Александр не отрицал
вины. Матери, мигом примчавшейся к сыну, Александр сказал: "Я хотел убить
царя. Попытка не удалась, вот и все". В мае 1887 года Александр Ульянов
был повешен. Прощаясь с сыном, Мария Александровна твердила: "Мужайся,
мужайся".
О том, какое впечатление произвела казнь брата на Владимира, единого
мнения не существует. [(Лишь недавно стало известно, что Володя Ульянов
произнес: "Мы пойдем другим путем, путем Нечаева", то есть, созданием
повязанной кровью организации.)] Казнь такого брата, как Александр
Ульянов, несомненно, должна была произвести убийственный эффект на психику
всякого нормального человека", - писал Александр Керенский. Однако
Владимир, разумеется, был, отнюдь не нормальным человеком. Кроме того,
есть основания полагать, что между обоими братьями происходили стычки,
особенно после смерти отца. "Несомненно, это очень одаренная личность, но
мы с ним не ладим", - писал тогда о брате Александр. Особенно раздражала
его во Владимире заносчивость, дерзость и постоянные насмешки над матерью.
Однажды, когда сыновья играли в шахматы, Мария Александровна напомнила
Володе, чтобы тот выполнил поручение, которая она ему давала. Тот ответил
грубо и не сдвинулся с места. Мать стала настаивать, Володя ответил новой
грубостью. Александр спокойно сказал: "Или ты пойдешь и выполнишь мамину
просьбу, или я с тобой больше не буду играть".
Александра казнили весной, когда у брата шли выпускные экзамены в
Симбирской гимназии. Внешне хладнокровный, облачась в синий гимназический
мундирчик, Володя сдал экзамены лучше всех в классе. После этого директор
гимназии (сильно рискуя, поскольку над семьей Ульяновых собирались
грозовые тучи), дал Владимиру Ульянову блестящую рекомендацию:
"Очень способный, всегда аккуратный и прилежный, Ульянов был первым
по всем предметам и окончил гимназию с золотой медалью, как наиболее
достойный по своим успехам в учебе, и примерного поведения. Ни в стенах
учебного заведения, ни вне его ни разу не подавал повода для
неудовольствия со стороны гимназического начальства... Основой этого
воспитания были религия и дисциплина... что и проявилось в поведении
Ульянова. После тщательного изучения характера и личной жизни Ульянова я
заметил в нем несколько повышенную склонность к замкнутости и скрытности,
склонность избегать контактов со знакомыми и даже с лучшими учениками за
стенами гимназии".
Документ этот подписал Федор Керенский, друг и почитатель покойного
Ильи Николаевича Ульянова. Благодаря этой дружбе суд и поручил Федору
Керенскому опекать младшего Ульянова.
В качестве вдовы потомственного дворянина, Мария Александровна
продолжала получать пенсию, однако, чтобы избежать скандала, из Симбирска
пришлось уехать. Владимир поступил в Казанский Университет, но вскоре был
исключен за участие в студенческой демонстрации. После этого, в попытке
уберечь второго сына от гибельного пути, по которому пошел старший его
брат, Мария Александровна приобрела имение площадью в 225 акров и
назначила Владимира управляющим. Должность эта оказалась не по душе ему.
"Мать хотела, чтобы я занялся сельским хозяйством, - вспоминал он
впоследствии. - Я начал было хозяйничать, но очень скоро бросил это дело.
Я не мог продолжать возиться с землей, потому что отношения с
соседями-крестьянами начали портиться и перестали быть нормальными". Хутор
был продан, и семья Ульяновых переехала к родителям Марии Александровны в
Самару. Там, в у доме деда, сидя возле огня, Владимир читал все подряд:
Пушкина, Тургенева, Достоевского, Толстого. Принялся за изучение права и,
освоив четырехгодичный курс обучения за один год, сдал экзамены экстерном.
И снова в числе первых. Несмотря на успехи в области изучения теории,
непродолжительная его деятельность в качестве защитника оказалась
неудачной. Взяв на себя в Самаре защиту десятка крестьян и мастеровых,
обвиняемых в незначительных преступлениях, все дела он проиграл. Для
укрепления здоровья ежедневно купался. Зимой, повиснув вниз головой на
самодельных брусьях, занимался гимнастикой.
С тем же усердием, с каким изучал право, Владимир принялся
штудировать труды Карла Маркса. Законченность марксистского учения и
убедительная логика выводов Маркса произвели на него гораздо большее
впечатление, чем импульсивность и эмоциональность его брата Александра.
Тот вздумал убить одного человека, смерть которого ничего бы не изменила.
Что же касается Маркса, то он решил изменить все. К ужасу матери, каждую
семейную трапезу Владимир превращал в оживленное обсуждение "Капитала".
Еще больше Мария Александровна расстроилась тогда, когда сын заявил, что
намерен, по примеру старшего брата, отправиться в С.-Петербург, поскольку,
по Марксу, движущей силой революции будет фабричный пролетариат.
В 1893 году, всего за год до восхождения на престол молодого царя
Николая II, в отцовском сюртуке и котелке, а С.-Петербург приехал
двадцатитрехлетний Владимир Ильич, который получил должность помощника
присяжного поверенного. Он вступил в марксистский кружок, члены которого
собирались по вечерам. За ужином во время масленницы познакомился с
молодой девушкой, тоже убежденной марксисткой. Надежда Константиновна
Крупская - круглолицая, курносая, большеглазая учительница - была на год
старше Владимира. После ужина оба гуляли по набережным Невы. Вместе
посещали собрания кружка. На одном из них кто-то предложил создать
литературные комитеты для образования масс. "Владимир Ильич рассмеялся, -
писала впоследствии Крупская. - Смех его прозвучал как-то зло и сухо... -
"Что же, - заявил он, - если кто-то желает спасти отечество с помощью
литературного комитета, этот превосходно, мешать мы ему не будем".
В 1895 году Владимир впервые выехал за границу. Ему хотелось попасть
в Женеву, чтобы познакомиться там с Георгием Валентиновичем Плехановым,
основателем русского марксизма, кумиром всей русской революционной
молодежи. Однако Плеханов, проведший двадцать лет в изгнании, начал терять
связь с марксистским движением в России, и Владимир Ильич, жаждавший
побеседовать с Плехановым, нашел, что тот холоден и высокомерен. Из Женевы
Ульянов поехал в Цюрих, Берлин и Париж, где любовался широкими, усаженными
деревьями бульварами. Через несколько недель вернулся в Россию, привезя в
сундуке с двойным дном пачки нелегальной литературы, и тотчас с головой
окунулся в организацию забастовок и составление антиправительственных
листовок и воззваний. Из осторожности он избегал нападок на молодого царя,
находившегося на престоле меньше года. "Конечно, если начнешь с
выступлений против царя и существующей социальной системы, то лишь
восстановишь против себя рабочих", - объяснял он. В 1895 году он был
арестован и с год просидел в петербургской тюрьме, после чего сослан на
три года в Сибирь.
Жизнь политического ссыльного в Сибири в последние годы царского
режима отнюдь е походила на кошмар. Напротив, допускалось множество
послаблений. Наказание состояло лишь в ограничении передвижения ссыльного.
При наличии средств он мог жить с теми же удобствами, как и в Европейской
России, мог завести семью, иметь прислугу, получать письма и книги,
принимать гостей.
После освобождения из петербургской тюрьмы перед ссылкой Владимиру
Ульянову разрешили задержаться на пять суток в С.-Петербурге и на четверо
в Москве. Захватив с собой тысячу рублей и сундук с сотней книг, он в
одиночку уехал за Урал. Три года, проведенные в Шушенском, недалеко от
монгольской границы, были одними из самых счатливых периодов в жизни
В.Ульянова. Рядом протекала река Шушь, изобиловавшая рыбой, в лесах
водились медведи, белки, соболя. Владимир снял несколько комнат. Дважды в
день он купался, купив собаку и ружье, ходил на охоту. Он был самым
состоятельным человеком в деревне и научил местного торговца вести
бухгалтерский учет. К нему приходило огромное количество писем, он вел
переписку с марксистами со всех концов России и Европы. Ежедневно в
течении нескольких часов работал над объемистой книгой "Развитие
капитализма в России".
Через год к Владимиру Ульянову приехала Н.К.Крупская. Будучи
арестованной за организацию стачки, она добилась ссылки в Шушенское,
заявив полиции, что она приходится Ульянову невестой. Тот обрадовался
приезду Крупской и привезенным ею книгам, но не был в восторге от
появления родительницы Надежды Константиновны, которую недолюбливал. Своей
матери он писал: "Надежде Константиновне... поставили трагикомическое
условие: если она не вступит немедленно в брак, то назад в Уфу". Чтобы
решить проблему, 10 июля 1898 года они поженились. Новобрачные тотчас
принялись за перевод книги Сиднея и Беатрисы Уэбб "Теория и практика
тред-юнионизма". В русском варианте книги насчитывалось тысяча страниц.
Зимой оба катались на коньках по льду реки. Владимир Ильич был
превосходным конькобежцем: засунув руки в карманы он мчался что есть сил.
Надежда Константиновна смело, но неуклюже ковыляла следом. Однажды примеру
дочери решила последовать теща В.Ульянова, но тотчас упала на спину. Всем
троим нравилась снежная сибирская зима, чистый прозрачный воздух, покой и
тишина дремлющих под белой пеленой снегов. "Мы жили словно в заколдованном
царстве", - вспоминала Н.К.Крупская.
Поскольку срок ссылки В.Ульянова закончился раньше, чем у Н.Крупской,
оставив жену и тещу в Сибири, он поехал в С.-Петербург. Вскоре от имени
"потомственного дворянина Владимира Ильича Ульянова" было подано прошение
с просьбой разрешить ему вернуться в Сибирь перед поездкой за границу и
проститься с женой. Просьба была удовлетворена. После этого началась жизнь
революционера-одиночки, который переезжал из одного европейского города в
другой. Он успел зарекомендовать себя как организатор подпольной работы и
талантливый пропагандист. Издавая и редактируя газету "Искра",
издававшуюся за рубежом и нелегально ввозившуюся в Россию, он еще в
большей мере развил эти способности. Именно в этот период он начал
подписываться псевдонимом "Ленин". Его брошюра "Что делать?" обратила а
себя внимание, он составил программу российской социал-демократической
партии, как стали называть себя живущие за рубежом русские марксисты.
Ленин уже не боялся нападать и на самого царя; излюбленными его эпитетами
были "Николай Кровавый" и "Николай Вешатель".
Когда срок ссылки Н.К.Крупской окончился, та приехала к мужу в
Мюнхен. В 1902 году редакция "Искры" перебралась в Лондон, следом за ней
отправились в город туманов Ленин и Крупская. Столь резкая смена
обстановки была особенно болезненной для Н.К.Крупской, приехавшей из тихой
сибирской деревни в огромный шумный, грязный, грохочущий машинами город.
Семейство сняло двухкомнатную квартиру без мебели в доме N 30 на Холфорд
Сквер, принадлежащей миссис Ио. Под именем Якова Рихтера Ленин записался в
библиотеку Британского Музея. По утрам он работал, а под вечер вместе с
женой, забравшись на верх двухэтажного автобуса, совершал поездки по
городу. У них возникли трения с домохозяйкой, она возмущалась тем, что
Крупская не занавешивает окна портьерами и не носит обручальное кольцо.
Дело кончилось тем, что один их русский знакомый объяснил хозяйке, что
квартиранты ее обвенчаны, и предупредил, что если она не перестанет им
докучать, то ее привлекут к судебной ответственности.
Благодаря своей неуклонности, доходящей до неумолимости,
целеустремленности и самоотверженности, Ленин вскоре стал одним из лидеров
партии. Оказавшись во главе партии, он начал проявлять агрессивную
нетерпимость и свои воззрения не желал обсуждать даже с другими
руководителями. Исключение из правила он делал лишь когда этого требовали
обстоятельства. Из-за несговорчивости Ленина в крохотной партии эмигрантов
наметился раскол.
С целью прекращения распрей социал-демократы в июле 1903 года созвали
объединительный съезд, на который в Брюссель приехали сорок три делегата.
Встреча состоялась в старом амбаре, где прежде хранилась мука. Помещение
было украшено кумачом и кишело крысами и блохами. Бельгийская полиция,
которая и прежде не давала спуску русским революционерам, обыскивала
комнаты, где они жили, осматривали багаж, вдруг потребовала, чтобы
эмигранты выехали за пределы страны в течении двадцати четырех часов. Вся
компания села на пароход и через Ла-Манш поплыла в Лондон, не переставая
спорить.
Продолжая свои заседания в принадлежащей социалистам церкви, делегаты
вскоре осознали, что их исторический "объединительный съезд" ведет к
опасному расколу между Плехановым и Лениным. Выступления Плеханова были в
лирическом ключе, они брали за живое; речи Ленина были проще, логичнее и
доходчивее. Спор шел об организационной структуре партии. Ленин настаивал
на том, чтобы партию составляла небольшая, спаянная железной дисциплиной
элита профессиональных революционеров. Плеханов и его единомышленники были
за то, чтобы партия была открыта для всех желающих. При голосовании Ленин,
с незначительным перевесом, собрал большинство. Его сторонники стали
называться "большевиками", а противники - "меньшевиками". Взглянув на
Ленина, отчасти со страхом, отчасти с восхищением, Плеханов произнес: "Из
такого теста получаются Робеспьеры".
Если Ленин был Робеспьером, то Александр Керенский был русским
Дантоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92