См. в то же время
: Turner H. A. jr. Faschismus und Antimodernismus. In: Faschismus und Kapitalismus in Deutschland, S. 180 ff. Г. Тернер считает, что родовое понятие «фа
шизм» включает в себя столь много гетерогенных явлений, что вносит больш
е путаницы, нежели ясности, и советует отказаться от его употребления.
. Культом вождя было в условиях «фикции перманентной войны» не в по
следнюю очередь и перенесение принципов военной иерархии на внутренню
ю организацию этих движений, а само явление фюрера представляло собой не
что иное, как поднятую на сверхчеловеческую высоту, магически вознесённ
ую потребностью в вере и стремлением к преданности фигуру офицера-коман
дира. Маршировка по всем мостовым Европы демонстрировала убеждение, буд
то бы и проблемы общества эффективнее всего могут быть решены моделями н
аподобие военных. Именно их ригоризм и обладал мощной притягательной си
лой Ч прежде всего для ориентирующейся на будущее молодёжи, которая в в
ойне, революции и хаосе открыла для себя веру в «геометричность» порядка
.
Названные мотивы лежали в основе полумилитаризованных внешних форм эт
их движений, их обмундирования, ритуала приветствия и доклада, стойки «с
мирно», а также пёстрой, хотя и сводившейся к немногим элементам символи
ки Ч преимущественно это крест (от креста Святого Олафа в норвежском «н
ашонал самлинг» до красного андреевского креста у национал-синдикалис
тов Португалии), либо стрелы, ликторские пучки, косы, Ч и все это непремен
но воспроизводилось как символ принадлежности на флагах, значках, штанд
артах и нарукавных повязках. Значение этих элементов состояло не только
в отказе от старой буржуазной традиции ношения сюртуков и стоячих ворот
ничков Ч скорее, они казались более точно отвечавшими строгому, техниче
скому, наделённому чертой анонимности духу времени. Одновременно же обм
ундирование и военная атрибутика позволяли затушёвывать общественные
антагонизмы и подниматься над серостью и эмоциональной нищетой цивиль
ного быта.
Соединение мелкобуржуазных и военных элементов, столь характерное име
нно для национал-социализма, с самого начала придаёт НСДАП весьма своео
бразный, двойственный характер. Он выражается не только в организационн
ом размежевании между штурмовыми отрядами (СА) и Политической организац
ией (ПО), но и проявляется в вводящей в заблуждение разнородности её соста
ва. Убеждённые идеалисты стоят тут в одном строю с оступившимися в социа
льном плане, с полууголовными и оппортунистами, образуя пёструю смесь из
жажды дела, стремление выстоять, нежелания трудиться, поиска выгоды и ир
рационального активизма. Отсюда же родом и присущая большинству фашист
ских организаций подавленная консервативность. Ведь хотя они и заявлял
и, что служат разрушенному и оскорблённому миропорядку, но там, где это бы
ло в их власти, они демонстрировали лишённую традиций охоту к переменам.
Характерной для них была единственная в своём роде мешанина из средневе
ковья и нового времени, авангардистское восприятие, обращённое спиной к
будущему и поселившее своё пристрастие к фольклору в заасфальтированн
ых эмпиреях тоталитарного государства принуждения. В очередной раз сни
лись им выцветшие сны их предков, и они славили то прошлое, в размытых конт
урах которого являлись им надежды на славное, ориентированное на террит
ориальную экспансию будущее Ч в образе Римской империи, Испании его кат
олического величества, Великой Бельгии, Великой Венгрии, Великой Финлян
дии. Вступление Гитлера на путь борьбы за гегемонию Ч наиболее планомер
ное, хладнокровное и реалистическое предприятие при поддержке целого а
рсенала современных технических средств Ч развёртывалось в обрамлени
и витиеватых реквизитов и символов, это была попытка завоевания мировог
о господства под знаком соломенной крыши и передававшегося по наследст
ву крестьянского двора, под знаком народного танца, праздника солнцевор
ота и материнского креста. Томас Манн назвал это «взрывающейся архаично
стью»
Mann Th. Dr. Faustus. GW. Bd. 6, S. 597.
.

И всё же за всем этим всегда стояло нечто большее, нежели какая-то лишённа
я рефлексов реакционная воля. То, на что претендовал Гитлер, было не больш
е и не меньше как исцеление всего мира. Он отнюдь не собирался просто верн
уть добрые старые времена, а ещё меньше Ч их феодальные структуры, как эт
о полагали сентиментальные реакционеры, которые в течение долгого врем
ени будут сопровождать и поддерживать его на пути. То, что он взялся преод
олеть, было не чем иным, как самоотчуждением человека, вызванным процесс
ом развития цивилизации.
Правда, ставку при этом он делал не на экономические или социальные сред
ства, которые презирал; подобно одному из апологетов итальянского фашиз
ма, он считал социализм «омерзительным возбуждением предъявляющего св
ои права желудка»
Marinetti F. T. I Manifesti del Futurismo. Bd. 1.Mailand, 1920, S. 36.
. Скорее, его намерение нацеливалось на некое внутреннее обновлени
е, где компонентами были кровь и потёмки души, т. е. не на политику, а на высв
обождение инстинкта, Ч по своим замыслам и лозунгам фашизм представлял
собой не классовую, а культурную революцию, и претендовал он на то, чтобы
служить не освобождению, а избавлению людей. И вызванный им мощный резон
анс, конечно же, объясняется ещё и тем, что он искал Утопию там, где, если сле
довать естественному движению человеческого духа, только и мог находит
ься во всех его ипостасях тот самый утерянный рай, Ч в архаичной, мифичес
кой первобытности. Доминирующий страх перед будущим усиливал тягу к пер
енесению всех апофеозов в прошлое. Во всяком случае, в фашистской «консе
рвативности» проявлялось желание революционным путём повернуть истор
ическое развитие вспять и ещё раз вернуться к отправной точке, в те лучши
е, определяющиеся природой, гармоничные времена до начала вступления на
ложный путь. В одном из писем 1941 года Гитлер напишет Муссолини, что последн
ие пятнадцать столетий были не чем иным, как паузой, а теперь история соби
рается «вернуться на прежние пути». И если даже в его задачу не входило во
сстановление допотопных порядков, то восстановить их систему ценносте
й, их мораль перед лицом врывавшихся со всех сторон сил распада ему хотел
ось: «Наконец-то плотина против надвигающегося хаоса!» Ч так провозгла
шал Гитлер
Cm.:VB, 2.VIII.1922.
.
Так что, вопреки всей революционной выразительности, национал-социализ
м никогда не был в состоянии скрыть свой оборонительный характер, являющ
ийся его сутью и находящийся в очевидном противоречии с той смелой глади
аторской позой, которую он любил принимать. Конрад Хайден назвал фашистс
кие идеологии «хвастовством во время бегства», «страхом перед восхожде
нием, перед новыми ветрами и незнакомыми звёздами, протестом жаждущей по
коя плоти против не знающего покоя духа»
Heiden K. Geburt, S. 266; по поводу следующего высказывания
Гитлера см.: Tischgespraeche, S. 144.
. И именно этим оборонительным настроем было продиктовано высказы
вание самого Гитлера вскоре после начала войны против Советского Союза,
что теперь он понимает, почему китайцы решили отгородить себя стеной, и у
него вот тоже возникло искушение «помечтать о таком гигантском вале, кот
орый отгородит новый восток от среднеазиатских масс. Вопреки всей истор
ии которая учит, что в огороженном пространстве наступает упадок сил».
Превосходство фашизма по отношению ко многим его конкурентам объясняе
тся поэтому не в последнюю очередь тем, что он острее осознал суть кризис
а времени, чьим симптомом был и он сам. Все другие партии приветствовали п
роцесс индустриализации и эмансипации, в то время как он со всей очевидн
остью разделял страхи людей и пытался заглушить эти страхи, превращая их
в бурное действо и драматизм и привнося в прозаические, скупые будни маг
ию романтических ритуалов Ч факельные шествия, штандарты, черепа со скр
ещёнными костями, боевые призывы и возгласы «хайль!», «новую помолвку жи
зни с опасностью», идею «величественной смерти». Современные задачи он с
тавил людям в окружении маскарадных аксессуаров, напоминающих о прошло
м. Но его успех объясняется ещё и тем, что он выказывал пренебрежение к мат
ериальным интересам и рассматривал «политику как сферу самоотречения
и жертвы индивидуума ради идеи»

Gentile G. Manifest der faschistischen Intellektuellen an die Intellektuellen aller Nationen vom 21. April 1925. In: Nolte E. Theorien ueber den Faschismus, S. 112.
. Тем самым он полагал, что отвечает более глубоким потребностям, не
жели те, кто обещал массам более высокую почасовую оплату. Кажется, он ран
ьше всех своих соперников уяснил, что руководствующийся будто бы только
разумом и своими материальными интересами человек, как это считали марк
систы и либералы, был некой чудовищной абстракцией.
Вопреки всем своим однозначно реакционным чертам, он тем самым куда боле
е действенно, нежели его антагонисты, стал соответствовать страстной то
ске времени по коренному повороту; казалось, только он один и выражал ощу
щение эпохи, что все идёт совсем не так и что мир оказался на великом ложно
м пути. Меньшая притягательная сила коммунизма объяснялась не только ег
о репутацией классовой партии и вспомогательного отряда чужеземной де
ржавы Ч скорее, тот навлекал на себя и смутное подозрение в том, что и сам-
то был одним из элементов этого ложного пути и одним из возбудителей той
болезни, за рецепт от которой он себя выдавал, Ч не радикальный отказ от
буржуазного материализма, а лишь его инверсия, не слом несправедливого и
неспособного строя, а обезьянье подражание ему и его зеркальное отражен
ие, только вверх ногами.
Непоколебимая, порою кажущаяся экзальтированной уверенность Гитлера в
своей победе и была ведь всегда в немалой степени продиктована его убеж
дённостью в том, что он Ч единственный истинный революционер, ибо он выр
вался из тисков существующего строя и восстановил в правах человечески
е инстинкты. В союзе с ними Гитлер и видел свою непобедимость, ибо они, в ко
нечном счёте, всегда прорываются «сквозь экономические интересы, сквоз
ь давление общественного мнения и даже сквозь разум». Конечно, обращение
к инстинкту повлекло за собой немало проявлений неполноценности и чело
веческой слабости, да и традиция, честь которой хотел восстановить фашиз
м, была во многом только искажённым отражением оной, как и прославлявший
ся им порядок Ч всего лишь театром порядка. Но когда Троцкий презритель
но называл приверженцев фашизма «человеческой пылью»
Nolte E. Theorien, S. 56; замечание Гитлера
о готовности людей действовать против своих же интересов см.: Adolf Hitler in Franken, S. 119 f.

, он только демонстрировал этим характерную беспомощность левых в
понимании людей, их потребностей и побуждений, что и имело своим следств
ием столь многочисленные заблуждения при оценке эпохи у тех, кто полагал
, что лучше других понимает её дух и назначение.
И дело тут не только в потребности в романтике, которую удовлетворял фаш
изм. Порождённый страхом эпохи, он был стихийным восстанием за авторитет
, мятежом за порядок, и противоречие, содержащееся в такого рода формулах,
как раз и составляло его суть. Он был бунтом и субординацией, разрывом со в
семи традициями и их освящением, народной общностью и строжайшей иерарх
ией, частной собственностью и социальной справедливостью. Но все постул
аты, которые он сделал своими, непременно включали в себя всевластный ав
торитет сильного государства. «Больше, чем когда бы то ни было, народы исп
ытывают сегодня тягу к авторитету, управлению и порядку», Ч заявлял Мус
солини
Mussolini B. Die Lehre des Faschismus. In: Nolte E. Theorien, S. 220; следующую цитату см.: Ibid. S. 216.
.
С презрением говорил он о «более или менее истлевшем трупе богини Свобод
ы» и считал, что либерализм уже собирается «закрыть врата своих храмов, п
окинутых народом», потому что «весь политический опыт современности Ч
антилиберальный». И в самом деле, по всей Европе, и прежде всего в странах,
перешедших к системе либерального парламентаризма только в конце миро
вой войны, наблюдались растущие сомнения в способности этой системы к фу
нкционированию. Они проявлялись тем сильнее, чем решительнее эти госуда
рства устремляли свой шаг к современности. Ощущение, что средств либерал
ьной демократии во взрывной и в силу обстоятельств кризисной обстановк
е переходной фазы недостаточно, а её возможности вести за собой обретшие
самосознание массы слишком малы, распространялось с огромной быстрото
й. На фоне мелочных парламентских споров, игр и беспомощных вожделений м
ногопартийного правления у людей пробуждалось старое желание оказатьс
я перед fait accompli (свершившимся фактом), а не стоять перед выбором
См.: Talmon J. L. Politischer Messianismus. Bd. 2, S. 444 f.; Эрн
ст Нольте и расценит структурные слабости либеральной парламентской д
емократии как предпосылку для возникновения мощных фашистских движени
й; см. его книгу с характерным названием «Кризис либеральной системы и фа
шистские движения» (Nolte E. Die Krise des liberalen Systems und die faschistischen Bewegungen). См. в этой связи также
: Marcuse H. Der Kampf gegen den Liberalismus in der totalitaeren Staatsauffassung. In: Abendroth W. Op. cit. S. 39 ff.
. За исключением Чехословакии, в период между двумя мировыми война
ми во всех государствах Восточной и Центральной Европы, а также во многи
х государствах Южной Европы система парламентаризма потерпела крах Ч
в Литве, Латвии, Эстонии, Польше, Венгрии, Румынии, Австрии, Италии, Греции, Т
урции, Испании, Португалии и, наконец, в Германии. К 1939 году осталось всего л
ишь девять государств с парламентской формой правления, причём многие и
з них, как Третья республика во Франции, находились в drole d'etat (странном положе
нии), а некоторым другим придавала стабильность монархия, так что «фашис
тская Европа (была уже) в сфере возможного»
Mosse G.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56