VIII. 1922.
. Одним словом, создалась ситуация, чреватая трудно предсказуемыми
последствиями и для него. И в наступившем 1923 году Гитлер продолжает пытат
ься переменчивой тактической игрой Ч то обхаживаниями, то угрозами Ч д
емонстрировать своё неопределённое отношение к государственной власт
и.
Не имея ясного представления о том, как же максимально целесообразно отн
оситься к этому достаточно одиозному деятелю, но в то же время доброму на
ционалисту, власти со свойственной им половинчатостью пошли на такой ко
мпромисс: они запретили освящение знамён под открытым небом и половину д
ругих объявленных Гитлером мероприятий, а заодно и митинг, который плани
ровали провести за день до того социал-демократы. Эдуард Норц, сменивший
на посту полицай-президента симпатизировавшего национал-социалистам
Эрнста Пенера, остался глух ко всем мольбам Гитлера снять запрет, не толь
ко, по словам последнего, означавший тяжёлый удар по национальному движе
нию, но и несчастье для всего отечества. В ответ этот холодный седоволосы
й человек скупо возразил, что есть авторитет государства, которому должн
ы подчиняться и патриоты, а когда Гитлер затем вошёл в раж и стал кричать,
что он в любом случае выведет штурмовиков на улицу, что полиции он не боит
ся и пойдёт в первом ряду марширующих, и пусть его застрелят, это не произв
ело на чиновника никакого впечатления. Более того, спешно собравшийся со
вет министров объявил чрезвычайное положение и отменил тем самым все Ч
связанные с партсъездом мероприятия; видимо, пришло время напомнить фюр
еру национал-социалистов о правилах игры.
Гитлер был в отчаянии Ч ведь в этот момент на карту было поставлено ни мн
ого ни мало как его политическое будущее. А правила игры, как он их понимал
, допускали и беспредельный вызов государственной власти без какой-либо
реакции с её стороны, поскольку его амбиции были лишь более последовате
льным и более радикальным выражением её собственных устремлений. И толь
ко когда в дело вмешался рейхсвер, оказывавший поддержку партии ещё со в
ремён Дрекслера, стала, как будто, снова вырисовываться возможность нахо
ждения выхода. Эрнсту Рему и барону фон Эппу удалось уговорить командующ
его баварским рейхсвером генерала фон Лоссова встретиться с Гитлером. С
тавший нервным и неуверенным фюрер НСДАП заявил, что готов пойти на любы
е уступки и что сразу же после съезда, 28 января, он «снова посетит Его прево
сходительство». Так или иначе, но Лоссов, скорее отчуждённо смотревший н
а это эксцентрическое явление, согласился в итоге дать знать правительс
тву, что он «исходя из интересов обороны страны, с сожалением отнёсся бы к
подавлению национально-патриотических союзов». И действительно Ч пос
ле этого запрет был снят, но, дабы сохранить лицо, Норц пригласил фюрера НС
ДАП встретиться с ним во второй раз и предложил ему сократить число собр
аний до шести, а освящение штандартов провести не на Марсовом поле, а в рас
положенном поблизости цирке «Кроне». Гитлер, видя, что игра выиграна, дал
своё уклончивое согласие. А затем провёл под девизом «Пробудись, Германи
я!» все двенадцать собраний, а вместе с ними и Ч в снежную пургу и в присут
ствии пяти тысяч штурмовиков Ч на Марсовом поле грандиозную церемонию
освящения штандартов, эскизы которых были выполнены им самим. «Или НСДАП
Ч это грядущее движение Германии, Ч провозгласил он перед своими стор
онниками, Ч и тогда его не удержит ни один дьявол, или же оно не является т
аковым, и тогда оно заслуживает, чтобы его уничтожили». Мимо плакатов и ра
склеенных на стенах объявлений о чрезвычайном положении штурмовые отр
яды СА продефилировали по улицам в сопровождении нескольких собственн
ых оркестров, разражаясь восторженными криками и распевая свои песни, уг
рожавшие этой еврейской республике. А сам Гитлер принимал на Шванталерш
трассе парад своих формирований, большинство из которых к тому времени у
же носило форменное обмундирование.
Это явилось его впечатляющей победой над государственной властью, но по
бедой, обозначившей одновременно и исходную позицию для конфликтов в по
следующие месяцы. Многие увидели в этом событии убедительное доказател
ьство того, что Гитлер обладает не только способностью произносить эффе
ктные речи, но и политической ловкостью, а также более крепкими нервами, ч
ем его противники. И усмешки, которые столь продолжительное время вызыва
л неистовый пыл его выступлений, сменяются ныне восхищёнными минами, а к
возмущённым и наивным личностям, что так долго определяли психологичес
кий портрет партии, присоединяются теперь люди, обладающие тонким чутьё
м на грядущее. С февраля по ноябрь 1923 года в НСДАП вступают 35000 новых членов, а
СА насчитывают уже почти 15000 человек; к этому же времени стоимость имущест
ва партии возрастает до 173000 марок золотом
Эти данные приводил Гитлер, см.: Goerlitz W., Quint H. A. Op. cit. S. 185.

. Одновременно всю Баварию охватывает теперь уже куда более плотня
сеть агитационно-пропагандистских мероприятий. А «Фелькишер беобахте
р» с 8 февраля начинает выходить как ежедневная газета. Её номинальным гл
авным редактором ещё в течение нескольких месяцев остаётся замотанный
и уже серьёзно больной Дитрих Эккарт, но, по существу, с самого начала март
а руководство ею переходит к Альфреду Розенбергу.
Та чреватая последствиями уступчивость, которая была проявлена по отно
шению к Гитлеру военными и гражданскими инстанциями, объяснялась в перв
ую очередь кризисом, потрясавшим в эту пору страну до самых её основ. В пер
вой половине января Франция, которая была не в силах преодолеть свои ком
плексы страха перед соседом, заняла, ссылаясь на букву Версальского дого
вора, Рурскую область и дала тем самым сигнал к спуску с предохранителя п
оследних тормозивших кризис факторов. Уже беспорядки первых послевоен
ных лет, гнёт репарационного обложения, безудержный вывоз капитала, а та
кже Ч и это главное Ч дефицит любого рода резервов в значительной мере
затрудняли оздоровление разрушенной войной экономики. К этому ещё доба
влялась и непрекращающаяся активность правого и левого радикализма, по
дрывавшая всякий раз и без того весьма слабую веру заграницы в стабильно
сть ситуации в Германии, и примечательно в этой связи, что первое крупное
падение марки наблюдается сразу же после убийства немецкого министра и
ностранных дел Вальтера Ратенау в июне 1922 года. Но только теперь, под возде
йствием французской интервенции, инфляция получила то катастрофическо
е ускорение, которое придало ей столь гротесковые черты и подавило у люд
ей не только желание помогать существующему строю, но и чувство уверенно
сти в прочности хоть чего-то вообще, и приучило их жить в «атмосфере невоз
можного»
Vienot P. Ungewisses Deutschland, S. 67.
. Это было крушением целого мира, его понятий, его норм и его морали. И
последствия этого были непредсказуемы.
Правда, в этот момент интерес общественности концентрировался в значит
ельно большей степени на попытке национального самоутверждения; бумаж
ные деньги, которые в конечном итоге стали оцениваться нередко просто на
вес, служили лишь фантастическим фоном происходящего. 11 января правител
ьство призвало немцев к пассивному сопротивлению и вскоре вслед за тем д
ало указание своим служащим не выполнять указаний оккупационных власт
ей. Вступавшие в Рурскую область французские войска встречали на улицах
огромные скопления людей, с неприязнью и ожесточением певших «Вахту на Р
ейне». На этот вызов французы снова ответили целым набором изощрённых ун
ижений, драконовская оккупационная юстиция налагала произвольно тяжёл
ые наказания, многочисленные стычки умножали возмущение и той и другой с
тороны. В конце марта французские войска расстреляли из пулемётов демон
страцию рабочих на территории завода Круппа в Эссене Ч было тринадцать
убитых и свыше тридцати раненых. В похоронах приняло участие более полум
иллиона человек, а французский военный суд приговорил хозяина фирмы и во
семь его служащих, занимавших руководящие посты, к пятнадцати и двадцати
годам тюрьмы.
Эти события пробудили чувство единения, какого тут не наблюдалось с авгу
ста 1914 года. Но под маской национального единства различные силы пытались
извлечь выгоду каждая для себя. Запрещённые добровольческие отряды вос
пользовались моментом, чтобы выйти из подполья и своими активными дейст
виями обострить провозглашённое правительством пассивное сопротивле
ние. Одновременно левые радикалы продемонстрировали своё стремление в
осстановить утраченные ими позиции в Саксонии и Центральной Германии, в
то время как правые укрепляли свой баварский бастион; одно время на земе
льной границе уже стояли друг против друга, готовые открыть огонь, проле
тарские сотни и подразделения добровольческого отряда Эрхардта
NolteE. Krise, S.92.
. Во многих крупных городах прошли голодные бунты. А в это время фран
цузы и бельгийцы на Западе пользовались ситуацией, чтобы стимулировать
сепаратистское движение, которое, впрочем, вскоре заглохло по причине со
бственной бесперспективности. Казалось, что основанная четыре года наз
ад на антагонизмах и с огромным трудом выжившая республика находится уж
е на пороге краха.
Свою вновь обретённую самоуверенность Гитлер продемонстрировал весьм
а вызывающим и рискованным жестом Ч он вышел из национального единого ф
ронта и пригрозил своим опешившим сторонникам, что исключит из НСДАП вся
кого, кто будет активно участвовать в сопротивлении Франции; были случаи
, что он и выполнял эту угрозу. «Если они ещё не усекли, что грёзы о примирен
ии Ч это наша смерть, то им ничем не поможешь», Ч парировал он все сомнен
ия По донес
ению от 16 января 1923 года о речи Гитлера в кафе «Ноймайер», см.: Schubert G. Op. cit. S. 198. Об отд
ельных исключениях из партии сообщил Отто Штрассер, см.: Maser W. Fruehgeschichte, S. 368 f.
. Конечно, он заранее знал, какие проблемы возникнут в результате эт
ого его решения, но как собственная интуиция, так и тактические соображе
ния требовали от него, чтобы его партия не затерялась в ряду многих други
х объединений Ч рядом с буржуазными союзами, марксистами, евреями Ч в а
нонимности широкого национального сопротивления. И как он боялся, что бо
рьба за Рур объединит народ вокруг правительства и укрепит режим, то так
же и надеялся использовать возникший в результате его интриг хаос для св
оих далеко идущих путчистских замыслов. «Пока нация не сметёт убийц внут
ри своих границ, Ч писал он в „Фелькишер беобахтер“, Ч успех вовне нево
зможен. В то время, как устно и письменно направляются протесты Франции, и
стинный смертельный враг немецкого народа затаился внутри собственных
стен». С характерной последовательностью, вопреки всем нападкам и даже
вопреки подавляющему авторитету Людендорфа, он настаивал на своём треб
овании, заключавшемся в том, что сначала следует рассчитаться с внутренн
им врагом. Когда главнокомандующий вооружёнными силами генерал фон Сек
т, беседуя с Гитлером в начале марта, спросил, присоединится ли Гитлер со с
воими сторонниками в случае перехода к активному сопротивлению к рейхс
веру, то получил недвусмысленный ответ, что сперва нужно сбросить правит
ельство. И представителю канцлера Куно он тоже четырнадцать дней спустя
заявил, что сперва следует покончить с внутренним врагом. «Надо призыват
ь не „долой Францию“, а долой предателей отечества, долой ноябрьских пре
ступников!»
Heiden К. Geschichte, S. 113. О беседе Гитлера с фон Сектом см.: Meier-Welcker H. Seeckt, S. 363 f., там же приводят
ся и другие подробности; о втором упомянутом разговоре см.: Roehm E. Op. cit. S. 169.

Поведение Гитлера очень часто интерпретируется как свидетельство его
беспринципности и бессовестности. Однако та решимость, с которой он пошё
л на опасность выставления себя в непопулярном двойном свете, указывает
скорее на то, что именно его принципы и не позволяли ему иного выбора, да и
сам он потом считал то решение одним из ключевых в своей жизни. Партнёры и
покровители его восхождения, знать и руководители консервативного лаг
еря будут постоянно считать его одним из своих и, видя в нём в первую очере
дь национального деятеля, наперебой стараться заручиться его близость
ю. Однако уже первое политическое решение Гитлера, выходившее за локальн
ые рамки, дезавуировало все эти псевдодружбы Ч от Кара до Папена Ч и нед
вусмысленно выявило, что, будучи поставлен перед выбором, он ведёт себя к
ак истинный революционер Ч без каких-либо увёрток он отдал предпочтени
е позиции революционной, а не национальной. Так же будет он поступать и в п
оследующие годы, а в 1930 году даже заявит, что в случае нападения поляков он
предпочёл бы временно пожертвовать Восточной Пруссией и Силезией, чем в
стать в ряды защитников существующего режима
См.: Vogelsang Th. Reichswehr, Staat und NSDAP, S. 118, а также
: Krebs A. Tendenzen und Gestalten, S. 121 f.
. Правда, он заявит также, что стал бы презирать себя, если бы «в момен
т конфликта не почувствовал себя в первую очередь немцем»; но на деле он, в
противоположность своим возбуждённым приверженцам, действовал хладно
кровно и последовательно, отнюдь не руководствуясь в своей тактике собс
твенными патриотическими тирадами, и, перейдя в атаку, высмеивал как пас
сивное сопротивление, которое хотело «бить баклуши и добить» противник
а, так и тех, кто собирался актами саботажа поставить Францию на колени. «Ч
ем была бы сегодня Франция, Ч восклицал он, Ч если бы в Германии не было и
нтернационалистов, а были бы, только национал-социалисты! И даже если бы с
начала мы не имели ничего, кроме наших кулаков! Но если бы шестьдесят милл
ионов человек были одержимы единой волей Ч быть фанатичными национали
стами, то из кулака выковалось бы оружие»
Boepple E.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56