публики. "Я свободно допускал к
себе корреспондентов... Постепенно американское общественное мнение, а
вслед за тем и пресса все более и более склоняли свою симпатию к
главуполномоченному русского царя", - вспоминал Витте. "Такому повороту
общественного мнения содействовали и японские уполномоченные... их
скрытностью и уединенностью... Образ моего поведения постепенно все более
и более располагал ко мне прессу и публику. Когда меня возили экстренными
поездами, я всегда подходил, оставляя поезд, к машинисту и благодарил его,
давая ему руку... К удивлению публики... статс-секретарь Его Величества...
более прост, более доступен... Мое поведение... налагало на меня большую
тяжесть... Я должен был быть непрерывно актером".
И старания его оказались не напрасными.
Оказавшись, благодаря действиям Витте, в положении грубиянов,
японские уполномоченные не смогли бы добиться удовлетворения всех их
претензий. Наконец, Николай II, зная, что финансовое положение Японии не
позволяло ей продолжить войну, заявил своему министру иностранных дел:
"Передайте Витте мой приказ закончить завтра переговоры при любых
обстоятельствах. Я предпочитаю продолжать войну, чем ждать великодушных
уступок со стороны Японии". Комура, приехавший на переговоры победителем,
вынужден был пойти на компромисс.
После конференции Витте поехал к президенту Рузвельту на его дачу в
Сагамор-Хиллс на острове Остер-бей. "Мы у президента завтракали... Завтрак
был более чем простой, на столе, не покрытом скатертью, для европейца
очень трудно варимый. Вина никакого - одна ледяная вода". Витте "был
удивлен, как мало они [Рузвельт и многие американские деятели] знают
политическую констелляцию [обстановку. - Ред.] вообще и европейскую в
особенности... Мне приходилось слышать самые наивные, если не сказать
невежественные, политические суждения..." Рузвельту Витте тоже не очень
пришелся по душе... "Не могу сказать, что он мне понравился, - заявил
президент. - Я полагал, что его хвастливость и заносчивость не только
глупы, но и шокирующе вульгарны по сравнению с благородной сдержанностью
японцев. Кроме того, он произвел а меня впечатление человека эгоистичного
и полностью лишенного идеалов".
В Россию С.Ю.Витте вернулся довольный достигнутым: "Меня всюду
возносили и возвеличивали. Сам государь был нравственно приведен к
необходимости дать мне совершенно исключительную награду, возведя меня в
графское достоинство. И это при личном ко мне нерасположении его и в
особенности императрицы и при самых коварных интригах со стороны массы
царедворцев и многих высших бюрократов, столь же подлых, как и бездарных".
И действительно, Витте провел переговоры блестяще. "Никто, из
профессиональных дипломатов не мог бы сделать того, что было сделано им",
- признался А.П.Извольский, вскоре ставший русским министром иностранных
дел. Царь принял С.Ю.Витте на борту своей яхты в сентябре 1905 года. "В
Бьорке к нам явился Витте, - писал Николай II своей родительнице. - Он был
прост и весьма интересен. После длинного разговора с ним, когда я объявил
ему о графском титуле, с ним почти случился "столчок", и он затем три раза
старался поцеловать руку!"
Цусима положила конец "священной миссии" России в Азии. Побитый и
уничтоженный японскими "макашками", русский гигант снова направил свои
взоры в сторону Европы. Наблюдавший из Берлина за ходом войны кайзер был
вполне доволен ее исходом. Такого соседа, как русский царь - без флота, с
разбитой армией, разочарованным, озлобленным народом - опасаться было
нечего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92