За и
сключением короткой передышки в 1924-1929 гг. мир содрогался в конвульсиях пол
итических, социальных, экономических потрясений и глобальных войн. «Век
мировых войн и революций», «эра тоталитаризма», «время диктаторов», «эпо
ха европейской гражданской войны» Ч таков весьма неполный перечень оп
ределений эпохи, охватывавшей почти всю первую половину нашего столети
я. В каждом из них схвачена какая-то существенная её черта, но ни одно не мо
жет в полной мере отобразить её многообразие. «Закат Европы», «восстание
масс», «бегство от свободы» Ч эти формулы ярко и ёмко отражали апокалип
сические настроения и объективные тенденции времени. Не случайно понят
ие «кризис» в те годы было едва ли не самым популярным в вокабулярии поли
тиков, идеологов, публицистов и сочеталось с множеством прилагательных
и существительных.
Тяжёлой мрачной тенью лёг на межвоенное время суровый опыт первой миров
ой войны. «Уникальным новшеством, привнесённым войной во всю Европу, Ч п
ишет видный исследователь фашизма, американский историк Дж. Моссе, Ч ст
ало ужесточение жизни»
Mosse G. L. Intervista sul nazismo. Bari, 1977. P. 44.
. Эту тенденцию подхватили и усугубили радикальные движения право
го и левого толка. «Великий страх» был порождён приходом к власти больше
виков.
В атмосфере всеобщего ожесточения, экстремизации социально-политичес
кой и духовной жизни на авансцену выходят вожди нового типа. Перед их агр
ессивным напором, пренебрежением к общепринятым нормам, возведённой в п
ринцип аморальностью часто пасуют представители традиционной элиты, п
отерявшие привычные ориентиры. Они оказались зажаты между коммунистич
еским дьяволом и фашистским Вельзевулом. В фашизме многие из них склонны
были видеть меньшее зло, что в значительной степени объясняет успехи Ги
тлера, Муссолини и некоторых фюреров меньшего калибра.
Растерянность одних, агрессивный динамизм других создавали непредсказ
уемую, не поддающуюся контролю ситуацию в мире. Склонный к экстравагантн
ым суждениям известный британский историк А. Дж. П. Тейлор писал однажды, ч
то «период между войнами был как будто специально создан для правления с
умасшедших». Он приводил далее запоздалое покаянное высказывание Мусс
олини: «Гитлер и я поддались иллюзиям подобно паре лунатиков»
Taylor A. J. P. Politics in Wartime. L., 1964. P. 197.
. Конечно, речь идёт не столько о ненормальности в обыденном смысле,
сколько об отклонении от традиционных норм политической жизни. Но именн
о это обеспечивало нередко такие преимущества Гитлеру, Муссолини и Стал
ину, что многим современникам казалось: наступил «век диктаторов».
Ещё теснее генетическая связь между феноменом Гитлера и психологическ
им состоянием германского общества. Сама по себе тяжелейшая травма пора
жения 1918 года вскрыла глубинные и застарелые его болезни. Трудно переоцен
ить катастрофические последствия инфляционного кризиса 1923 года, когда о
дин американский доллар был эквивалентен 40 миллиардам марок, а кружка пи
ва, за которую в 1913 году платили 13 пфеннигов, стоила 150 миллионов марок. И не ус
пела Германия кое-как оправиться от этого стресса, как последовал гранд
иозный кризис 1929-1933 годов Не будь его, возможно, нацизм и его фюрер так и оста
лись бы «всего лишь воспоминанием времён инфляции»
Heuss Th. Hitlers Weg. Tuebingen, 1968 (1-е изд.1932). S. XXXI.
, как надеялся в своё время автор одной из первых книг о Гитлере либе
ральный политик и учёный Т. Хейс, ставший затем первым президентом ФРГ.
Для страны, привыкшей к упорядоченному существованию, послевоенные пот
рясения были особенно мучительны, она стала колоссальным резервуаром н
едовольства и страхов. «Гитлер, Ч отмечает Фест, Ч придаёт этим чувства
м недовольства как среди гражданского населения, так и среди военных, ед
инение, руководство и направляющую силу». «Его явление, Ч по словам Фест
а, Ч и впрямь кажется синтезированным продуктом всех этих страхов, песс
имистических настроений, чувств расставания и защитных реакций, и для не
го война была мощным избавителем и учителем, и если есть некий „фашистск
ий тип“, то именно в нём он и нашёл своё олицетворение».
В этом и видит автор разгадку превращения безликого аутсайдера в вершит
еля судеб Европы. Бессмысленно искать какие-то особые события, которые б
ыли бы непосредственной причиной подобной метаморфозы, не было, по мнени
ю Феста, и какого-то особого инкубационного периода, когда бы вызревал та
кой сдвиг, и тем более нелепо говорить о вмешательстве бесовских сил. Был
о бы вернее сказать, «что и сегодня он остаётся все тем же вчерашним, но де
ло в том, что теперь он нашёл отрезок коллективной сопряжённости, которы
й упорядочил все неизменно присутствовавшие элементы в новую формулу л
ичности и сделал из чудака искусителя-демагога, а из „чокнутого“ Ч „ген
ия“. По Фесту, механизм его взлёта таков: „Как он явился катализатором мас
с, который не добавлял ничего нового, привёл в движение могучие ускорени
я и кризисные процессы, так и массы катализировали его, они были его созда
нием, а он Ч одновременно Ч их творением“.
В этом, полагает Фест, и кроется объяснение той своеобразной «застылости
», важной специфической черты личности фюрера: «Ведь действительно, карт
ина мира у Гитлера, как он сам не раз будет повторять, не изменилась с венс
ких дней, ибо её элементы остались теми же, только будящий зов масс заряди
л их мощным напряжением». Правда, мировоззренческая, духовная «застылос
ть» сочеталась у него с исключительной тактической гибкостью, даже изво
ротливостью.
Истолкование Феста на самом деле помогает многое понять, хотя он склонен
переоценивать степень «застылости» Гитлера. Кроме того, «зова масс» был
о бы явно недостаточно для пробуждения пребывавшего в состоянии летарг
ии потенциального мессии.
Своим восхождением ефрейтор Гитлер весьма обязан начальству. На старт п
олитической карьеры его, можно сказать, привели за руку. Военно-политиче
ским и финансово-промышленным кругам, не желавшим примириться с демокра
тической Веймарской республикой, требовались «сильные личности» и «на
циональные барабанщики». Позорно провалившийся Капповский путч (март 1920
года) показал, что без массовой опоры рассчитывать на успех нельзя. Недар
ом крупнейший финансово-промышленный магнат того времени Г. Стиннес гов
орил, что необходимо найти диктатора, человека, который должен говорить
на языке народа. Правда, на взгляд Стиннеса, было бы все же лучше, чтобы дик
татор принадлежал к буржуазии. Для ведущего праворадикального идеолог
а А. Мёллера ван ден Брука, автора книги с многозначительным названием «Т
ретий рейх», такой проблемы не существовало: «Нам нужен прежде всего нар
одный вождь; принадлежит ли он к демократическому или аристократическо
му типу, типу Мария или Суллы
Марий Гай (156-86 до н. э.), римский полководец и по
литический деятель, выходец из незнатной среды, возглавлял популяров, оп
иравшихся на народное собрание. Сулла Луций Корнелий (138-78 до н. э.), римский п
олководец и государственный деятель, происходил из патрицианского род
а. В ходе гражданской войны одержал победу над Марием и его сторонниками,
жестоко расправившись с ними. В 83 г. до н. э. провозгласил себя диктатором, о
пирался на сенатскую аристократию (оптиматов).
Ч это вопрос второстепенный»
Moeller van den Bruck A. Das dritte Reich. В., 1923. S. 228.
.
Путь к массам искала и баварская военщина. Большое внимание уделялось сп
ециальной подготовке пропагандистских кадров. Была раскинута обширная
сеть, предназначенная для отлова сколько-нибудь способных кандидатов в
«народные трибуны». В неё не мог не попасть ефрейтор Адольф Гитлер. О том,
какое значение придавалось пестованию «народных трибунов», свидетельс
твует послание капитана Майра (начальника курсов, где проходил обучение
будущий фюрер) нашедшему убежище в Швеции В. Каппу. Капитан явно горд тем,
что ему удалось «поставить на ноги несколько дельных молодых людей». Оди
н из них, «герр Гитлер… становится движущей силой, народным оратором пер
вого ранга»
Цит. по: Archiv fuer Sozialgeschichte. Bonn; BadGodesberg, 1972, Bd. XII. S. 413.
.
Сам Гитлер отнюдь не сразу ощутил себя «фюрером». Ещё во время встречи с А
. Мёллером ван ден Бруком в 1922 году Гитлер смотрел в рот своему велеречивом
у собеседнику и сказал ему: «У вас есть все, что отсутствует у меня. Вы разр
абатываете духовное оружие для Германии. Я же не более, чем барабанщик и с
обиратель, давайте работать вместе»
Pechel R. Deutscher Widerstand. Erlenbach; Zuerich, 1947. S. 279-280.
. Можно согласиться с германским историком А. Тиреллом, что только п
осле мюнхенского путча и последовавшего за ним судебного процесса Гитл
ер начинает ощущать себя уже не просто «национальным барабанщиком», а фю
рером Cм
. Tyrell A. Von «Trommler» zum «Fuhrer». Muenchen, 1975.
.
В эту новую роль он вошёл довольно быстро и стал не только фигурой, интегр
ирующей разнообразные эмоции, страхи или интересы; «в ещё большей степен
и он и сам придавал событиям их направление, масштабы и радикальность». П
о сравнению с прочими родственными системами национал-социализм, как по
дчёркивает Фест, стал «самой радикальной и безоговорочной формой прояв
ления фашизма». И именно «эта принципиальная заострённость, выявившаяс
я как на интеллектуальном уровне, так и на уровне исполнительной власти,
была собственно гитлеровским вкладом в суть национал-социализма. Он был
истинным немцем в своём пристрастии к тому, чтобы резко противопоставит
ь какую-либо идею действительности и признать за этой идеей большую вла
сть, чем за действительностью». Его дерзкое бесстрашие перед лицом дейст
вительности, по словам Феста, «не было лишено признаков маниакальности»
. «Только в крайнем радикализме, Ч пишет Фест, Ч он казался тем, кем он бы
л. В этом смысле национал-социализм без него не мыслим». «Нет ни малейшего
сомнения в том, Ч говорил Фест в докладе „Война Гитлера“ на международн
ом симпозиуме (1989 г.), Ч что все крайние намерения режима восходят к Гитлер
у». Даже документальные пробелы не дают оснований думать иначе. В связи с
попытками снять с Гитлера ответственность за «окончательное решение»
еврейского вопроса заслуживает внимания суждение Феста о том, что хотя н
е всегда можно найти формальный приказ Гитлера, особенно насчёт акций по
массовому уничтожению, это не меняет сути дела
Fest J. Hitlers Krieg. In: Vierteljahreshefte fuer Zeitgeschichte, 1990, H. 3. S. 372-373.

.
Вполне можно согласиться с Фестом, что радикальность Гитлера придаёт ос
обую радикальность национал-социализму в целом. Но проблема радикально
сти нацизма заслуживает рассмотрения в более широком контексте. Степен
ь радикальности того или иного варианта фашизма зависит от соотношения
в нём экстремизма низов и верхов, поскольку, на наш взгляд, сам фашизм пред
ставляет собою сплав экстремизма того и другого типа. Это ключевая типол
огическая особенность фашистского тоталитаризма по сравнению с коммун
истическим, в котором однозначно доминирует экстремизм низов, а прежние
господствующие классы незамедлительно устраняются.
Внутри же фашистского ряда ситуация сложнее. Например, во франкистской И
спании традиционная элита оказалась намного сильнее фашистской партии
Ч фаланги. Сам Франко был ближе к традиционному типу военного диктатор
а, чем к тоталитарному вождю. Там тоталитарный режим фактически не сформ
ировался, дальше авторитаризма с фашистскими чертами дело не пошло, что
облегчило эволюционный переход к парламентской демократии. В Италии сл
ожилось неустойчивое равновесие между старой и фашистской элитами, Мус
солини колебался между ролями Цезаря и тоталитарного диктатора.
И только в Германии фашистский тоталитаризм достиг радикальной стадии
благодаря как своему фюреру, так и массовому базису, служившему Гитлеру
своего рода аккумулятором экстремистской энергии и вместе с тем получа
вшему от него ещё более сильный ответный импульс. Кроме того, что следует
подчеркнуть в особенности, и германские верхи несли в себе более сильный
экстремистский заряд, чем их итальянские или испанские собратья. В связ
и с сожалениями Феста по поводу слепоты германской консервативной элит
ы, вымостившей Гитлеру путь к власти, необходимо заметить, что подобная п
олитическая слепота была не столько причиной, сколько следствием экстр
емизма верхов, обусловленного как исторически, так и ситуационно: вспышк
ой «великого страха» и другими последствиями первой мировой войны.
Что касается проблем социально-политической характеристики Гитлера, е
го исторической роли, Фест скептически относится к возможности их решен
ия в рамках традиционного понятийного аппарата. Явление Гитлера, считае
т его биограф, «можно понимать и как попытку утверждения своего рода тре
тьей позиции Ч между обеими господствующими силами эпохи, между левыми
и правыми, между Востоком и Западом. Это и придало его выступлению тот дву
ликий характер, который не охватывается однозначными дефинициями, наце
пляющими на него этикетки типа „консервативный“, „капиталистический“
или „мелкобуржуазный“. Находясь между всеми позициями, он в то же время у
частвовал в них во всех и узурпировал их существенные элементы, сведя их,
однако, к собственному, неподражаемому феномену». Кстати, и Муссолини в д
ень основания фашистского движения (23 марта 1919 года) писал в своей газете «
Попало д'Италиа», что фашизм «позволяет себе роскошь быть одновременно а
ристократичным и демократичным, консервативным и прогрессивным»
Цит. по: Кин Ц
. Итальянский ребус. М., 1991, с. 33.
.
Действительно, всеядность фашизма затрудняет его однозначную оценку. Д
ело усугубляется двойственным отношением фашизма к революции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56