Целых четыре часа двигалось траурное
шествие к Петропавловской крепости к собору, служившему местом упокоения
царей династии Романовых, начиная с Петра I. Во всех частях столицы слышен
был приглушенный бой обтянутых крепом барабанов, грохот карет по мостовой
да заунывный колокольный звон. Великая княгиня Александра Федоровна,
закрыв плотной вуалью лицо, ехала одна позади остальных членов царской
семьи. Молчаливая толпа силилась разглядеть свою будущую императрицу.
"Женщины в толпе, набожно осеняя себя крестным знамением, шептались,
указывая на молодую царицу: "Она вошла к нам позади гроба, она приносит
нам несчастие".
Проводить в последний путь русского императора прибыли короли Греции,
Дании и Сербии, Принц Уэльский Эдуард вместе с сыном, герцогом Йоркским
Георгом, представляли королеву Викторию; принц Генрих Прусский представлял
своего брата кайзера Вильгельма. В течении той недели мраморные дворцы
С.-Петербурга собрали в своих стенах восемьдесят одного представителя
королевских домов Европы, каждого со своей свитой. Отдать последний долг
государю прибыли министры, высшие чины армии и флота, губернаторы и
четыреста шестьдесят делегатов, приехавших с разных концов России.
"Принимал массу депутаций... Погулял немного в саду, голова кругом
ходила", - записал Николай Александрович. Во время обеда, устроенного в
честь заезжих принцев, он чуть не разревелся, садясь за стол - до того
тяжело было видеть подобную обстановку, когда на душе камень".
Семнадцать дней лежало в открытом гробу тело усопшего государя.
Тысячи подданных прошли мимо катафалка, рядом с которым стоял священник,
читавший заупокойные молитвы. Представители всех царствующих домов дважды
в день проезжали по сырым улицам, чтобы присутствовать на панихиде.
Будущий английский король Георг V писал своей жене Мэри:
"Ежедневно после обеда устраивались еще одна служба в церкви. После
мы поднимались к открытому гробу, чтобы поцеловать икону, котоpую деpжал в
pуках импеpатоp. Когда я склонился к нему, я был потрясен, увидев так
близко от себя его дорогие черты. У него такое прекрасное, спокойное лицо,
но, разумеется, он сильно изменился. Уже две недели прошло со дня его
кончины".
Среди священников и их молитв, комнат и улиц, задрапированных крепом,
печальных лиц, слез и рук, ломаемых в горе, Александра старалась скрыть
свою радость. "Представь мои чувства, - писала она сестре. - Один день ты
в глубочайшем трауре, оплакиваешь любимого человека, на другой день
облачаешься в роскошные платья для бракосочетания. Более значительный
контраст трудно вообразить, но именно это обстоятельство еще больше
сблизило нас, если это возможно". "Так я въехала в Россию, - рассказывала
своей фрейлине государыня. - Государь был слишком поглощен событиями,
чтобы уделить мне много времени, и я холодела от робости, одиночества и
непривычной обстановки. Свадьба наша была как бы продолжением этих
панихид, - только, что меня одели в белое платье". Свадьба была в Зимнем
дворце. Те, кто видел государыню в тот день, говорили, что она была
бесконечно грустна и бледна".
Бракосочетание состоялось 26 ноября, через неделю после похорон
Александра III. День бракосочетания совпал с днем тезоименитства
вдовствующей императрицы Марии Федоровны, и по этому поводу протоколом
разрешалось некоторое послабление траура. Одетые в белое, Александра
Федоровна и Мария Федоровна вместе ехали по Невскому проспекту к Зимнему
дворцу. Перед знаменитым золотым зеркалом, которым пользовались все
русские великие княжны в день своего бракосочетания, невесту одели дамы
императорской фамилии. Она облачилась в старинное русское придворное
платье из серебристой тафты со шлейфом из золотой парчи, отороченной
горностаем. Взяв с красной бархатной подушки усыпанную алмазами диадему,
вдовствующая императрица собственноручно возложила ее на голову невестки.
Обе женщины вместе прошли по галереям в дворцовую церковь, где их ждал
Николай Александрович - в сапогах и гусарском доломане. С зажженной свечой
в руке, Николай и Александра обратили свои лица к митрополиту. Обряд
венчания был завершен около часу.
Александра сияла от счастья. "Она выглядела удивительно прекрасной",
- отметила принцесса Уэльская. Герцог Йоркский Георг написал в Англию
жене: "По-моему Ники очень повезло: у него такая красивая и очаровательная
жена. Должен признаться, никогда я еще не видел пары более любящей и более
счастливой, чем они. Я сказал, что желаю им лишь одного - чтобы они были
столь же счастливы, как мы с тобой. Правда ведь?"
По причине траура после бракосочетания не было ни приема, ни медового
месяца. Молодая чета сразу же вернулись в Аничков дворец. "Когда они ехали
после бракосочетания из Зимнего дворца, огромные толпы народа встретили их
бурной овацией, - писал королеве Виктории Георг. - Приветствия были
искренними, и это напомнило мне Англию... Ники был воплощенной добротой,
он все тот же славный мальчик, каким он был всегда и говорит со мной обо
всем совершенно откровенно... Он все делает спокойно и естественно; на
всех это производит огромное впечатление, он уже пользуется большой
популярностью". В Аничковом дворце вдовствующая императрица Мария
Федоровна уже ждала молодую чету с хлебом-солью. В тот вечер они остались
дома, отвечали на поздравительные телеграммы. "Обедали в 8 час., - записал
Николай Александрович. - Завалились спать рано, т.к. у нее [Александры
Федоровны] сильно разболелась голова".
Супружеская жизнь, начавшаяся тогда, не была омрачена ничем до самого
конца их жизни. То был викторианский брак - внешне торжественный и чинный,
но основанный на страстной взаимной любви. Перед брачной ночью Александра
записала в дневнике мужа: "Наконец-то мы соединены, связаны узами на всю
жизнь, и когда эта жизнь кончится, мы снова встретимся в мире ином и
останемся навечно вместе. Твоя, твоя". На следующее утро, переполненная
новыми, неизведанными чувствами, она написала: "Никогда не думала, что на
свете бывает такое счастье, такое чувство единения двух земных существ. Я
люблю тебя, в этих трех словах вся моя жизнь".

В ту первую зиму молодые занимали шесть комнат Аничкова дворца,
хозяйкой которого была вдовствующая императрица. Из-за спешки, связанной с
бракосочетанием, Николай Александрович не успел позаботиться о собственном
гнезде и въехал с молодой женой в комнаты, которые он в детстве занимал
вместе с братом Георгием. Владея целым континентом, молодой царь вел
государственные дела, расположившись в небольшой гостиной, а
двадцатидвухлетняя императрица находилась в соседней комнате, где
занималась русским языком. Когда Николай выкраивал свободное время, он
заходил к жене, чтобы поболтать и выкурить папиросу. Поскольку в их
комнатах столовой не было, Hниколай и Александра трапезничали у "дорогой
Мама".
Молодым досаждала не теснота занимаемых ими помещений, а долгие часы
разлуки. "День был преисполнен суеты... и затем я принимал, - досадовал
государь, - так что за все утро виделся с милой Аликс только час...
Невообразимо счастливо с Аликс, жаль, что занятия отнимают столько
времени, которое так хотелось бы проводить исключительно с ней!" Вечером
Николай читал супруге по-французски, поскольку ей хотелось
совершенствоваться в языке, на котором говорили при дворе. Начали они с
чтения новелл Альфонса Додэ и книги, описывающей ссылку Наполеона на
остров св.Елены.
Иногда вечером, закутав Александру в меха, царь усаживал ее рядом с
собой на санки, и они неслись по заснеженным улицам и площадям города.
Вернувшись домой, оба надевали домашние халаты и, устроившись перед
затопленным камином, затевали поздний ужин.
В последний день 1894 гола Николаю вспомнились памятные его события.
В дневнике он записал: "Тяжело было стоять в церкви при мысли о страшной
перемене, которая случилась в этом году. Но, уповая на Бога, я без страха
смотрю на наступающий год - потому что для меня худшее случилось, именно
то, чего я так боялся всю жизнь. Вместе с таким непоправимым горем Господь
наделил меня также и счастьем, о каком я не мог даже мечтать - дав мне
Аликс".
Существуют проблемы, общие для всех семей. Искренне жалея внезапно
овдовевшую родительницу, Николай Александрович пытался утешить ее своим
присутствием, ужинал в ее обществе и часто оставался у матери после ужина.
Первые месяцы своего правления Николай II советовался с вдовствующей
императрицей по государственным делам. И та щедро давала ему советы, не
подозревая, что такое ее отношение к сыну может придтись не по нраву
невестке. В глазах Марии Федоровны невестка по прежнему была неуклюжей
немецкой девушкой, совсем недавно прибывшей в Россию и не имеющей ни
знаний, ни опыта ведения государственных дел. Когда траур окончился,
вдовствующая императрица вернулась к яркой светской жизни, занялась
нарядами, драгоценностями. Ее часто видели на Невском в открытом экипаже
или в санях, запряженных парой холеных вороных коней в сопровождении
pослого чернобрового казака, стоящего на запятках. Согласно протоколу
русского двора вдовствующая императрица имеет преимущество перед молодой
цаpицей. Во время церемоний Мария Федоровна, облаченная в белое платье,
украшенная алмазами, выступала впереди, опираясь на руку сына, молодая
государыня, поддерживаемая кем-нибудь из великих князей, шла сзади.
Ведущая роль вдовствующей царицы настолько бросалась в глаза молодой
императрице, что, узнав, насколько этим огорчена невестка, Мария Федоровна
удивилась и обиделась.
Что касается Александры Федоровны, та чувствовала себя так, как
чувствует себя на ее месте любая молодая жена. Она была потрясена
внезапным ударом, обрушившемся на Марию Федоровну, и первое ее реакцией
было сочувствие. Однако вскоре совместное проживание под одной крышей и
борьба за Николая начали сказываться. Во время трапезы Александра
Федоровна чувствовала себя оскорбленной вдвойне. Пренебрегали не только
ею, но и с возлюбленным ею Ники императрица обращалась словно со
школьником. Между матерью императора и его женой возникло глухое
соперничество, которое стало разрастаться.
Особенно раздосадовал молодую царицу один эпизод. Некоторые
драгоценные украшения по традиции переходили от вдовствующей императрицы к
новой государыне, да придворный протокол обязывал Александру Федоровну
надевать их для официальных церемоний. Однако у императрицы-матери была
страсть к драгоценностям, и когда Николай обратился к матери с просьбой
передать их невестке, пожилая царица ощетинилась и отказалась это сделать.
Уязвленная Александра заявила, что вообще не станет надевать никаких
украшений. Чтобы избежать скандала, Мария Федоровна уступила.
Подобно многим молодым женщинам, недавно вышедшим замуж, Александре
Федоровне было трудно сразу привыкнуть к новому укладу жизни. "Все еще не
могу убедить себя, что я замужем, - писала она. - У меня такое
впечатление, словно я тут в гостях". Она испытывала то отчаяние, то
блаженство.
Своей подруге, графине Рантцау, императрица писала: "Я чувствую, что
все, кто окружает моего мужа, не искренни и никто не исполняет своего
долга ради долга и ради России; все служат ему из-за карьеры и личной
выгоды, и я мучаюсь и плачу целыми днями, так как чувствую, что мой муж
очень молод и неопытен, чем все пользуются". Государыня была целыми днями
одна. Государь днем был занят с министрами, вечера же проводил со своей
матерью (жившей тогда в том же Аничковом дворце). Но в Рождество того же
года она писала одной из своих сестер: "Как довольна и счастливая со своим
любимым Ники". В мае она записала у него в дневнике: "Вот уже полгода мы
женаты. Какой счастливой сделал ты меня, ты даже не представляешь".
Обстановка в семье разрядилась весной 1895 года, когда Николай и
Александра уехали на лето в Петергоф, а вдовствующая императрица надолго
отправилась к родным в Копенгаген. И, самое главное, Александра поняла,
что у нее будет ребенок. К сестре приехала в гости великая княгиня
Елизавета Федоровна. Обе молодые женщины занимались живописью, шили,
катались в карете по парку. Николай и Александра удивились скорости, с
камкой рос в материнском чреве младенец.
"Дите стало очень велико и прыгает и дерется внутри очень сильно", -
писал вдовствующей императрице будущий отец. Ожидая ребенка, Александра
затеяла ремонт и переделку их первого собственного жилища в
Александровском дворце в Царском Селе, расположенном в двадцати четырех
километрах к югу от С.-Петербурга. В письме от 16 сентября 1895 года
император писал: "Оба были в грустном настроении, покидая Петергоф, а,
главное, наш маленький дом у моря, где мы так спокойно провели первое лето
вместе! Но когда мы вошли в комнаты Аликс, - продолжал Николай
Александрович. - ...печальное настроение прошло, и в нас поселилось
великое удивление к тому, что мы увидели. Теперь чувство удивления
сменилось наслаждением... Бывает, что, когда мы сидим в одной из комнат,
мы просто молчим и смотрим на стены, камины и мебель... Два раза ходили мы
наверх в будущую "детскую", тоже комнаты вышли замечательно чистые,
светлые и уютные".
И Николай и Александра надеялись, что у них родиться мальчик, который
станет первым с восемнадцатого века наследником, родившемся у царствующего
монарха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92