п. Когда же ему всё-таки приходится упомянуть Дрекслера как
председателя партии, то делает он это без ссылки на то, что именно Дрексле
р и сунул ему в руку брошюру. См.: Hitler A. Mein Kampf, S. 238 ff.
.
Когда же ему несколько дней спустя присылают Ч без всякой просьбы с его
стороны Ч членскую карточку под номером 555, это вызывает у него раздражен
ие и одновременно улыбку, но, поскольку других дел у него все равно нет, он
решает пойти на предстоящее заседание комитета. Как он потом расскажет,
в «весьма непрезентабельной пивной» под вывеской «Альтес розенбад» на
Херренштрассе он встретил за столом в «освещённой наполовину разбитой
газовой лампой „комнате, где проходило заседание, нескольких молодых лю
дей. В соседней комнате хозяин и его жена обслуживали немногих завсегдат
аев, а они в это время „будто правление маленького клуба игроков в скат“, з
ачитывали протоколы заседаний, пересчитывали партийную кассу (дебет: се
мь марок пятьдесят пфеннигов), распределяли нагрузки и сочиняли письма в
адрес идейно близких объединений в Северной Германии Ч «клубная мелоч
ёвка самого низкого пошиба“
См.: Ibid. S. 240 f., а также: Hitler A. 10 Jahre Kampf. In: Illustrierter Beobachter, 4. Jhgg. 1929/31, 3.VIH.1929.
.
Целых два дня Гитлер мучился сомнениями; потом он, как всегда, когда вызыв
ал в памяти поворотные ситуации в своей жизни, будет говорить о том, как не
легко далось и каких «трудных», «тяжких» и «горьких» мыслей ему стоило, п
режде чем он принял решение вступить в ДАП и стал 7-м членом комитета, отве
тственным за агитацию и пропаганду: «После двух дней мучительных раздум
ий и размышлений я пришёл, наконец, к убеждению сделать этот шаг. Это было
самое поворотное решение в моей жизни. Пути назад быть уже не могло». На са
мом же деле в этих словах не только проявилась склонность Гитлера давать
становящимся потом очевидными поворотам в своей биографии определённ
ую драматическую подсветку и Ч коли уж никак не находилось никаких эффе
ктов, обусловленных внешними обстоятельствами, Ч представить само реш
ение по меньшей мере результатом одинокого, мучительного борения с сами
м собой; в ещё большей степени все имеющиеся источники единодушно свидет
ельствуют о характерной для него до самого последнего момента нерешите
льности, глубокой боязни перед выбором. Этой боязнью диктовалось и засви
детельствованная его позднейшим окружением склонность после тягостны
х колебаний и противоборства с собой, будучи вконец измученным, отдавать
в конечном итоге вопрос на волю случая и принимать решения с помощью под
брошенной монетки, что и выливалось в культ судьбы и провидения, с помощь
ю которого он маскировал свою боязнь перед принятием решений. Есть много
причин утверждать, что все его решения личного плана и даже некоторые из
его политических решений были не чем иным, как стремлением уклониться, и
збежать какой-то другой, воспринимаемой как более угрожающая, альтернат
ивы. Во всяком случае, везде, начиная с ухода из училища, потом переездов в
Вену и Мюнхен, записи добровольцем и до шага в политику, без труда распозн
ается мотив бегства Ч и это подтверждается многочисленными примерами
его поведения в последующие годы, вплоть до оттягивания, в растерянности
, своего неминуемого конца
См.: Bracher K. D. Adolf Hitler. Bern; Muenchen; Wien, 1964. S. 12. О склонности принима
ть решение с помощью подброшенной монетки см.: Zoller A. Op. cit. S. 175.
.
Желание избежать груза требований буржуазного мира по части обязаннос
тей и порядка, прежде чем наступит вызывающий страх момент перехода в гр
ажданскую жизнь, и было тем, что определяло в решающей степени все шаги вч
ерашнего фронтовика и постепенно привело его на баварскую политическу
ю сцену Ч он понимал политику и занятие ею как профессию человека, не име
ющего профессии и не желающего её приобретать. Столь раздутое в его восп
оминаниях решение вступить в ДАП, принятое осенью 1919 года, было, под этим уг
лом зрения, равно как и все предыдущие решения тоже, отказом от буржуазно
го порядка и диктовались потребностью оградить себя от строгости и обяз
ательности социальных норм оного.
С силой, за которой явно прослеживается присущий всей его жизни мотив бе
гства, Гитлер даёт теперь выход своей накопившейся за многие годы жажде
деятельности Ч наконец-то перед ним нет препятствий в виде формальных
требований, а лежит поле, где не требуется никаких других предпосылок, кр
оме тех, какими он располагает: страстность, фантазия, организаторский т
алант и дар демагога. В казарме он без устали пишет и печатает на машинке п
риглашения на собрания, сам их разносит, разузнает адреса людей и говори
т с ними, ищет связи, поддержку и новых членов. Поначалу его успехи остаютс
я скромными, и каждое новое лицо, появляющееся на мероприятиях, радостно
регистрируется. Уже тут становится очевидным, что превосходство Гитлер
а перед всеми его соперниками заключается не в последнюю очередь в том, ч
то только у него есть столько свободного времени. И в парткоме из семи чел
овек, заседавшем раз в неделю в кафе «Гастайг» за угловым столиком, котор
ый станет позднее предметом культового поклонения, он тоже быстро выдви
гается, потому что по сравнению с другими у него больше идей, и смекалки, и
энергии.
Под растерянными взглядами остальных членов, довольствовавшихся своим
прозябанием, он уже довольно скоро начинает настаивать на выходе «скучн
ой компании» на публику. 16 октября 1919 года становится решающим днём и для Н
емецкой рабочей партии, и для её нового деятеля. На её первом публичном со
брании, в присутствии ста одиннадцати слушателей, Гитлер выступает втор
ым. В этом непрерывно нараставшем по накалу тридцатиминутном выступлен
ии нашли выход все эмоции, все скопившиеся со времён мужского общежития
и проявлявшиеся ранее в бессвязных монологах чувства ненависти, и, словн
о вырвавшись из немоты и одиночества минувших лет, перегоняли друг друга
слова, галлюцинации, обличения; к концу выступления «люди в маленьком по
мещении наэлектризовались», и то, чего он раньше «не знал, а просто ощущал
по наитию, теперь оказалось правдой», и он с ликованием осознал потрясаю
щий факт: «Я мог говорить!»
Hitler A. Mein Kampf, S. 390 f.
.
Это и стало моментом Ч если вообще есть какой-то конкретный, поддающийс
я точной датировке момент Ч его прорыва к самому себе, тем самым «ударом
молота судьбы», пробившим «оболочку будней», и его спасительное значени
е наложит отпечаток экстаза на его воспоминания о том вечере. Ведь в прин
ципе в прошедшие недели он уже не раз испытывал силу своего ораторского
воздействия, узнал свои возможности уговаривать людей и обращать их в св
ою веру. Но с её субъективной мощью, триумфальным самозабвением вплоть д
о седьмого пота, полуобморока и полного изнеможения он встретился, если
верить его собственным словам, впервые именно в эти тридцать минут; и как
когда-то он не знал удержу во всём Ч в своих страхах, самокопании или же ч
увстве счастья от услышанного в сотый раз «Тристана», Ч так и начиная с э
того момента он уже одержим только одним Ч своим красноречием. И над все
ми политическими страстями первенствует с того момента эта однажды и на
всегда разбуженная потребность «доходяги» (так он сам обозвал себя в вос
поминаниях того времени
Hitler A. Mein Kampf, S. 388, 390, 321.
) в самоутверждении, которая будет снова и снова бросать его на триб
уны в стремлении вновь испытать пережитое когда-то чувство оргазма.
И его решение стать политиком, которое он в сочинённой им самим легенде о
тнесёт ко времени пребывания в лазарете в Пазевальке и опишет как реакци
ю отчаявшегося, зарывшегося лицом в подушку, но несломленного патриота н
а «ноябрьское предательство», в действительности следует датировать б
олее поздним и куда более близким к этому его выступлению осенью 1919 года в
ременем. В протоколах, членских списках и списках присутствующих он указ
ывает себя в этот период художником, иногда Ч писателем, но можно предпо
лагать, что эти конфузливые ссылки на профессию говорят лишь о его попыт
ках удержать ускользающую юношескую мечту о величии и занятии искусств
ом. В одном из агентурных донесений мюнхенской полиции в середине ноября
1919 года говорится: «Он Ч коммерсант, собирающийся стать профессиональны
м рекламным агентом». Опять здесь не отмечено принятое уже больше года т
ому назад решение его жизни, однако Ч впервые Ч указывается на его скло
нности и возможности: «Что ему было нужно, так это говорить, и чтобы был кт
о-то, кто его слушал», Ч такое же наблюдение сделал Кубицек
Kubizek A. Op. cit. S. 27. По поводу свед
ений о профессии Гитлера см. донесение политической службы безопасност
и Мюнхена (далее Ч PND), созданной полицай-президентом города для слежки за
политической активностью среди населения; о проведённом 13 ноября 1919 года
собрании, на котором Гитлер выступил с докладом, см.: Deuerlein E. Op. cit. S. 205 f.
. В ораторском даре, чью триумфальную мощь он открыл в себе реально т
олько теперь, он видит для себя выход из дилеммы прахом пошедших жизненн
ых ожиданий, хотя и не имеет сколько-нибудь внятного представления о сво
ём будущем, Ч ведь он собирается стать профессиональным рекламным аген
том. И это вновь было очередным стремлением уклониться. Именно между эти
м стремлением и более поздними мифами, с помощью которых он так тщился во
звести вокруг своей главы нимб проявившейся якобы уже в ранние годы пред
назначенности, и лежит все различие между личным мотивом и мотивом социа
льным, побуждающем сделать шаг в политику. И многое говорит за то, что прео
бладающим был первый мотив; во всяком случае, Гитлер так и не скажет, что ж
е явилось подлинным толчком для его политического пробуждения, как и не
назовёт того дня, когда он почувствовал, что «несправедливость мира, как
поток кислоты, пролилась на его сердце» и он не мог уже не выступить в похо
д, чтобы истребить и эксплуататоров, и лицемеров
Так звучит знаменитая фра
за Прудона о его собственном политическом пробуждении; цит. по
: Sombart W. Der proletarische Sozialisraus. Bd.l. Jena, 1924. S. 55.
.

Уже вскоре после своего вступления в ДАП Гитлер принимается за превраще
ние боязливой, неподвижной застольной компании в шумную, публичную боев
ую партию. Несмотря на сопротивление, оказываемое главным образом Карло
м Харрером, не хотевшим расставаться со старыми, унаследованными от обще
ства «Туле» представлениями о ДАП как о тайном союзе и рассматривающим п
артию по-прежнему как кружок политизированных мужчин, занятых в милом и
х сердцу чаду пивной переливанием из пустого в порожнее своих чувств, Ги
тлер с самого начала мыслил категориями массовой партии. Это не только о
твечало стилю его представлений, не желавшему смириться с ситуацией уще
рбности, но и его мнению о причинах неудач старых консервативных партий.
Во взглядах же Харрера странным образом продолжала жить та тяга к исключ
ительности, что была слабостью партий буржуазной знати в кайзеровские в
ремена и в значительной степени отталкивала от буржуазных позиций как м
ассы мелкой буржуазии, так и рабочих.
Ещё до конца 1919 года ДАП по настоянию Гитлера организовала в сводчатом, ли
шённом дневного света подвальном помещении пивной «Штернэккерброй» св
ой постоянный штаб; аренда помещения составляла пятьдесят марок, догово
р об аренде был подписан Гитлером, который снова называет себя здесь «ху
дожником». Там поставили стол и пару взятых на прокат стульев, установил
и телефон и привезли несгораемый шкаф для членских карточек и партийной
кассы; вскоре появилась старая пишущая машинка «Адлер» и печать Ч крити
чески настроенный Харрер заявил, обнаружив все признаки готовящегося о
бюрокрачивания, что Гитлер «страдает манией величия»
Hitler A. Das braime Haus. In: VB, 21.11.1931.
. Примерно в то же время Гитлер добивается расширения состава коми
тета сперва до десяти, а потом до двенадцати, а иной раз и больше членов, пр
ивлекая главным образом знакомых и преданных ему лично людей, нередко им
же сагитированных товарищей по казарме. Возникающий аппарат позволяет
ему сменить примитивно-убогие, написанные на листочках от руки объявлен
ия о собраниях на размноженные машинным способом приглашения; одноврем
енно партия начинает публиковать объявления о своих мероприятиях в «Мю
нхенер беобахтер». На столики в пивных, где они проводились, выкладывают
ся проспекты и листовки, и здесь же Гитлер впервые в своей технике пропаг
анды продемонстрировал ту, собственно говоря, абсолютно лишённую почвы
и неадекватную реальности, а потому столь вызывающую самоуверенность, к
оторая потом будет часто способствовать его успехам, решившись на неслы
ханный шаг взимания входной платы за присутствие на публичных мероприя
тиях маленькой, неизвестной партии.
Растущий авторитет Гитлера-оратора постепенно укрепляет и упрочивает
его положение в партии. Уже к началу следующего года ему удаётся оттесни
ть строптивого Харрера и побудить его выйти из партии. Теперь первый отр
езок пути был свободен. Вскоре правление Ч со скепсисом и немалой боязн
ью оказаться публичным посмешищем Ч соглашается с настойчивым требов
анием своего честолюбивого ответственного за агитацию обратиться к ма
ссам. На 24 февраля, примерно через полгода после вступления в неё Гитлера,
партия назначает свой первый большой митинг в парадном зале пивной «Хоф
бройхауз».
На ярко-красном плакате, возвещавшем об этом овеянном легендами собрани
и, имя Гитлера даже не упоминалось. Главной фигурой вечера должен был быт
ь испытанный национальный оратор, врач д-р Иоганнес Дингфельдер, выступ
авший в публикациях «фелькише» под псевдонимом Германус Агрикола и явл
явшийся апологетом экономической теории, в интеллектуальных туманност
ях которой причудливым образом отражались социальные страхи послевоен
ного времени:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56