Радикализм же Гитлера, напротив, отменял все существующие условия и вно
сил в игру новый, неслыханный элемент. Многочисленные трудности бытия и
комплексы недовольства того времени порождали бы, вероятно, периодичес
кие кризисы, но, не будь этого человека, не привели бы к тем обострениям и в
зрывам, свидетелями которых мы стали. От первого кризиса в партии летом 1921
года и до последних дней апреля 1945 года, когда он прогнал Геринга и Гиммлер
а, позиция его оставалась незыблемой; он не терпел над собой никаких авто
ритетов Ч даже авторитета идеи. И своим грандиозным произволом он тоже
делал историю Ч способом, который уже в его время представлялся анахрон
ичным и, надо надеяться, никогда больше не будет применён. Это была цепь су
бъективных выдумок, неожиданных ударов и поворотов, поразительных по св
оему коварству поступков, идейных самоотречений, но всегда с упорно прес
ледуемым фантомом на заднем плане. Что-то от его своеобразного характер
а, от того субъективного элемента, который навязывался им ходу истории, н
аходит своё выражение в формулировке «гитлеровский фашизм», столь расп
ространённой в тридцатые годы в марксистской теории; и в этом смысле нац
ионал-социализм вполне обоснованно определяется как гитлеризм
См., например
: Frank H. Im Angesicht des Galgens, S. 137, 291; Heiber H. Adolf Hitler, S. 157.
.
Однако остаётся вопросом, был ли Гитлер последним политиком, который с т
аким пренебрежением мог игнорировать весь вес взаимоотношений и интер
есов, и не становится ли ныне давление объективных факторов намного силь
нее, а одновременно тем самым исторические возможности преступника кру
пного масштаба намного слабее; ведь несомненным является то, что ранг в и
стории зависит от той свободы, которую историческое действующее лицо от
воёвывает себе у обстоятельств: «Нельзя действовать по принципу, Ч зая
вил Гитлер в своём секретном выступлении весной 1939 года, Ч уходя от решен
ия проблем путём приспособления к обстоятельствам. Нет, следует приспос
абливать обстоятельства к требованиям»
Из выступления Гитлера 23 мая 1939 года в рейхск
анцелярии перед руководителями вермахта, цит. по: Domarus M. Hitler. Reden und Proklamationen, S. 1197.
. С таким девизом, выразившим в очередной раз попытку соразмерить с
ебя с образом великого человека, и прожил этот «фантазёр» свою авантюрну
ю, доведённую до последней черты и в конечном счёте потерпевшую полное ф
иаско жизнь. Кое-что говорит, пожалуй, за то, что с ним, наряду со многим дру
гим, завершилось и следующее: «Ни в Пекине, ни в Москве, ни в Вашингтоне не с
идеть уже больше такому же одержимому безумными мечтами о переделке мир
а… У единоличного главы нет больше свободы действий для осуществления с
воего решения. Он умеряет аппетиты. Узоры ткутся длинной рукой. Гитлер, мо
жно надеяться, был последним экзекутором „большой“ политики классичес
кого типа»
Augstein R. Hitler, und was davon blieb. In: Der Spiegel, 1970, Nr. 19, S. 100 f.
.
Коль скоро мужи уже не делают историю или делают её в меньшей степени, неж
ели весьма долго считала просветительская литература, то этот человек, н
адо полагать, сделал больше, чем многие другие. Но одновременно, и в соверш
енно необычной степени, история сделала его. В эту «безликую личность», к
ак называет его одна из последующих глав, не вошло ничего из того, чего бы
ещё не было, но то, что в неё вошло, обрело тут небывалую динамику. Биографи
я Гитлера Ч это история непрерывного и интенсивного процесса взаимооб
мена.

Таким образом, подведём итог сказанному, остаётся вопрос, может ли истор
ическое величие сочетаться с ничтожными или невзрачными пропорциями л
ичности. И тут не лишено смысла вообразить себе судьбу Гитлера в случае, е
сли бы история не представила в его распоряжение те обстоятельства, кото
рые вообще пробудили его и сделали рупором захвативших миллионы людей к
омплексов возмущения и враждебности. Он влачил бы одинокое существован
ие где-то на краю общества, существование ожесточившегося и преисполнен
ного мизантропией человека, мечтающего о великой судьбе и не могущего пр
остить жизни то, что она не посчиталась с ним и отказала ему в роли всепобе
ждающего героя: «Угнетало только полнейшее отсутствие какого-либо вним
ания, из-за чего я тогда страдал больше всего», Ч так вспоминал Гитлер о в
ремени своего вступления в политику
Hitler A. Mein Kampf, S. 388.
. Крах существовавшего порядка и присущие эпохе страх и предчувств
ие перемен дали ему для начала шанс выйти из тени безвестности. Величие, с
читает Якоб Буркхардт, это Ч потребность страшных времён
Burckhardt J. Op. cit. S. 166.
.
И это величие, добавим, может идти рука об руку и с индивидуальным убожест
вом Ч вот чему учит появление Гитлера, причём учит в мере, превосходящей
весь имеющийся опыт. На протяжении целого ряда этапов эта личность предс
тавляется как бы растворившейся, исчезнувшей в ирреальном, и вот этот-то
фиктивный характер, а не что иное, и был причиной того, что многие политики
-консерваторы и историки-марксисты столь странным образом сходились во
взгляде на Гитлера как на инструмент для достижения чьих-то целей. Будуч
и далёким от какого бы то ни было величия и любого рода политического, а уж
тем более исторического ранга, он и казался идеальным олицетворением ти
па «агента». Но глубоко заблуждались и те, и другие Ч ведь одним из рецепт
ов тактических успехов Гитлера как раз и было то, что он этим заблуждение
м, в котором проявлялась и проявляется классовая враждебность по отноше
нию к мелкому буржуа, и делал политику. Его биография Ч это в то же время и
история постоянной утраты иллюзий всеми сторонами; и, уж конечно же, в слу
чае с Гитлером бьёт мимо цели та полная иронии недооценка, которая для оч
ень многих все ещё диктуется его внешним видом и исчезает лишь тогда, ког
да речь заходит о его жертвах.
Все это будет продемонстрировано ниже ходом этой жизни, ходом самих собы
тий. К скепсису же побуждает тут и вот какой мысленный эксперимент. Если б
ы в конце 1938 года Гитлер оказался жертвой покушения, то лишь немногие усом
нились бы в том, что его следует назвать одним из величайших государстве
нных деятелей среди немцев, может быть, даже завершителем их истории. Его
агрессивные речи и его «Майн кампф», его антисемитизм и его планы мирово
го господства канули бы, вероятно, в забытьё как творение фантазии его ра
нних лет и лишь от случая к случаю вспоминались бы, к негодованию нации, её
критиками. Шесть с половиной лет отделяли Гитлера от этой славы. Разумее
тся, способствовать ему в этом мог бы только насильственный конец, ибо по
самой своей сути он был настроен на разрушение и не исключал тут и собств
енную личность. Так или иначе, но та слава была столь близка к нему. Так мож
но ли называть его «великим»?

КНИГА ПЕРВАЯ
БЕСЦЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Глава I
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И НАЧАЛО ПУТИ

Потребность в самовозвеличи
вании, вообще в самоумилении, присуща всем непризнанным.
Якоб Буркхардт


Попытка самозасекречивани
я. Ч Функция чужеродности. Ч Подоплёка. Ч Ненайденный предок. Ч Измен
ение фамилии. Ч Отец и мать. Ч Легенды. Ч Фиаско в учёбе. Ч «Ни друзей ни
приятелей». Ч Искусство возвышает. Ч Лотерейный билет. Ч Первая встр
еча с Рихардом Вагнером. Ч Вена.

Маскировать свою личность, равно как и прославлять её, было одним из глав
ных стараний его жизни. Едва ли есть в истории другое явление, которое бы с
толь же насильственно и столь же последовательно, прямо-таки педантично
, подвергалось стилизации и скрывало свою личностную суть. То же, что отве
чало его собственному представлению о себе, походило скорее на монумент
, нежели на человеческий портрет. На протяжении всей своей жизни он стара
лся прятаться за этим монументом. Позу он обрёл, когда уверовал в своё при
звание, и уже в тридцать пять лет создал вокруг себя концентрированный, з
астывший вакуум одиночества великого вождя. А полутьма, в которой возник
ают легенды, и аура особой избранности лежат в предыстории его жизни. Но т
ут же Ч и источники всех страхов, загадок и удивительной характерности
этой жизни.
Будучи фюрером рвущейся к власти НСДАП, он считал оскорбительным интере
с к обстоятельствам его личной жизни, и, став рейхсканцлером, запретил лю
бые публикации на эту тему
См.: Dietrich О. Zwoelf Jahre mit Hitler, S. 149; Heiden K. Geschichte des Nationalsozialismus, S. 75.
. В свидетельствах тех, кто когда-либо соприкасался с ним Ч от друг
а юности до участников ночных застольных бесед в узком кругу, Ч единоду
шно подчёркивается его стремление сохранять дистанцию и не раскрывать
себя: «В течение всей его жизни в нём было нечто такое, что удерживало на д
истанции»
Ribbentrop J. v. Zwischen London und Moskau, S. 45.
. Несколько лет своей молодости он провёл в мужском общежитии, одна
ко, среди тех многих людей, которые его там встречали, не было, пожалуй, ни о
дного, кто бы мог о нём вспомнить, Ч чужим и незаметным проскользнул он м
имо них, и все последующие разыскания не дали почти ничего. В начале своей
политической карьеры он ревниво следил за тем, чтобы не печатали его фот
ографий, и иной раз в этом усматривался хорошо рассчитанный ход уверенно
го в своей силе пропагандиста Ч мол, будучи человеком, чьё лицо незнаком
о, он тем самым становится и предметом самого жгучего интереса.
Однако не только «старым рецептом пророка», не только намерением внести
в свою жизнь элемент харизматического колдовства диктовались его стар
ания затушевать себя Ч в значительно большей мере тут проявлялись и опа
сения скрытной, зашоренной, подавленной собственной неполноценностью
натуры. Он всё время был озабочен тем, чтобы заметать следы, не допускать о
познаний, продолжать затуманивать и без того тёмную историю своего прои
схождения и своей семьи. Когда в 1942 году ему доложили, что в деревне Шпиталь
обнаружена имеющая отношение к нему могильная плита, с ним случился оди
н из его припадков безудержного гнева. Из своих предков он сделал «бедны
х безземельных крестьян», а из отца, бывшего таможенным чиновником, Ч «п
очтового служащего»; родственников, пытавшихся вступить с ним в контакт
, он безжалостно гнал от себя, а свою младшую родную сестру Паулу, ведшую о
дно время хозяйство у него в Оберзальцберге, заставил взять другую фамил
ию См
.: Der Spiegel, 1967, Nr. 31, S. 46. О приступеярости из-за могильной плиты см.: Speer A. Erinnerungen, S.lllf.
. Характерно, что он не вёл почти никакой личной переписки. Взбалмош
ному основателю расистской философии Йоргу Ланцу фон Либенфельсу, кото
рому он был обязан кое-какими смутными ранними импульсами, после присое
динения Австрии было запрещено писать ему; Рейнхольда Ханиша, своего пре
жнего приятеля по мужскому общежитию, он приказал убрать, и точно так же, к
ак он не желал быть ничьим учеником, ибо уверял, что получил все познания б
лагодаря собственному вдохновению, озарению и общению с духом, так не хо
тел он быть и чьим-то сыном Ч схематичный образ родителей появляется в а
втобиографических главах его книги «Майн кампф» лишь постольку, поскол
ьку это поддерживает легенду его жизни.
Его стараниям по утаиванию истины способствовало то обстоятельство, чт
о пришёл он с той стороны границы. Как многие революционеры и покорители
эпохи, от Александра Македонского до Наполеона и Сталина, он был чужим ср
еди своих. И, конечно же, та взаимосвязь, которая существует между этим чув
ством аутсайдера и готовностью использовать народ Ч вплоть до его гибе
ли Ч в качестве материала для своих диких и скоропалительных прожектов
, касается и его тоже. Когда в переломный момент войны ему сообщили об огро
мных потерях среди только что произведённых офицеров в одной из кровавы
х битв на выживание, он коротко заметил: «На то они и молодые!»
См.: Zoller A. Hitler privat, S. 196.
.
Однако мало того, что он был чужим. Его чувство порядка, нормы и буржуазнос
ти постоянно противоборствовало с его весьма тёмной генеалогией, и, судя
по всему, его так никогда и не покинули сознание дистанции между происхо
ждением и амбициями и страх перед собственным прошлым. Когда в 1930 году поя
вились слухи о намерениях заняться поиском сведений о его семье, Гитлер
был чрезвычайно обеспокоен. «Людям не надо знать, кто я. Людям не надо знат
ь, откуда я и из какой семьи»
См.: Der Spiegel, 1967, Nr. 31, S. 40.
.

И по отцовской, и по материнской линии родиной его семьи была бедная пери
ферия австро-венгерской монархии Ч лесной массив между Дунаем и границ
ей с Богемией. Её население было сплошь крестьянским, на протяжении поко
лений неоднократно породнённым между собой и пользовавшимся славой лю
дей, живущих скученно и отстало. Проживали они в деревнях, чьи названия не
редко всплывают уже на раннем периоде истории: Деллерсхайм, Штронес, Вай
тра, Шпиталь, Вальтершлаг. Все это небольшие, разрозненные селения в скуд
ной лесистой местности. Фамилия Гитлер, Гидлер или Гюттлер, надо полагат
ь, чешского происхождения (Гидлар, Гидларчек) и прослеживается Ч в одном
из вариантов Ч в этом лесном массиве до 30-х годов XV века
Jetzinger F. Hitlers Jugend, S. 11.
. Но на протяжении всех поколений фамилия эта принадлежит мелким к
рестьянам, ни один из которых не вырывается из заданных социальных рамок
.
7 июня 1837 года в доме № 13 в Штронесе, принадлежавшем небогатому крестьянину
Иоганну Трумельшлагеру, незамужняя служанка Мария Анна Шикльгрубер пр
оизвела на свет ребёнка, который в тот же день был окрещён под именем Алои
с. В книге записи рождений общины Деллерсхайм рубрика, сообщающая о личн
ости отца ребёнка, осталась незаполненной. Ничего не изменилось и тогда,
когда пять лет спустя мать вышла замуж за безработного Ч «безместного»
Ч подручного мельника Иоганна Георга Гидлера. Более того, она в том же го
ду отдала своего сына брату мужа крестьянину Иоганну Непомуку Гюттлеру
из Шпиталя, вероятно, по той причине, что боялась не справиться с воспитан
ием ребёнка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56