Это могло установить, что мое дело сфальсифицирова
но.
КГБ отреагировал незамедлительно. Заместитель начальника управления к
адров уведомил меня, что все документы, перечисленные в моем письме, заве
рены в КГБ и направлены в прокуратуру с рекомендацией проанализировать
и рассматривать как новые материалы в моем деле. Меня пригласили в Военн
ую прокуратуру, где сообщили, что мое дело будет пересмотрено. Они также п
ерепроверили дело Абакумова и его группы. Новое расследование заняло го
д.

И тут начали происходить странные вещи. Дело Берии было изъято из прокур
атуры и передано в секретариат Горбачева. Затем некоторые документы исч
езли. Вскоре после этого в газете «Московские новости» появилась статья
с нападками на меня, в которой приводились цитаты из обвинительного закл
ючения по делу Берии и утверждалось, что по моим указаниям на конспирати
вных квартирах в Москве и других городах организовывали тайные убийств
а людей с помощью ядов. Меня обвиняли как соучастника Берии, не упоминая о
моей работе в разведке. Газета просила читателей присылать любую информ
ацию, связанную с Судоплатовым, так как в деле Берии нет фактов и конкретн
ых имен его жертв. Реакции читателей не последовало. В редакционном прим
ечании к статье Егор Яковлев, редактор «Московских новостей», писал, что
необходим закон о контроле за оперативной работой спецслужб и в особенн
ости токсикологических лабораторий, занимающихся ядами, как в ЦРУ, так и
в КГБ.
Эти примечания были сделаны в ответ на заявление генерала Калугина о том
, что подобная лаборатория все еще существует в КГБ, а ЦРУ испытывает токс
ичные препараты на американских гражданах.
В октябре 1990 года «Московские новости» поместили статью, в которой говори
лось, что Майрановский был жертвой сталинских репрессий и, скорее всего,
сам оклевстал себя во время допросов. По словам автора статьи, он имел выс
окую репутацию среди московских ученых. Статья также содержала суровую
критику того, как велось дело Берии Ч «в лучших сталинских традициях», б
ез конкретных доказательств. Таким образом, хотя и косвенно, ставились п
од сомнение и обвинения, выдвинутые в связи с делом Берии, против меня и Эй
тингона.
Я понял, что вопрос о моей реабилитации будет тянуться до бесконечности,
поскольку никто из находившихся у власти не хотел обнародования правды,
которая скомпрометировала бы либеральную политику Хрущева. А реформат
оры пытались использовать хрущевскую «оттепель» как модель перестройк
и. Уничтожение таких политических противников, как Троцкий и украинские
националисты, по решению высших руководителей страны больше не обсужда
лось в печати. Горбачев отмалчивался, он не мог себе позволить разоблачи
ть Хрущева как пособника Сталина и организатора тайных политических уб
ийств. Ведь тогда была бы запятнана историческая память о XX съезде партии
, на котором Хрущев выступил с разоблачением сталинских преступлений. Чл
ены ЦК партии и многие делегаты съезда знали о его и своем собственном уч
астии в сталинских преступлениях. Поэтому, если бы мое дело всплыло на по
верхность, было бы разоблачено все партийное руководство при Хрущеве, ис
пользовавшее Берию и людей, которые работали под его началом, как козлов
отпущения. Горбачевское руководство несло бы тогда ответственность за
сокрытие вины своих наставников, которые привели их к власти.
Берия и его враги в руководстве страны исповедовали одну мораль. Я полно
стью согласен с писателем-публицистом Кириллом Столяровым, писавшим, чт
о единственная разница между Берией и его соперниками только в количест
ве пролитой ими крови. Но, несмотря на свои преступления, Берия, Сталин, Мо
лотов сумели преобразовать отсталую аграрную страну в мощную супердер
жаву, имеющую ракетно-ядерное оружие. Совершая такие же чудовищные прес
тупления, Хрущев, Булганин и Маленков, однако, в гораздо меньшей степени с
пособствовали созданию мощного потенциала СССР как великой державы. В о
тличие от Сталина они значительно ослабили государство в результате св
оей борьбы за власть. Горбачев и его помощники, в не меньшей степени руков
одствуясь собственными амбициями, привели великую державу к полному ра
звалу. Горбачев и Александр Яковлев вели себя как типичные партийные вож
ди, прикрываясь демократическими лозунгами для укрепления своей власт
и. Как государственные деятели они оказались несостоятельны и питали ил
люзии, будто могут перехитрить соперников (Ельцина, Лигачева, Рыжкова и д
ругих) и тем самым сохранить безраздельную власть в своих руках. Их дости
жения в области внутренней и внешней политики равны нулю. В 1989 году Горбач
ев в силу личной неприязни отстранил Эриха Хонеккера от власти в Восточн
ой Германии, чтобы «укрепить социализм», но, так же как в 1953 году, это привел
о к потрясениям, только в этот раз ГДР перестала существовать. Он и Шевард
надзе оказались неспособными добиться путем переговоров экономическо
й компенсации со стороны Запада в обмен на вывод наших войск из Восточно
й Европы и сокращение стратегических вооружений.
Вообще, важная государственная работа в вопросах внутренней и внешней п
олитики подменялась философскими рассуждениями «о целостности мира и
развертывании демократии». Когда же обнаружилась невозможность отстоя
ть интересы страны на международной арене в Восточной Европе, Горбачев,
Шеварднадзе и Яковлев вдруг заговорили о том, что надо уважать свободный
выбор народов Польши, Венгрии и Чехословакии, разочаровавшихся в выбран
ных методах строительства социализма.
В июне 1989 года на дачу Зои Рыбкиной в Переделкине, где я тогда находился, мн
е позвонил генерал-полковник Дмитрий Волкогонов, который писал биограф
ии Сталина и Троцкого. Меня предупреждал генерал Кеворков, что с этим чел
овеком следует быть осторожным в своих откровениях, но я все же решил пой
ти на эту встречу, так как Волкогонов имел доступ к архивам и мог представ
ить прошлое с его жестокостями и триумфами в истинном свете. Осторожно (в
едь он занимал официальное положение и был в подчинении у ЦК и военного н
ачальства), совершая, естественно, ошибки, Волкогонов, однако, открыл нову
ю главу в изучении нашей истории. Он обещал поддержать мою просьбу о реаб
илитации. Во время нашей встречи 4 ноября 1989 года я предложил ему внести поп
равку в историю со Стаменовым, только что напечатанную в журнале «Октябр
ь». Волкогонов утверждал, что Сталин лично встречался со Стаменовым, а я з
нал Ч это неправда. Зондажем и распространением дезинформационных слу
хов среди дипломатов занимался я сам, чтобы выяснить степень готовности
немцев пойти на мирное урегулирование отношений с нами в 1941 году. Но вот кн
ига Волкогонова «Сталин: триумф и трагедия» вышла в свет, а этот эпизод ос
тался без изменений. Волкогонов придерживается версии, что Сталин и Моло
тов планировали сепаратный мирный договор с немцами, подобный Брест-Лит
овскому, и в качестве источника информации ссылается на дискуссии в Поли
тбюро.
Политбюро могло, конечно, обсуждать эту разведывательную операцию. Как я
уже писал, моей задачей было запустить дезинформацию относительно возм
ожного мира с Гитлером, использовав Стаменова в качестве источника.
Я указал Волкогонову на материалы по делу Троцкого, хранившиеся в архива
х КГБ и ЦК партии, Ч без меня он бы никогда не смог их найти. Даже имея дост
уп к сверхсекретным архивным папкам, найти тот или иной документ так же т
рудно, как иголку в стоге сена. К примеру, он не мог знать, что личный архив Т
роцкого, выкраденный в Париже в 1937 году, находился не там, где ему положено
быть, а в Международном отделе ЦК партии и весьма активно использовался.

После неудавшейся попытки переворота в августе 1991 года происходило прак
тически неконтролируемое расхищение секретных архивов компартии с цел
ью использования и продажи их для фильмов, научно-исследовательских раз
работок и документальной литературы. Хотя Волкогонов отмечает в предис
ловии к своей книге о Троцком оказанную мною помощь, упоминание моего им
ени и цитирование выдержек из моих и Эйтингона обращений в ЦК КПСС о реаб
илитации со мной не согласовывались. Вот почему там впервые раскрыты мое
настоящее и кодовое имя в связи с операцией против фашистской ОУН. Кстат
и, на основе этой и других такого же рода публикаций украинская прокурат
ура в 1992 году возбудила против меня уголовное дело. Лишь в 1994 году меня остав
или в покое после того, как было установлено, что фашистская террористич
еская ОУН КоновальцаЧ Бандеры официально провозгласила состояние вой
ны с Советской Россией и СССР, продолжавшееся с 1919 по 1991 год.
Упоминая меня и Эйтингона в книге о Троцком и сообщая о нашей роли в парти
занской войне против фашистской Германии и в решении атомной проблемы, В
олкогонов, при всех своих минусах и ошибках, пытается объективно оценить
нашу работу. Многие годы мое имя было неизвестно Ч его нельзя найти ни в
описаниях героических дел в войне с Гитлером, ни в истории нашей разведк
и. Именно Волкогонов заронил мысль рассказать историю моей жизни и моего
поколения. Историю, которая даст мне возможность сейчас попытаться расс
тавить все по своим местам.
Гибель советского государства, вопиющие публикации, перечеркивающие г
ероическую историю моей родины, стали мощным дополнительным побудител
ьным мотивом взяться за перо и рассказать об изложенных в этой книге соб
ытиях. Эти личные воспоминания должны заставить исследователей по-ново
му взглянуть на ряд эпизодов нашей и мировой истории, прекратить подтасо
вку архивных документов о наших внешнеполитических акциях, где порой пр
иводятся заведомо ложные номера архивных дел, литерных разведывательн
ых операций.
Эта книга появляется на свет и для того, чтобы на примере 1930Ч 1950-х годов пок
азать особую опасность некомпетентного политического руководства для
судеб миллионов людей. Когда политики действуют по принципу: «сначала во
зьмем власть, удержимся в Кремле, а потом разберемся».
В апреле 1992 года генерал-полковник Волкогонов говорил мне: «Что вы так пер
еживаете по поводу Украины, Павел Анатольевич, и Черноморского флота, вы
же видите, они сами разваливаются со своим Крымом и все равно к нам придут
».
Такое преступное легкомыслие в решении государственных вопросов, подс
казка руководству страны непродуманных решений оборачивается людским
и потерями и трагедиями, аналогичными по масштабам политическим репрес
сиям 1930Ч 1950-х годов.
В 1991 году органы военной юстиции пришли к заключению, что дело Абакумова б
ыло сфабриковано и, хотя он нес ответственность за незаконные репрессии
, он не был виновен в государственной измене или преступлениях против па
ртии. Военная прокуратура рекомендовала изменить статью обвинительног
о приговора, на основе которого он был приговорен к расстрелу. Истинное п
реступление Абакумова заключалось в превышении власти и фальсификации
уголовных дел, и в соответствии с законом того времени мера наказания Ч
расстрел Ч полагалась та же. Это заключение означало, что те, кто стоял на
верхней ступеньке власти, над Абакумовым, были виновны в названных прес
туплениях в не меньшей степени, чем он.
Военная прокуратура по-новому подошла к моему делу и Эйтингона. Материа
лы доказывали, что мы не фабриковали фальшивых дел против «врагов народа
». Официальные обвинения, что мы являлись пособниками Берии в совершении
государственной измены, планировании и осуществлении террористически
х актов против правительства и личных врагов Берии, были опровергнуты до
кументально.
После августовских событий 1991 года и распада СССР, незадолго до ухода в от
ставку, главный военный прокурор прекратил наши дела и заявил: если бы я н
е реабилитировал вас, архивные материалы показали бы, что я еще один соуч
астник сокрытия правды о тайных пружинах борьбы за власть в Кремле в 30Ч 50-
х годах. Он подвел черту в нашем деле и подписал постановление о реабилит
ации Эйтингона и меня.
После крушения КПСС моя реабилитация больше не являлась делом политиче
ской конъюнктуры, а стала всего лишь рядовым эпизодом в период распада С
оветского Союза. Военная юстиция не должна была больше испрашивать указ
аний высших руководителей страны, как ей вести мое дело. К власти пришло н
овое поколение. И хотя оно выросло при прежнем режиме, нынешние руководи
тели не были замешаны в зверствах Сталина и Хрущева, бывших авторитарных
правителей страны. Имя Хрущева, активно использовавшееся в начале перес
тройки, потеряло свою привлекательность.
Советский Союз, которому я был предан всей душой и за который был готов от
дать жизнь, ради которого старался не замечать творившихся жестокостей,
оправдывая их стремлением превратить страну из отсталой в передовую, во
благо которого провел долгие месяцы вдали от Родины, дома, жены и детей Ч
даже пятнадцать лет тюремного заключения не убили моей преданности, Ч
этот Советский Союз прекратил свое существование.
В сложной обстановке после распада СССР, порожденной отсутствием полит
ической культуры, ненависть по отношению ко мне сохраняют только те, кто
предпочел бы, чтобы люди, знающие действительные обстоятельства трагед
ии и героики прошлого, молча ушли из жизни. Они открыто стремятся присвои
ть себе монопольное право на трактовку событий нашего прошлого. Хотя бол
ьшинство из них скомпрометировали себя тем, что в 1960Ч 1990 годах сознательно
преподносили обществу грубо сфальсифицированные объяснения мотивов и
механизма сталинских репрессий и крупных событий в нашей внутренней и в
нешней политике.
Я надеюсь, что мой рассказ поможет нынешнему поколению занять взвешенну
ю, свободную от конъюнктуры и экстремизма позицию в оценке нашего героич
еского и трагического прошлого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88