Конец первой книги

ПРОМЕЖУТОЧНОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ
ВЕЛИКИЙ СТРАХ

Нас то и дело упрекают в том, ч
то нам мерещатся призраки
«Фелькишер беобахтер» от 24 ма
рта 1920 г.


Триумф и кризис демократиче
ской мысли. Ч Угроза революции. Ч Великий страх. Ч Пессимизм европейс
кой цивилизации. Ч Великая нелюбовь к Просвещению. Ч Версальское пред
ательство. Ч Вооружённый страх. Ч Гитлер Ч «фашистский тип». Ч Идея ф
юрера. Ч Средневековье и модернизм. Ч Фашизм как культурная революция.
Ч Оборонительная позиция. Ч В союзе с инстинктом. Ч Бунт ради завоева
ния авторитета. Ч Поворот тенденции эпохи

Ничто не казалось после окончания первой мировой войны столь непререка
емым как победа демократической идеи. Над новыми границами, смутой и про
должавшимися распрями народов возвышалась, бесспорно и неопровержимо,
как объединяющий принцип эпохи, идея демократии. Ибо война решила не тол
ько вопрос о притязании на могущество, но одновременно и вопрос о сферах
господства Ч в результате крушения почти всего средне Ч и восточноевр
опейского мира, из революции и столпотворения возникли многочисленные
новые государственные образования, и все они стояли под знаком концепци
й демократического строя. Если в 1914 году в Европе насчитывалось три респу
блики и семнадцать монархий, то четыре года спустя число республикански
х и монархических государств сравнялось. Казалось, что дух эпохи недвусм
ысленно указывал на различные формы народовластия
См.: Bracher К. В. Diktatur, S. 72 f.
.
И только Германия, первоначально временно задетая и даже охваченная эти
м духом, казалась теперь сопротивлявшейся ему Ч среди прямо-таки необо
зримой толчеи партий и клубов, придерживавшихся идей «фелькише», в стран
е воинственных орденов и добровольческих отрядов шла организация отпо
ра созданной войною реальности. Революция воспринималась этими группа
ми чужой и навязанной насильно, она была для них синонимом «всего, что про
тиворечит немецкому пониманию государства», а то и просто презрительно
именовалась «грабительским институтом капитала Антанты»
Niekisch E. In: Widerstand. Teil III, 1928, Nr. 11; см. кром
е того высказывания Гитлера в специальном выпуске газеты «Фелькишер бе
обахтер» (далее Ч VB) от 3 января 1921 г., а также в речи, произнесённой 22 сентября
1920 г. или же 12 апреля 1922 г., где всё время затрагивается эта тема. Есть и ещё мас
са аналогичных характеристик. 19 июля 1922 г. VB называет Германию, например, «пл
ацем мировой биржи для идеологической муштры», «колонией» держав-побед
ительниц. Гитлер как-то обозвал правительство страны «судебным исполни
телем Антанты», а Веймарскую конституцию обругал «законом для выполнен
ия Версальского договора»; см. также речь Гитлера, произнесённую 30 ноября
1922 г. (здесь и далее, если не указан другой источник, см. соответствующий ном
ер VB.
.
Бывшие противники Германии увидят в этих ставших вскоре распространён
ными симптомах национального протеста реакцию строптивого и извечно а
вторитарного народа на демократию и гражданское самоопределение. Коне
чно, они не упускали тут из виду и беспримерно усилившиеся политические
и психологические нагрузки: шок от поражения, Версальский договор с его
обвинительными формулировками, территориальными потерями и требовани
ями по возмещению ущерба, равно как и обнищание и духовную разруху самых
широких слоёв. Но за всем этим постоянно стояло представление о некой зн
ачительной нравственной дистанции между немцами и большинством их сос
едей. Последние считали, что эта загадочная страна, упрямо набычившись и
не поддаваясь никаким уговорам, упорствует в своей отсталости, преврати
в её, по сути, в предмет некоего особого претенциозного сознания и против
ясь не только западному разуму и гуманизму, но и вообще всемирной тенден
ции. И это представление вот уже на протяжении десятилетий доминирует в
полемике относительно причин столь крутого подъёма национал-социализ
ма.
Однако картина победоносной демократии, породившая так много надежд, бы
ла обманчивой, и момент, когда уже казалось, что демократия получает своё
историческое воплощение, стал одновременно и началом её кризиса. Всего н
есколько лет спустя демократическая идея в самом её принципе была, как н
икогда ранее, поставлена под сомнение, и то, что только вчера торжествова
ло, было затоптано куда более дикими триумфами движения нового рода, либ
о оказалось в смертельной опасности перед лицом этого движения, обретше
го под сходными приметами жизнь почти во всех европейских государствах.

Наиболее крупные успехи этих движений отмечались в тех странах, где войн
а пробудила или заставила осознать мощные комплексы неудовлетворённос
ти и где, в частности, войне сопутствовали революционные восстания левог
о толка. Одни из этих движений были консервативными и призывали к возвра
ту в те времена, когда люди были более честными, долины Ч более мирными, а
деньги Ч более ценными; другие же строили из себя революционеров и лезл
и из кожи вон в охаивании всего существующего; некоторые привлекали на с
вою сторону главным образом мелкобуржуазные массы, другие Ч крестьян и
ли отдельные отряды рабочего класса, но сколь бы странной и причудливой
не была в их рядах мешанина классов, интересов и симптомов, все они тем не
менее черпали свою динамику в глубине малообразованных и более энергич
ных слоёв общества. Национал-социализм был всего лишь разновидностью эт
ого европейского покроя движения протеста и сопротивления, решившего п
еревернуть мир.
Национал-социализм возник по-провинциальному, из скучных, мещанских об
ъединений, «компаний», как издевался Гитлер, которые собирались в мюнхен
ских пивных за столиками со скудной выпивкой и закуской, чтобы поговорит
ь о национальных и семейных горестях. Никто не мог и предположить, что у ни
х будет шанс не только бросить вызов мощным, высокоорганизованным массо
вым марксистским партиям, но даже и обойти их. Однако последующие годы по
казали, что в этих компаниях любивших поговорить на политические темы ст
оронников «фелькише», к которым вскоре стали присоединяться возвращаю
щиеся с обманутыми надеждами фронтовики и пролетаризованная буржуазия
, скрывалась немыслимая динамика, только, казалось, и ожидавшая, чтобы её р
азбудили, организовали и бросили в дело.
Их побудительные мотивы были столь же различными, как и группы, в которые
они формировались. Только в одном Мюнхене в 1919 году существовало около пя
тидесяти объединений более или менее политического характера, в них вхо
дили преимущественно разрозненные осколки сбитых с толку и распавшихс
я в ходе войны и революции партий довоенного времени. Они называли себя «
Новым Отечеством», «Советом духовного труда», «Кольцом Зигфрида», «Унив
ерсальным союзом», «Nova Vaconia» «Союзом социальных женщин», «Свободным объеди
нением социальных учащихся», «Союзом Остары». Была тут и Немецкая рабоча
я партия. А то, что всех их объединяло и несмотря на различия сводило Ч и т
еоретически, и практически Ч вместе, было не что иное, как всепокоряющее
чувство страха.

Первоначально это был совершенно непосредственный страх перед революц
ией, тот «grande peur» (великий страх), который со времён Великой французской рево
люции на протяжении всего XIX века врывался во все сны европейцев. Представ
ление о том, что революции Ч это стихийные явления, действующие независ
имо от воли и желания их актёров, как бы по законам механики стихий, повину
ясь собственной логике и неизбежно выливаясь в господство ужаса, в разру
шения, убийства и хаос, стало с той поры неотъемлемой частью общественно
го сознания Ч именно это представление, а не та, как считал Кант, все же пр
оявившаяся в революции 1789 года способность человеческой натуры к лучшем
у, и явилась опытом, уже не давшим больше забыть о себе. Что же касается Гер
мании, то этот опыт на протяжении жизни нескольких поколений сковывал лю
бую волю к революционной практике и породил «фанатизм покоя», который ре
агировал чуть ли ни на каждый призыв к революции стандартной апелляцией
к чувствам спокойствия и порядка.
Этот старый страх усугублялся теперь не только сходными с революцией со
бытиями в собственной стране, но в первую очередь Ч русской Октябрьской
революцией и исходящей от неё угрозой. Ужасы красного террора, раздутые
Ч прежде всего стекавшимися в Мюнхен беженцами и эмигрантами Ч до проя
влений сатанизма, оргий резни и жаждавшего крови варварства, неизгладим
о врезались в народную фантазию. Один из мюнхенских листков «фелькише» о
публиковал в октябре 1919 года вот такую заметку, дающую представление о ма
нии страха того времени и её конкретном выражении:

«Печальны времена, когда нен
авидящие христиан орды диких азиатов простирают повсюду свои окровавл
енные руки в стремлении задушить нас! Антихристовы бойни, устраиваемые е
вреем Иссашаром Цедерблумом Ч он же Ленин, Ч даже Чингисхана ввели бы в
краску. В Венгрии его выкормыш Кон Ч он же Бела Кун Ч прошёл по этой несч
астной стране с обученной убивать и грабить еврейской сворой террорист
ов, чтобы, усеяв страну виселицами, уничтожать на этом конвейере виселиц
её горожан и крестьян. В шикарно обустроенный гарем при его дворце тайно
поставляли десятки непорочных христианских девиц, которых подвергали
там насилию и растлению. По приказу его подручного лейтенанта Самуэли в
одном подземелье были жестоко истреблены шестьдесят священников. Их те
ла расчленяют, отрубают конечности, а до этого у них все отбирают, оставля
я им вместо одежды только кожу, по которой струится кровь. Следствие выяв
ило, что восьмерых священников до того, как их убить, распинали на дверях и
х церкви! Теперь становится известным, …что точно такие же страшные сцен
ы имели место и в Мюнхене»
Из газеты «Мюнхенер беобахтер», 4.Х.1919. На баз
е этого листка и появляется позднее VB; процитированная заметка была опуб
ликована как письмо некоего анонимного священника из Базеля.
.

Однако ужас, которым был охвачен мир в результате приходивших с востока
кошмарных сообщений, имел свои основания, равно как и заслуживавших дове
рия свидетелей. Один из руководителей Чека, латыш М. Лацис, заявил в конце
1918 года, что для наказания и ликвидации человека определяющим является т
еперь не его виновность или невиновность, а его социальная принадлежнос
ть: «Мы хотим ликвидировать буржуазию как класс. Вы не должны доказывать,
что тот или иной действовал против интересов Советской власти. Первое, о
чём вы должны спросить арестованного: из какого он класса, каково его про
исхождение, какое он получил воспитание и кто он по профессии? Эти вопрос
ы и должны решить судьбу обвиняемого. В этом состоит квинтэссенция красн
ого террора»
Красный террор, 1.Х.1918, цит. по: Nolte E. Der Faschismus von Mussolini zu Hitler, S. 24.
. И словно ответом прозвучит один из ранних призывов руководства Н
СДАП: «Вы хотите сперва увидеть в каждом городе тысячи людей повешенными
на фонарях? Вы хотите сперва дождаться, чтобы, как в России, в каждом город
е начала действовать большевистская чрезвычайка?.. Вы хотите сперва прой
ти по трупам ваших жён и детей?» Угроза революции исходила не от нескольк
их одержимых заговорщиков, которых травила вся Европа, а из огромной, зло
вещей России, этого, по словам Гитлера, «колосса брутальной мощи»
Слова из памятной
записки Гитлера о расширении рядов НСДАП, датированной 22 октября 1922 г
.: Bayer. Hauptstaatsarchiv, Abt. I, 1509. Упомянутый выше призыв руководства партии опубликован в
VB, 19.VII. 1922.
. Уверенная в своей грядущей победе агитация нового режима, являвш
аяся частью синдрома, который Филиппо Турати назовёт «опьянением больш
евизмом», помимо всего прямо говорила, что захват Германии объединённым
и силами международного пролетариата не только явится решающим шагом н
а пути революции, но и произойдёт вот-вот. Тайные действия советских эмис
саров, непрекращавшиеся организованные беспорядки, советская революци
я в Баварии, революционное брожение в Рурской области, революционные выс
тупления последующих лет в Центральной Германии, восстания в Гамбурге, а
затем снова в Саксонии и Тюрингии создали фон, порождавший страх, и вызва
ли в ответ на эту перманентную угрозу революцией со стороны советского р
ежима сильнейший импульс защитной реакции.
Эта угроза доминирует и в речах Гитлера Ч особенно в первые годы, когда о
н рисовал самыми яркими красками «команды красных мясников», «коммуну у
бийц», «кровавое болото большевизма». Как-то он заявил, что свыше тридцат
и миллионов человек в России «шаг за шагом приняли мученическую смерть,
частью на эшафотах, частью под пулемётами и сходными средствами, частью
на бойнях в буквальном смысле этого слова, а частью Ч и вновь миллионами
Ч вследствие голода; и мы все знаем, как приближается этот бич, как уже по
днимается он над Германией». Интеллигенция Советского Союза, скажет он,
истреблена в ходе массовых убийств, экономика разрушена до самых основ,
тысячи немецких военнопленных утоплены в Неве или проданы в рабство, а в
это время «непрерывным, не знающим устали трудом крота» и в Германии соз
даются предпосылки для революционной ломки Ч Россия, как это рефреном п
овторялось в его выступлениях, предстоит и нам!
См., например, выступление
12 апреля 1922 г.; по поводу упомянутых выше утверждений Гитлера см. его речи, п
роизнесённые 28 июля 1922 г., 27 апреля 1920 г., 22 сентября 1920 г., 21 апреля 1922 г., а также стать
ю в VB за 1 января 1921 г. Розенберг, который, очевидно, способствовал формирован
ию представлений Гитлера об ужасах в России, писал в VB 15 апреля 1922 г., что Росс
ия «за время „
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56