Он
решил, с началом военных действий, занять более престижный пост верховного
главнокомандующего. Но, к огорчению военного министра, царь, которого
отговорили от намерения лично возглавить армию, назначил главнокомандующим
своего дядю. И с той поры завистливый военный министр и словами и делами
старался подорвать престиж великого князя. Однажды Сухомлинову направили
несколько депеш с просьбой прислать снарядов. Но тот отказался отдать
приказ об отправке на фронт боеприпасов. Когда командующий артиллерией со
слезами на глазах стал сетовать, что из-за нехватки снарядов России
придется пойти с немцами на мировую, Сухомлинов послал его ко всем чертям
и велел заткнуться.
Как в Берлине, так и в Париже военные планы разрабатывались с учетом
размеров и неповоротливости русского колосса. Понимая, что из-за малой
пропускной способности железных дорог царю не удасться мобилизовать
многомиллионную армию в сжатые сроки, германский генштаб рассчитывал
разделаться с Францией в те недели, которые понадобятся неповоротливому
гиганту, чтобы расшевелиться. "Мы намерены в течении шести недель после
начала военных действий разбить Францию окончательно или, во всяком
случае, настолько, чтобы суметь направить свои основные силы на восток", -
заявил своему издерганному австрийскому коллеге генерал фон Мольтке,
начальник германского генерального штаба в мае 1914 года. Кайзер выразился
грубее: "Завтрак в Париже, обед в Петербурге".
Предвидя неизбежное нападение, французские генералы и дипломаты в
течение двадцати лет предпринимали всяческие усилия, чтобы, в случае
войны, русские как можно раньше начали военные действия. С целью ускорить
мобилизацию русской армии, французы предоставляли России огромные займы,
правда, при условии, что средства пойдут на строительство железных дорог,
ведущих к германской границе. И все-таки число солдат на фронте спустя 15
дней после мобилизации составило лишь малую часть общего количества
мобилизованных. Однако французы настаивали на том, чтобы русские
немедленно начали выступление теми силами, какими они располагали, а в
распоряжении русского командования было около семисот тысяч человек.
Дальнейшее промедление означало бы для Франции катастрофу.
Первые несколько недель все шло точно по плану, разработанному
немцами. В жаркие августовские дни, все сметая на своем пути в Бельгию и
Северную Францию вторгся цвет кайзеровской армии - миллион солдат в
серо-зеленых мундирах. 2 сентября, меньше чем месяц спустя, усталые
передовые части германской армии остановились менее чем в пятидесяти
километрах севернее Парижа. Еще бросок, и они на Елисейских полях. С
первого дня войны французский посол постоянно поторапливал русских.
Бомбардируемый градом депеш из Парижа, Палеолог носился из одного
министерства в другое. Он просил, умолял, требовал действовать живее. 5
августа, принятый императором французский посол заявил: "Французской армии
придется выдержать ужасающий натиск двадцати пяти германских корпусов.
Поэтому я умаляю Ваше Величество предписать Вашим войскам перейти в
немедленное наступление - иначе французская армия рискует быть
раздавленной!". В ответ император протягивает к Палеологу обе руки и с
волнением произносит: "Господин посол, позвольте мне в вашем лице обнять
мою дорогую и славную Францию... Как только закончится мобилизация, я дам
приказ идти вперед. Мои войска рвутся в бой. Наступление будет вестись со
всею возможною силою. Вы ведь знаете, что великий князь Николай Николаевич
обладает необычайной энергией".
В тот же день Палеолога принял и великий князь: "Главнокомандующий
принимает меня в простом кабинете, где все столы покрыты разложенными
картами. Он идет ко мне навстречу быстрым и решительными шагами..."
Господь и Жанна д'Арк с нами!" - воскликнул он. - Мы победим". "Через
сколько дней, ваше высочество, вы перейдете в наступление?" - спросил
Палеолог. "Может быть, я даже не буду ждать того, чтобы было окончательно
окончено сосредоточение войск. Как только я почувствую себя достаточно
сильным, я начну нападение. Это случится, вероятно, 14 августа". После
этого, с силой пожимая мне руки, он проводил меня до двери: "А теперь, -
воскликнул он, - на милость Божью", - вспоминал посол.
Великий князь сдержал слово. Протяженность фронта, которым он
командовал, составляла свыше 900 километров. На севере, в Прибалтийском
крае, проходила граница с Восточной Пруссией. Оттуда линия фронта шла на
юг и запад вдоль западной границы Царства Польского, образуя при этом
гигантский выступ. Затем поворачивала на восток, к границе с Украиной. В
Галиции на южном участке этой линии, сосредоточивалась миллионная
австро-венгерская армия. Западнее Варшавы, откуда до Берлина было ближе
всего, русские не могли наступать из-за большой протяженности южного и
северного флангов. Поэтому удар было решено нанести на севере, в Восточной
Пруссии.
Для выполнения операции были выбраны две армии. 1-й армии,
численностью в 200 000 человек, которой командовал генерал Ренненкампф,
была поставлена задача идти на юго-запад вдоль побережья Балтийского моря.
2-ой армии, под командованием генерала Самсонова, в которой насчитывалось
170 000 человек, предстояло наступать в северном направлении со стороны
польской границы. Армии Ренненкампфа следовало начать наступление первой,
отвлекая на себя основные силы противника в Восточной Пруссии. Двое суток
спустя, когда немецкие войска ввяжутся в бой, по ним должен был ударить
Самсонов, двигавшийся в сторону Балтийского моря через тылы германских
частей, сражавшихся против армии Ренненкампфа. Каждая из обеих русских
армий числом превышала немецкие войска. Если бы стратегический план
великого князя удался, то немцы оказались бы зажатыми русскими армиями
словно двумя жерновами, и тогда, форсировав Вислу, русские войска вышли бы
к Данцигу. А оттуда открылся бы путь на Берлин, до которого оставалось
менее 240 километров.
Из-за спешки наступление русских войск было плохо подготовленно.
Великий князь Николай Николаевич выехал в ставку лишь в полночь 13
августа. Пропуская воинские эшелоны, направлявшиеся на фронт, на место он
добрался только утром 16-го августа, пятьдесят семь часов спустя. Генерал
Самсонов был астматик и в это время с женой отдыхал на Кавказе. В штаб
армии прибыл 16 августа, когда его войска начали движение в сторону
границы. Генерал Ренненкампф, сам лихой рубака, еще 12-го августа отправил
своих казаков в рейд по неприятельской территории. Два дня спустя на
лужайке в Петергофе уже стоял захваченный в одной из таких дерзких вылазок
немецкий пулемет, который с интересом изучали царь и наследник. 17 августа
1-ая русская армия перешла государственную границу и, смяв пограничный
заслон, стала продвигаться в глубь рейха. В первых боях Ренненкампф
применял тактику столетней давности; он посылал гвардейскую кавалерию под
огонь германских пушек. В результате в первые же дни наступления погиб
цвет гвардии.
Хотя германский генеральный штаб предвидел русское вторжение в
Восточную Пруссию, при известии о том, что русские казаки топчут богатые
нивы прусских юнкеров, берлинцев обуял ужас. Не обращая внимания на
движущуюся с юга 2-ю армию Самсонова, немецкие войска 20 августа
контратаковали армию Ренненкампфа. Русская артиллерия, выпускавшая по 440
снарядов в сутки, действовала успешно и нанесла германцам большой урон.
Германский генеральный штаб, охваченный паникой, послал на фронт двух
новых генералов. 22 августа в один и тот же поезд, направлявшийся в
Восточную Пруссию, сели Пауль Гиденбург и Эрих Людендорф. Этому грозному
дуэту будет суждено сыграть ключевую роль в продолжение всех четырех лет
войны.
Пока Ренненкампф, отказавшись от преследования немцев, отдыхал после
победы, армия Самсонова с трудом преодолевала бездорожье к северу от
польской границы. Людям приходилось форсировать множество речек, идти по
болотам. Население было малочисленным, дороги никуда не годились, железные
дороги отсутствовали. Лишь изредка попадались фермы, солдатам приходилось
питаться только тем, что везли в обозах. Накануне сражения некоторые
подразделения пять дней получали лишь часть хлебного рациона.
И все-таки армия Самсонова продвигалась вперед. Солдаты, в основном
бывшие крестьяне, с живым любопытством разглядывали прусские городки.
Войдя в Алленштейн, солдаты 23-го корпуса радостно закричали "ура!" Они
решили, что достигли предместья Берлина. Сам командующий был настроен не
столь оптимистически. По цепочке, начинавшейся в Париже, через Палеолога,
великого князя Николая Николаевича и командующего Северо-Западным фронтом,
Самсонов получал настойчивые требования ускорить наступление.
"Продвигаемся согласно плану без остановки, проходя по песку по двадцать
верст в сутки. Быстрее идти не могу", - отвечал он. Он умолчал, что
солдаты без провианта, лошади без фуража, обозы отстали, артиллерия
застряла в трясине.
24 августа, день спустя после их прибытия в Восточную Пруссию,
Гинденбург и Людендорф решили начать рискованную игру. Оставив для
прикрытия всего две бригады [(В действительности были оставлены две
пехотных и одна кавалерийская дивизии (Д.В.Вержковский и В.Ф.Ляхов. Первая
мировая война 1914-1918 гг. М., Воениздат, 1964, с.68))], противостоящие
армии Ренненкампфа, прохлаждавшейся уже пять суток, они погрузили в
эшелоны всех остальных солдат, направив их навстречу Самсонову. К 25
августа переброска была закончена. Ренненкампф так и не возобновил
наступление, и армия Самсонова оказалась лицом к лицу с многочисленным
противником, в довершение всего, превосходившим его по количеству орудий.
Доложив генералу Жилинскому, командующему Северо-Западным фронтом, о
тяжелой обстановке, в какой оказалась его армия, Самсонов получил грубый
ответ: "Видеть противника там, где его нет - это трусость. Я не позволю
генералу Самсонову праздновать труса. Настаиваю, чтобы он продолжал
наступать".
За четыре дня боев утомленные изнурительными переходами войска
Самсонова сделали все, что было в их силах. Однако, окруженные с трех
сторон, подвергаемые шквальному артиллерийскому огню, войска 2-й армии
потерпели поражение. Самсонов отнесся к этому фаталистически."Сегодня
повезло противнику, завтра повезет нам", - заявил он и, отъехав в лесок,
застрелился.
Немцы назвали это сражение "битвой под Танненбергом". Это был реванш
за поражение тевтонских рыцарей, нанесенное им славянскими войсками в этих
же местах в 1410 году. В сражении под Танненбергом потери русских
составили 110 000 человек, в том числе 90 000 пленными. Вина за поражение
пала на генерала Жилинского, который был смещен, и на Ренненкампфа,
который был уволен из действующей армии, а в октябре 1915 года и с военной
службы. Великий князь Николай Николаевич, под командованием которого
русские войска одерживали в Галиции одну победу за другой, отнесся к
известию о поражении под Танненбергом довольно спокойно. В ответ на
соболезнования французского военного атташе он сказал: "Мы счастливы
принести такие жертвы ради своих союзников". В Петрограде Сазонов сообщил
Палеологу: "Армия Самсонова уничтожена. Это все, что я знаю". После
некоторого молчания он добавил простым тоном: "Мы должны были принести эту
жертву Франции, которая показала себя такой верной союзницей".
Поблагодарив русского министра иностранных дел за такую "душевную
щедрость", Палеолог [(Этот, по словам предшественника Палеолога, Жоржа
Мишо, "напыщенный дурак" заявил: "французы и русские стоят не на одном
уровне. Россия одна из самых отсталых стран... Поэтому наши потери будут
чувствительнее русских потерь". (М.Палеолог. Царская Россия перед
революцией. М.-Пг. 1923, с.76))] тотчас перевел разговор на единственную
тему, которая его заботила: опасность вторжения немцев в Париж
увеличивалась с каждым часом.
Несмотря на самоубийственную храбрость русских войск и неумелое
руководство неподготовленного наступления в Восточной Пруссии, главная его
цель была достигнута: немцы сняли часть своих войск с западного фронта.
Незначительное проникновение русских армий в Восточную Пруссию наделало в
Германии много шума. Беженцы, многие из которых принадлежали знатным
родам, вне себя от гнева и отчаяния, обрушились на правительство; кайзер
был взбешен, сам фон Мольтке признал, что "все успехи германского
наступления на западе будут сведены на нет, если русские войдут в Берлин".
25 августа, решив нанести удар по армии Самсонова, фон Мольтке отказался
от первоначального своего намерения не обращать внимание на русских, пока
не будет разбита Франция. Сняв с первого фланга западного фронта два
армейских корпуса и кавалерийскую дивизию, он перебросил их на восток. К
битве под Тенненбергом эти части опоздали, вернуться же назад для участия
в сражении на Марне уже не успели. "Возможно, это-то нас и спасло, -
признавался генерал Дюпон, один из помощников Жоффра. - Такая ошибка,
совершенная начальником германского генерального штаба в 1914 году, должно
быть, заставила его знаменитого дядю перевернуться в гробу".
Как и предвидели французские генералы, спасение Франции заключалось в
том, чтобы расшевелить русского великана. А чем это кончится для русских -
победой или поражением - не имело для французов значения, главное -
помешать немцам продвигаться к Парижу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92