«Господин Гитлер, вы можете п
риказать меня застрелить, можете сами меня застрелить. Но умереть или не
умереть Ч это не имеет для меня никакого значения». Зайссер упрекнул Ги
тлера в том, что тот нарушил своё слово. Лоссов молчал. А у дверей и окон сто
яли вооружённые сторонники Гитлера, то и дело вскидывая ружья наизготов
ку.
На какое-то мгновение уже казалось, что из-за молчаливого самообладания
троицы акция внезапного наскока терпит провал. В тот момент, когда Гитле
р, бросив пивную кружку наземь, подал тем самым сигнал к путчу, от «Бюргерб
ройкеллера» спешно отъехал на машине Шойбнер-Рихтер, чтобы привезти не
посвящённого до того в дело Людендорфа; и Гитлер теперь ждал его приезда,
рассчитывая, что старый вояка с его авторитетом поможет ему добиться жел
аемого поворота. А пока он вернулся назад в неспокойный зал. Нервный, разд
осадованный своей неудачей, он полагал, что его воздействие на массу ока
жется куда более эффективным. Историк Карл Александр фон Мюллер описыва
ет увиденное глазами очевидца все раздражение этих сливок общества, уде
рживаемых не скупившимися на издёвки и угрозы грубыми штурмовиками, чей
предводитель в это время в возбуждённом состоянии протискивался к триб
уне. И вот он стоял перед ними Ч несерьёзный, амбициозный молодой челове
к с какими-то явно сумасбродными отклонениями и неким своеобразным возд
ействием на простолюдина, нелепый в своём чёрном сюртуке, придававшем ем
у, что не могло не вызывать усмешки, черты официанта, Ч стоял перед холод
но самоуверенной знатью страны и «мастерской речью, всего несколькими ф
разами вывернул настроение зала… как перчатку. Нечто подобное, Ч продо
лжает очевидец, Ч мне довелось видеть потом очень редко. Когда он взошёл
на сцену, волнение было так велико, что его не было слышно, и он выстрелил в
воздух. Я и сейчас ещё вижу это движение в зале. Он вытащил браунинг из зад
него кармана… Он пришёл, чтобы сказать, что его предыдущие слова, что дело
будет улажено через десять минут, не оправдались»
Здесь и далее приводятся с
видетельства К. А. фон Мюллера из протокола процесса по делу Гитлера, 9-й и 13-
й день слушаний, см.: Protokoll des Hitlerprozess, S. 60 ff., u. S. 57.
. Но как только он встал перед залом и увидел, как лица стали обращат
ься к нему, на них появилось выражение ожидания, и возбуждённые голоса см
енились подавливаемыми покашливаниями, то снова обрёл самоуверенность
.
Строго говоря, он мало что мог сообщить собранию. Отрывистым, приказным т
оном он повторил только то, что было до этого всего лишь эксцентричной си
стемой надежд, предчувствий и чаяний. Затем он провозгласил: «Задача вре
менного германского национального правительства Ч всеми силами этой
земли и привлечёнными силами всех немецких областей выступить походом
на этот погрязший в грехах Вавилон Ч Берлин и спасти немецкий народ. И во
т я спрашиваю вас Ч там находятся три человека: Кар, Лоссов и Зайссер. До б
оли трудно дался им такой шаг. Согласны ли вы с таким решением германског
о вопроса? Вы видите Ч то, что нами движет, это не самомнение и не корысть, н
ет, мы хотим начать, когда стрелки уже приближаются к двенадцати, борьбу з
а наше немецкое отечество. Мы хотим построить союзное государство федер
ативного типа, в котором Бавария получит то, что принадлежит ей по праву…
Утро увидит в Германии либо германское национальное правительство, либ
о нас мёртвыми!» Сила его убеждения, а также обманный манёвр Ч утвержден
ие перед залом, будто Кар, Лоссов и Зайссер уже с ним заодно, Ч повлекли за
собой то, что очевидец называет «поворотом на 180 градусов». Гитлер покинул
зал, «уполномоченный сказать Кару, что если он присоединился, то его подд
ерживает весь зал».
К этому времени уже прибыл Людендорф Ч нетерпеливый и явно недовольный
скрытничаньем Гитлера, а также его самовластным распределением должно
стей, где ему, Людендорфу, досталось всего лишь командование армией. Нико
го ни о чём не спросив, он без обиняков заявил, что предлагает «триумвират
у» ударить с ним по рукам и что для него это тоже неожиданность, но речь ве
дь идёт о великом историческом деле. И только теперь, под личным влиянием
этой легендарной фигуры национального героя, троица начала уступать. Ло
ссов, как старый офицер, воспринял предложение Людендорфа как приказ, За
йссер последовал его примеру, один лишь Кар продолжал упорствовать, а ко
гда Гитлер стал умолять его присоединиться к ним, говоря, что люди на коле
нях будут благодарить его за это, Кар равнодушно возразил, что такие вещи
его не волнуют. В этих двух фразах, как под вспышками молний, проявилось вс
е различие между жадным до эффектов театральным темпераментом Гитлера
и трезвым отношением к власти чиновника от политики.
Однако в конце концов, под натиском со всех сторон уступил и Кар, и группа
направилась обратно в зал, чтобы представить там сцену братания. Демонст
рации показного единства было достаточно, чтобы присутствовавшие вско
чили на стулья, и под восторженную овацию актёры пожали друг другу руки. Н
о если Людендорф и Кар выглядели перед вошедшим в раж залом бледными и с з
астывшим взором, то Гитлер, по свидетельству очевидца, «прямо-таки свети
лся от радости», будучи «в состоянии блаженства… от того, что ему посчаст
ливилось подвигнуть Кара на то, чтобы тот сотрудничал». На какой-то корот
кий сладостный момент ему показалось, что он достиг того, о чём всегда меч
тал: его бурно приветствовали знатные люди, как бы возмещая этой овацией
все горькое, что довелось пережить ему лично начиная с венских времён; на
его стороне были Кар и авторитет государства, рядом с ним был национальн
ый полководец Людендорф, нет, как несостоявшийся диктатор рейха Людендо
рф был уже ниже него Ч человека без профессии, так долго искавшего своё м
есто в жизни и так часто терпевшего крушение, но вот оказавшегося так выс
око. «Потомкам это будет казаться сказкой», Ч так любил говорить он сам,
с изумлением оглядываясь на захватывающие дух повороты своей жизни, воз
нёсшие его наверх
См., например, выступление 8 ноября 1935 года, Цит. по: Domarus M. Op. cit. S. 554.
; и он действительно имел право сказать, что с этого мгновения Ч нез
ависимо от того, как закончится авантюра с путчем, Ч это уже не будет, как
в прошлые годы, игрой на провинциальной сцене Ч спектакль вышел на боль
шую сцену. Пылко, не замечая собственного пародийного тона, он завершил с
воё выступление следующими словами: «Я хочу выполнить сегодня то, о чём п
оклялся самому себе день в день пять лет назад, лёжа слепым инвалидом в ла
зарете, Ч не знать ни покоя, ни отдыха, пока ноябрьские преступники не бу
дут повергнуты в прах, пока на руинах сегодняшней жалкой Германии не воз
родится Германия мощи и величия, свободы и красоты. Аминь!»
Цит. по: Heiden К. Geschichte, S. 158.
. Зал кричал и ликовал, так что и другим пришлось выступить с кратким
и заявлениями. Кар произнёс несколько не очень внятных слов о своей прив
ерженности монархии, родной Баварии и немецкому отечеству, Людендорф го
ворил о поворотной точке и, все ещё серчая на поведение Гитлера, заверил: «
Захваченный величием этого момента и поражённый, я в силу своего собстве
нного права на то предоставляю себя в распоряжение германского национа
льного правительства».
Стали расходиться, не забыв, однако, арестовать премьер-министра фон Кни
ллинга, присутствовавших министров, а также полицай-президента. В то вре
мя как Рудольф Гесс со своим студенческим отрядом СА препровождал арест
ованных на виллу издателя из кругов «фелькише» Юлиуса Лемана, Гитлера ср
очно вызвали из зала, потому что произошла стычка у казармы сапёров. Как т
олько он покинул помещение Ч это было около 22 часов 30 минут, Ч Людендорф
дружески распрощался с Лоссовом, Каром и Зайссером, и те исчезли в ночи.
Когда же Шойбнер-Рихтер и возвратившийся Гитлер, инстинктивно чувствуя
, что случилось неладное, выказали свои сомнения, Людендорф грубо наорал
на них Ч он не позволит, чтобы кто-либо сомневался в честном слове немецк
ого офицера. А ведь примерно за два часа до того Зайссер поставил в вину Ги
тлеру, что тот своей попыткой путча нарушил своё честное слово, и обе эти и
нформации зеркально отразили конфронтацию двух миров Ч буржуазного с
его принципами, его points d'honneur
Взгляды на честь (франц.)
и характерным чванством лейтенанта запаса с одной стороны, и орие
нтированного исключительно на свои цели захвата власти, лишённого пред
рассудков мира нового человека Ч с другой. Последовательно используя б
уржуазные нормы и понятия о чести, постоянно заверяя в своей верности пр
авилам игры, которые на деле он презирал, Гитлер годами будет обеспечива
ть себе высокую меру превосходства, лишённого каких-либо сентиментальн
ых чувств, и продемонстрирует принцип успеха в окружавшем его мире, бывш
ем не в состоянии расстаться с принципами, в которые и сам-то он уже не вер
ил. Но в ту ночь Гитлер встретился с «противниками, ответившими на клятво
преступление клятвопреступлением и выигравшими игру»
Когда собрание уже расход
илось, то присутствовавший тут же министр внутренних дел Швейер подошёл
к Гитлеру, чувствовавшему себя героем вечера, потрепал его по плечу «сло
вно рассерженный учитель в школе» и сказал, что эта «победа не что иное ка
к клятвопреступление»; цитируемое замечание К. Хайдена имеет в виду этот
эпизод, см.: Heiden К. Hitler. Bd. 1. S. 181.
.
Однако все равно это была великая для Гитлера ночь, в которой было все, к ч
ему его так тянуло: драматизм, ликование, упорство, эйфория действия и то н
и с чем не сравнимое возбуждение полуяви-полусна, которым его не баловал
а реальность. На юбилейных торжествах в последующие годы, которые он буд
ет отмечать со все более возрастающей помпезностью как «марш победы», он
попытается сохранить то переживание и величие того часа. «Придут лучшие
времена, Ч сказал он Рему и обнял своего друга, Ч мы все хотим трудиться
день и ночь ради великой цели Ч вызволить Германию из нужды и позора». Бы
ли сочинены обращение к немецкому народу и два указа, которыми учреждалс
я политический трибунал для вынесения приговоров за политические прес
тупления, а также «объявлялись с сегодняшнего дня вне закона… главные по
длецы предательства 9 ноября 1918 года» и вменялось в обязанность «выдавать
их живыми или мёртвыми в руки народного национального правительства»
См
.: Hoffmann H. H. Op. cit. S. 186; Roehm E. Op. cit. S. 235.
.

А в это время уже предпринимались контракции. Когда Лоссов вернулся из «
Бюргербройкеллера», то высшие офицеры встретили его замечанием, в котор
ом явно проглядывала угроза: сцена братания с Гитлером была всего-навсе
го блефом, и так к ней и надо относиться, и какие бы неясные сомнения ни обу
ревали генерала до того, встретившись со своими офицерами, он оставил вс
е мысли по организации путча. Вскоре и Кар выступил с заявлением, в которо
м он брал назад данное им согласие, ибо оно Ч так объяснял он свой переход
на оборонительную позицию Ч было вырвано у него силой оружия. Одноврем
енно Кар объявил НСДАП и «Кампфбунд» распущенными. Ещё ни о чём не подозр
евая, Гитлер был занят лихорадочной деятельностью по сбору сил для плани
ровавшегося марша на Берлин, а генеральный государственный комиссар уж
е дал указание запретить сторонникам Гитлера доступ в Мюнхен. К этому вр
емени один из ударных отрядов, охваченный революционным пылом, уже разгр
омил помещение социал-демократической газеты «Мюнхенер пост», другие о
тряды врывались в дома, захватывали заложников и хватали без разбору все
, что плохо лежит, а Рем занял штаб военного округа на Шенфельдштрассе. Но
что делать дальше, никто не знал, а время шло. Начал падать лёгкий мокрый с
нежок. Уже была полночь, но никаких известий от Кара и Лоссова не поступал
о, и это беспокоило Гитлера. Посланные связные не возвращались. Фрик, веро
ятно, был арестован, Пенера тоже нигде не могли найти, и Гитлер, кажется, ст
ал понимать, что его обвели вокруг пальца.
Как это всегда бывало при неудачах и разочарованиях в его жизни, его чувс
твительные нервы мгновенно сдали, и с крахом одного замысла рухнули и вс
е остальные. Когда той же ночью в «Бюргербройкеллере» появился Штрайхер
и предложил все же обратиться с горячим призывом к массам, чтобы вызвать
тем самым успех, Гитлер, по свидетельству самого Штрайхера, посмотрел на
него большими глазами и, поникший и растерянный, передал на листе бумаги
«всю организацию» в его руки Ч казалось, он уже ни во что не верил
Из показаний Юлиу
са Штрайхера на Нюрнбергском процессе, ШТ. Bd. VII, S. 340.
. А затем, как всегда, за фазами апатии вновь наступили взрывы отчаян
ия Ч это безудержная смена настроений уже предвосхищала картину судор
ог и приступов бешенства более поздних лет. Он то готов дико сопротивлят
ься, то столь же буйно отказывается от всех планов и, наконец, принимает ре
шение провести на следующий день демонстрацию: «Получится Ч хорошо, не
получится Ч повесимся», Ч заявил он, и эти слова тоже уже предвосхищали
его постоянные колебания между крайностями в последующие годы Ч побед
а или гибель, триумф или самоуничтожение. Но когда посланная им группа, ко
торая должна была изучить настроение масс, вернулась назад с благоприят
ными донесениями, он тут же обрёл вновь надежду, радость и веру в силу агит
ации. «Пропаганда, пропаганда, Ч восклицает он, Ч теперь все дело тольк
о за пропагандой!» Незамедлительно назначает он на вечер четырнадцать м
ассовых собраний, на которых собирается выступать главным докладчиком.
Ещё одно мероприятие планируется на день Ч десятки тысяч должны собрат
ься на площади Кенигсплац и выразить поддержку национальному восстани
ю;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56