но так как
воротник у него был довольно низкий, я видел, как беспрерывно сжималось
его горло..."
Алексеев встретил государя на вокзале и в открытом автомобиле повез к
дому губернатора. Сев за свой письменный стол, Николай II написал свой
последний приказ по армии. Вот его текст:
"Приказ Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего
8-го Марта 1917 года, N 371.
Отрекшийся от Престола Император Николай II, перед своим отъездом из
района действующей армии, обратился к войскам со следующим прощальным
словом:
"В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После
отречения мною за себя и за сына моего от Престола Российского, власть
передана Временному Правительству, по почину Государственной Думы
возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия.
Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять нашу родину от злого
врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжелую боевую
службу, много пролито крови, много сделано усилий и уже близок час, когда
Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением
к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна
быть доведена до полной победы.
Кто думает теперь о мире, кто желает его - тот изменник Отечества,
его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш
долг, защищайте доблестно нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному
Правительству, слушайтесь Ваших начальников, помните, что всякое
ослабление порядка службы только на руку врагу.
Твердо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к
нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведет Вас к
победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий".
Николай.
8-го Марта 1917 года.
Ставка
Подписал: Начальник Штаба, Генерал Алексеев.
[("Русск. Летоп.", 1921, кн.1, с.96-97)]
К сожалению, приказ этот так и не был зачитан войскам. То самое
Временное Правительство, к повиновению которому призывал благородный
государь, запретило его публикацию. Да и Петросовет, заседавший в соседнем
крыле Таврического дворца, дал понять, что не одобряет обнародование
приказов от имени низложенных монархов.
Все эти пять суток, которые провел государь в Могилеве, он проявлял
спокойствие и самообладание, привитые ему еще в детстве. 6 марта государь
прощался со своей Ставкой. В большом зале в управлении дежурного генерала
собрались все служащие, великие князья Сергей и Александр Михайловичи,
Борис Владимирович, свита, генералы, офицеры и гражданские чины с
генералом Алексеевым во главе. Тут же построилась команда нижних чинов от
частей, расквартированных в Могилеве. Одетый в кубанскую пластунскую
форму, вспоминает очевидец, государь спокойно вышел на середину зала,
помолчав, начал говорить. По окончании речи он сердечно поблагодарил всех
за труды и высказал уверенность, что Россия вместе с союзниками добьются
победы над врагом. С ответным словом выступил взволнованный генерал
Алексеев. Государь подошел и крепко обнял его. Послышались рыдания. Но,
писал очевидец, все знали, что Государь уже отрекся от престола, и никто
не решился отговаривать его. [(Свидетельство очевидца приводится в
"Русской Летописи" (1922, кн.3, с.88-89)]: "При первых звуках голоса
Государя послышались рыдания, и почти у всех были слезы на глазах, а затем
несколько офицеров упали в обморок, начались истерики, и весь зал пришел в
полное волнение, такое волнение, которое охватывает близких при прощании с
дорогим, любимым, но уже не живым человеком. Около меня стояли генерал
Петрово-Соловово. Великий князь Александр Михайлович и целый ряд других
лиц и все они буквально рыдали.
Государь быстро овладел собою и направился к нижним чинам,
поздоровался с ними, и солдаты ответили: "Здравия желаем Вашему
Императорскому Величеству". Государь начал обходить команду, которая, так
же как и офицерский состав Ставки, с глубокой грустью расставались с своим
Царем, которому они служили верой и правдой. Послышались всхлипывания,
рыдания, причитания; я сам лично слышал, как громадного роста вахмистр,
кажется, кирасирского Его Величества полка, весь украшенный Георгиями и
медалями, сквозь рыдания сказал: "Не покидай нас, Батюшка". Все смешалось,
и Государь уходил из залы и спускался с лестницы, окруженный глубоко
расстроенной толпой офицеров и солдат. Я не видел сам, но мне
рассказывали, что какой-то казак-конвоец бросился в ноги Царю и просил не
покидать Россию. Государь смутился и сказал: "Встань, не надо, не надо
этого...".") Николай Александрович поклонился всем собравшимся и вышел из
зала.
В своем кабинете он попрощался с иностранными наблюдателями. По
словам генерала Хенбери-Вильямса, государь, одетый в полевую форму,
выглядел утомленным и бледным, глаза, окруженные синевой, запали. С
улыбкой встав из-за стола, он пригласил гостя сесть на диван и опустился
рядом сам. "Он сказал, что намеревался осуществить реформы, - писал
впоследствии генерал, - но события развивались слишком быстро, и он не
успел сделать это. Что же касается того, чтобы отречься в пользу
цесаревича и поставить при нем регента, он не смог пойти на подобный шаг,
будучи не с силах расстаться с единственным сыном. Он знал, что
императрица того же мнения. Он надеялся, что... ему разрешат уехать в
Крым... Если же придется уехать, то он предпочел бы Англию... Он прибавил,
что необходимо оказать поддержку существующему правительству, поскольку
это самый верный способ удержать Россию в рядах союзников и закончить
войну... Он высказал опасение, что революция означает развал армии...
Когда я попрощался с императором, он повернулся ко мне и произнес:
"Помните, самое главное - это разгромить Германию".
Изменение статуса Николая Александровича тактично скрывалось
окружающими, продолжавшими оказывать ему знаки внимания. Однако это
проявлялось в ряде деталей. Наутро после прощания государя с персоналом
Ставки офицеры и нижние чины его конвоя, выстроившись возле
губернаторского дома, громко произнесли присягу новой власти. После этого
прочли молитву. При этом, впервые за несколько последних столетий, в ней
не упоминались имена царя и членов императорской семьи. В связи с
отречением императора в Могилеве состоялись митинги. Вечером в городе была
иллюминация, по улицам ходили толпы народа и что-то кричали. В окнах
городской управы, как раз напротив окна кабинета государя, вывесили два
огромных кумачовых полотнища. Свитские офицеры один за другим стали
удалять с погон царские вензеля и срезать адъютантские аксельбанты.
Государь отнесся к этому снисходительно, но и 8 (21) марта Алексеев
телеграфировал Брусилову: "Низложенный император понимает необходимость и
разрешил немедленно снять вензеля и аксельбанты".
На второй день пребывания государя в Ставке из Киева приехала
императрица-мать. "Известие об отречении Ники поразило нас как удар грома,
- вспоминала потом великая княгиня Ольга Александровна, находившаяся в то
время с родительницей в Киеве. - Мы были в недоумении. Мама была в ужасном
состоянии. Она повторяла, что большего унижения она в жизни не испытывала...
Во всем она видела Алики". Прибывший в Могилев поезд вдовствующей
императрицы подошел к царской платформе. Спустя несколько минут подъехал в
своем автомобиле Николай Александрович. Поздоровавшись с двумя казаками,
стоявшими у дверей вагона, направился к вдовствующей императрице. Мать и
сын два часа оставались одни. Потом в вагон вошел великий князь Александр
Михайлович, сопровождавший Марию Федоровну. Императрица-мать, опустившись
на стул, громко рыдала. Уставясь невидящим взглядом себе под ноги, Николай
Александрович курил.
Вдовствующая императрица пробыла в Могилеве три дня. Жила она в своем
вагоне. Почти все время Мария Федоровна проводила в обществе сына. Они
совершали дальние поездки на автомобиле и каждый вечер вместе обедали.
Именно сын утешал свою мать. Обычно веселая, остроумная, находчивая,
решительная и умеющая владеть собой, она была непохожа на себя:
испуганная, испытывающая чувство стыда, несчастная. И сын помогал
императрице обрести себя, придавал ей твердость и мужество.
Находясь в Могилеве, государь, по существу, не имел связи с семьей,
оставшейся в Царском Селе. Желая как можно скорее вернуться к своим
близким, он ждал разрешения от Временного правительства покинуть могилев.
Разрешение было дано, но в Петрограде стали распространяться слухи, будто
бывший император вернулся в Ставку с тем, чтобы с помощью армии подавить
революцию или же "открыть фронт немцам". Газеты, словно сорвались с цепи,
печатали мерзкие истории, героями которых были Распутин и императрица, и
статейки, подробно рассказывающие о "предательстве" императрицы. Поэтому,
главным образом, для того, чтобы защитить государя и его семью, 7 (20)
марта Временное правительство принимает постановление: "Признать
отреченных императора Николая II и его супругу лишенными свободы".
Императрица подлежала аресту в Царском Селе 8 (21) марта, государь - в
Могилеве. В тот же день четыре комиссара Временного правительства,
прибывшие в Ставку, отправляются с ним в Царское Село.
Перед отъездом государь и вдовствующая императрица в последний раз
завтракают вместе. В три часа прибыл экстренный поезд с представителями
нового правительства. Поднявшись, государь нежно поцеловал родительницу.
Никто из них не ведал, что сулит им грядущее, хотя оба надеялись
встретиться в Крыму или Англии. Перед расставанием Мария Федоровна горько
заплакала. Покинув ее вагон, Николай Александрович пересек платформу и сел
в свой поезд, стоявший на соседнем пути. Свистнул паровоз. Рывок, и
царский поезд тронулся. Стоя у окна, государь с улыбкой махал рукой
императрице-матери. Через несколько минут, когда поезд, увозивший
государя, превратился в едва различимое на горизонте пятно, от платформы
отошел и поезд Марии Федоровны, возвращавшейся в Киев. Ни гордая
императрица-мать, ни ее сдержанный старший сын не знали, что им не суждено
более встретиться. [(По словам А.А.Вырубовой, "когда Государь с
Государыней Марией Федоровной уезжали из Могилева, взорам его
представилась поразительная картина: народ стоял на коленях на всем
протяжении от дворца до вокзала. Группа институток прорвала кордон и
окружила Царя, прося его дать им последнюю памятку - платок, автограф,
пуговицу с мундира и т.д. Голос его задрожал, когда он об этом говорил.
"Зачем вы не обратились с воззванием к народу, к солдатам?"спросила я.
Государь ответил спокойно: "Народ сознавал свое бессилие, а ведь пока
могли бы умертвить мою семью. Жена и дети - это все, что у меня
осталось!")]
Перед отправлением царского поезда на платформе выстроились
провожавшие государя офицеры Ставки во главе с генералом Алексеевым. По
свидетельству Дубенского, пишет Н.А.Соколов, "Государь вышел из вагона
Императрицы-матери и пошел в свой вагон. Он стоял у окна и смотрел на
всех, провожавших его. Почти против его вагона был вагон
Императрицы-матери. Она стояла у окна и крестила сына. Поезд пошел.
Генерал Алексеев отдал честь Императору, а когда мимо него проходил вагон
с депутатами, он снял шапку и низко им поклонился".

29. ИМПЕРАТРИЦА В ОДИНОЧЕСТВЕ
В понедельник 27 февраля (12 марта) в 10 часов утра в петроградской
квартире Лили фон Лен, фрейлины императрицы, зазвонил телефон. Поднявшись
с постели, Лили подошла к аппарату. На проводе была государыня. "Я хочу
чтобы вы приехали в Царское Село поездом, который отправляется в 10 3/4, -
проговорила Александра Федоровна. - Утро чудесное. Прокатимся в
автомобиле. Сможете повидаться с девочками и Анной, а в 4 часа вернетесь в
Петроград... Буду ждать на вокзале".
Поскольку до отхода поезда оставалось всего 45 минут, Лили спешно
оделась и, надев перчатки, кольца и браслет, отправилась на вокзал. В
вагон села уже на ходу.
Стояло по-зимнему великолепное утро. На синем небе сияло солнце, в
лучах которого переливались снежные сугробы. Верная обещанию, императрица
ждала Лили на вокзале. "Что в Петрограде? - спросила озабоченно
государыня. - Я слышала, что обстановка серьезная". Лили ответила, что
из-за всеобщей забастовки приходится испытывать известные затруднения. но
ничего тревожного она не заметила. Все еще встревоженная, по пути во
дворец императрица велела шоферу остановить автомобиль и такой же вопрос
задала капитану Гвардейского экипажа. "Ничего опасного, ваше величество",
- улыбнулся офицер.
В минувшую субботу и воскресенье императрица недостаточно внимательно
следила за событиями в Петрограде. От Протопопова и других лиц ей стало
известно, что были беспорядки и что положение под контролем. Да и некогда
было государыне разбираться с уличными беспорядками. У нее во дворце
хватало забот: заболели дети.
А.Вырубова вспоминала: "Вечером пришла Татьяна Николаевна с
известием, что у Алексея Николаевича И Ольги Николаевны корь. Заразились
они от маленького кадета, который приезжал играть с Наследником 10 дней
назад". Они заболели в четверг, 23 февраля (8 марта), после того, как
царский поезд отправился в Могилев.
Следом за Ольгой и Алексеем Николаевичами заболели Татьяна Николаевна
и Анна Вырубова. Надев белый халат сестры милосердия императрица сама
ухаживала за больными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92