уже утром он заказывает афиши, информирующие об этом мероприятии
См.: Heiden К
. Hitler. Bd. 1. S. 109.
.
Это был и впрямь весьма характерный, более того, единственный обещавший
успех выход, который ещё оставался у Гитлера. Чуть ли не все историки упре
кают его в том, что как революционер он в решающий момент оказался несост
оятельным, но это едва ли справедливый упрёк, потому что тут не учитывают
ся предпосылки и цели Гитлера
См., например: Maser W. Fruehgeschichte, S. 453 f.; этот автор даже упр
екает Гитлера в том, что тот будто бы домогался расположения генералов-м
онархистов; далее: Heiden К. Geschichte, S. 162 f.; двойственный характер носят высказывания
А. Буллока, который, с одной стороны, делает вывод о несостоятельности Гит
лера как революционера, но в то же время оспаривает замысел революционно
го восстания: Bullock A. Op. cit. S. 109 f.
. Да, конечно, нервы ему отказали, но то обстоятельство, что он не дал к
оманду занять телеграф и министерства и не взял под свой контроль ни вок
залы, ни казармы, было совершенно логичным, поскольку он ни в коем случае н
е собирался революционным путём захватывать власть в Мюнхене, а хотел, и
мея в своём тылу власти Мюнхена, двинуться маршем на Берлин, и эта его безд
еятельность резче и безыллюзорнее, нежели оценки его критиков, говорила
о понимании им того, что с уходом партнёров провалилась и вся операция в ц
елом. Что же касается демонстрации и агитационной войны, то от них он, очев
идно, уже не ждал никакого результата в смысле перемены обстановки, а тол
ько надеялся в принципе, что они обеспечат участникам государственного
заговора благодаря прочной стене созданного настроения защиту от поли
тических и уголовных последствий этой акции, хотя, конечно, в резких смен
ах его настроений в ту ночь появлялась иной раз и мысль увлечь за собой ма
ссы и, не оглядываясь на Мюнхен, всё-таки выступить в неоднократно воспев
авшийся поход на Берлин. Захваченный силой воображения на своём собстве
нном поле боя, Гитлер под утро выработал план Ч послать на улицы патрули
с призывами «Вывешивайте флаги!»: «Вот тогда мы и посмотрим, будет ли энту
зиазм на нашей стороне!»
Hoegner W. Hitler und Kahr, S. 165.

Перспективы операции были и впрямь достаточно благоприятными. Настрое
ние публики, как это стало ясно утром, явно склонялось на сторону Гитлера
и «Кампфбунда». Над ратушей, а также над многими зданиями и жилыми домами
города развевались Ч иногда вывешенные явочным порядком Ч флаги со св
астикой, а утренняя пресса с восторгом писала о том, что произошло накану
не в «Бюргербройкеллере». Go вчерашнего дня в партию вступило двести восе
мьдесят семь новых членов, немалый приток отмечали и вербовочные бюро «К
ампфбунда», созданные в различных частях города, а в казармах младшие оф
ицеры и рядовые откровенно симпатизировали акции и походным планам Гит
лера. Агитаторов, которых направлял Штрайхер, встречали в этой удивитель
но лихорадочной атмосфере холодного ноябрьского утра аплодисментами.

Однако поскольку Гитлер был отрезан от публики, от импульсов и стимулов,
исходивших от восторженной людской толпы вокруг него, то в первой полови
не дня его опять охватывают сомнения, и уже в этот момент порой кажется, чт
о массы и были в совершенно физическом смысле той стихией, которая повыш
ала или уменьшала его уверенность, энергию и мужество. Ранним утром он от
правляет руководителя информационного бюро «Кампфбунда» лейтенанта Н
ойнцерта к кронпринцу Рупрехту в Берхтесгаден с просьбой выступить пос
редником и не хочет ничего предпринимать, пока не вернётся посланец. Он б
оится также, что демонстрация может привести к столкновению с вооружённ
ой властью и фатальным образом повторить незабытое ещё первомайское по
ражение. И только после продолжительных дебатов, в ходе которых Гитлер м
едлил, сомневался и безуспешно ждал возвращения Нойнцерта, Людендорф кл
адёт конец всем разговорам своей энергичной фразой: «Мы выступаем!» Зате
м, примерно к полудню, образовалась колонна в несколько тысяч человек во
главе со знаменосцами. Было приказано, чтобы руководители и офицеры шли
в первых рядах, Людендорф был в гражданской одежде, а Гитлер надел поверх
вчерашнего сюртука макинтош. В одной шеренге с ним стояли Ульрих Граф, Шо
йбнер-Рихтер, а также д-р Вебер, Крибель и Геринг. «Мы шли, будучи убеждены,
Ч скажет потом Гитлер, Ч что так либо этак, но это конец. Я помню, что когд
а мы уже выходили наружу, на лестнице кто-то сказал мне: „Ну, теперь всё кон
чено!“ Каждый был убеждён в этом»
Из выступления 8 ноября 1935 года, цит. по
:Domains M. Op. cit. S. 553.
. С песней они выступили в путь.
Первую большую цепь земельной полиции колонна встретила на мосту через
Изар, но она была рассеяна угрозой Геринга, что при первом же выстреле буд
ут расстреляны все арестованные заложники. Шеренги по шестнадцать чело
век мгновенно обошли растерявшихся полицейских с обоих флангов, окружи
ли и обезоружили их; в полицейских плевали, награждали их оплеухами. На пл
ощади Мариенплац перед мюнхенской ратушей Штрайхер обратился с высоко
й трибуны с речью к собравшейся большой толпе, и тут с полным правом можно
говорить о том, насколько глубок был кризис, охвативший Гитлера, Ч челов
ек, к которому массы стремились «как к избавителю», молча маршировал в то
т день в рядах колонны
Hoffmann H. H. Op. cit. S. 201.
. Он держал под руку Шойбнер-Рихтера, и это тоже был странный жест ищ
ущего опоры, зависимого человека, так мало отвечавший его собственному п
редставлению о фюрере. Под аплодисменты прохожих колонна зачем-то пошла
далее узкими улочками центра города; когда подошли к Резиденцштрассе, г
оловная группа запела «Славься, Германия». На площади Одеонсплац колонн
у снова встретил полицейский кордон.
То, что случилось потом, как все это началось и развивалось, выяснить уже н
евозможно. Из путающихся, частью фантастических, а частью диктовавшихся
попытками самооправдания свидетельских показаний неопровержимо след
ует только одно Ч сперва прозвучал одиночный выстрел, перешедший затем
в интенсивную перестрелку в течение от силы шестидесяти секунд. Первым р
ухнул на землю Шойбнер-Рихтер Ч он был сражён наповал. Падая, он потащил
за собой Гитлера и вывернул ему ключицу. Затем упал бывший второй предсе
датель партии Оскар Кёрнер, а также судебный советник фон дер Пфордтен; в
сего же мёртвыми и смертельно ранеными полегло четырнадцать человек из
числа шедших в колонне и трое полицейских, многие другие, в частности Гер
ман Геринг, получили ранения. И в то время как сыпался град пуль, люди пада
ли и в панике разбегались, Людендорф, дрожа от гнева, продолжал шагать с во
енной выправкой через кордон, и не исключено, что тот день окончился бы ин
аче, если бы за ним последовала хотя бы маленькая группа решительных люд
ей, однако никто за ним не пошёл. Конечно, не трусость была причиной тому, ч
то многие бросились наземь, а инстинктивное почтение правых к авторитет
у государственной власти в образе ружейных стволов. С грандиозным высок
омерием, столь отличавшим его от рабской идеологии его соратников, «наци
ональный полководец» дождался прибытия на площадь дежурного офицера и
позволил себя арестовать. Одновременно с ним явились с повинной Брюкнер
, Фрик, Дрекслер и д-р Вебер. Росбах бежал в Зальцбург, Герман Эссер нашёл се
бе прибежище по ту сторону чехословацкой границы. Во второй половине дня
капитулировал и захвативший штаб военного округа Эрнст Рем Ч после неп
родолжительной перестрелки, стоившей жизни ещё двум членам «Кампфбунд
а». Его знаменосцем в тот день был молодой женоподобный человек в очках
Ч сын уважаемого директора одной мюнхенской гимназии по имени Генрих Г
иммлер. Без оружия, молча, члены «Кампфбунда» прошли прощальным маршем, с
убитыми на плечах, по городу и разошлись. А сам Рем был арестован.
Тупой героизм Людендорфа имел в первую очередь своим следствием разобл
ачение Гитлера, который в тот день во второй раз показал свою несостояте
льность. Свидетельства его приверженцев расходятся лишь в несуществен
ных деталях. Рассказывают, что ещё до того, как всё было уже решено, он выск
очил из скопления бросившихся в укрытие спутников и кинулся наутёк. Он о
ставил на поле боя убитых и раненых, и когда потом, апологизируя события, г
оворил, что в той суматохе он был уверен, что Людендорф убит, то тогда это в
едь тем более требовало его присутствия. Пользуясь всеобщей неразберих
ой, он бежит на санитарной машине, а распространявшаяся им самим несколь
ко лет спустя легенда, будто он выносил из-под огня беспомощного ребёнка,
которого он как-то раз даже демонстрировал в доказательство своего утве
рждения, была опровергнута людьми из окружения Людендорфа, да и сам Гитл
ер от неё потом отказался
См.: Heiden К. Geschichte, S. 192; в одной вышедшей в 1932 году публикации, написанн
ой человеком из окружения Людендорфа и патетически озаглавленной фраз
ой, которой Людендорф завершил утром 9 ноября дискуссию о целесообразнос
ти демонстрации, главное место уделяется разоблачению этой легенды: Fuegner К
. Wir marschieren. Muenchen, 1936. О ноябрьском путче в целом см. также подробное исследование Ха
ролда Дж. Гордона мл.: Gordon, jr. H. J. Hitler-Putsch 1923.
. Он спрячется в Уффинге у озера Штаффельзее, в шестидесяти километ
рах от Мюнхена, в загородном доме Эрнста Ханфштенгля и будет лечить полу
ченный вывих ключицы, доставлявший ему большую боль. Заикаясь, он говори
л, что всё кончено, и ему следует застрелиться, однако Ханфштенглям удало
сь отговорить его от этого. Два дня спустя он был арестован и «с бледным, и
змождённым лицом, на которое падает непослушный клок волос», препровожд
ён в крепость Ландсберг на Лехе. Озабоченный даже в катастрофических сит
уациях своей жизни стремлением произвести эффект, он, прежде чем его уве
ли, велит офицеру арестантской команды приколоть ему на грудь «железный
крест» 1-й степени.
И в тюрьме его часто охватывало состояние мрачного отчаяния, он сначала
даже думал, «что застрелится»
Из сообщения правительства Верхней Бавар
ии об аресте Гитлера в Уффинге, цит. по: Deuerlein E. Der Hitler-Putsch, S. 373.
. В течение следующих дней сюда же были доставлены Аман, Штрайхер, Ди
трих Эккарт и Дрекслер, в мюнхенских тюрьмах находились д-р Вебер, Пенер,
д-р Фрик, Рем и другие, одного только Людендорфа так и не решились посадит
ь. Сам Гитлер чувствовал себя явно неуютно Ч ведь было несправедливо, чт
о он выжил, во всяком случае, он считал своё дело проигранным. Несколько дн
ей он носился с мыслью Ч как всегда, совершенно серьёзно Ч не ждать, когд
а его поведут на расстрел, а умереть, отказавшись принимать пищу; после Ан
тон Дрекслер будет ставить себе в заслугу, что отговорил его от этой голо
довки. И вдова его погибшего друга, госпожа фон Шойбнер-Рихтер, тоже помог
ала ему бороться с мрачными настроениями этих дней. Ибо неожиданные выст
релы, прозвучавшие у пантеона «Фельдхеррнхалле», означали не только рез
кий конец казавшегося неудержимым трехлетнего восхождения и всех его т
актических соображений, но и Ч и это в первую очередь Ч страшное столкн
овение с действительностью. Начиная с самого первого, доведшего его до с
остояния оргазма выступления, исполняя под аплодисменты и шум роль вели
кого героя, он жил преимущественно в показном, фантастически иллюминиро
ванном мире, околдовывая со сказочных высот комедиантскими трюками мас
сы и самого себя, и уже видел знамёна, армии и триумфальные парады Ч и вот
эта пелена, окутывавшая его сны наяву, вдруг грубо и неожиданно была сорв
ана. Примечательно, что утраченную уверенность он обретёт, когда станет
ясно, что готовится нормальный судебный процесс. Он моментально почувст
вовал те возможности, которые будут предоставлены ему этой большой сцен
ой, Ч драматические выступления, публику, аплодисменты. Позднее в одной
своей знаменитой фразе он назовёт потерпевшую фиаско операцию 9 ноября
1923 года «может быть, самым большим счастьем» своей жизни, имея при этом в в
иду, по всей вероятности, не в последнюю очередь предоставленный этим пр
оцессом шанс вернуться из состояния отчаяния и безысходности в столь хо
рошо знакомую ему ситуацию игрока Ч к возможности, сделав новую ставку,
выиграть все и обратить катастрофу неподготовленного и окончившегося
позором путча в конечном итоге в триумф демагога.
Процесс о государственной измене, начавшийся 24 февраля 1924 года в здании бы
вшего военного училища на Блютенштрассе, проходил под знаком молчаливо
го сговора всех его участников: «лучше всего не касаться сути тех событи
й». Обвинялись Гитлер, Людендорф, Рем, Фрик, Пенер, Крибель и ещё четверо, а К
ар, Лоссов и Зайссер выступали свидетелями, и уже из самой этой своеобраз
ной процессуальной конфронтации, едва ли соответствовавшей сложным пе
рипетиям своей предыстории, Гитлер извлёк максимальную пользу. Он отнюд
ь не уверял суд в своей невиновности, как это делали, к примеру, участники
капповского путча: там каждый клялся, что ничего не знал. Никто ничего не п
ланировал и не хотел. Буржуазный мир был подавлен тем, что у них не нашлось
мужества ответить за свой поступок, обратиться к судьям и сказать: «Да, мы
этого хотели, мы хотели свергнуть это государство». Поэтому он откровен
но признался в своих намерениях, но решительно отверг обвинение в госуда
рственной измене.

«Я не могу признать себя вин
овным, Ч заявил он. Ч Да, я признаю, что допустил этот поступок, но в госуд
арственной измене я себя виновным не признаю. Не может быть государствен
ной измены в действии, направленном против измены стране в 1918 году. Между п
рочим, государственная измена не может состоять в одной только акции 8 и 9
ноября Ч по меньшей мере её нужно усматривать в отношениях и действиях
за недели и месяцы до этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56