В ЦК партии была представлена справка по результатам работы комиссии, в
подготовке которой участвовали Савченко и сотрудники американского на
правления разведки органов безопасности. Насколько я помню, в ней утверж
далось, что провалы были следствием ошибок, якобы допущенных Семеновым в
вербовке и инструктаже Голда. В справке также говорилось, что конспират
ивная встреча Грингласа с Голдом санкционировалась Центром. В справке б
ыло сказано, что Овакимян, начальник американского направления в 40-х года
х, уволен из органов госбезопасности. О его громадных заслугах, конечно, н
е было и слова.
Я категорически возражал против этих выводов, поскольку Семенов и Оваки
мян в конкретных делах показали себя высококвалифицированными операти
вными работниками. Фактически именно они создали в конце 30-х годов весьма
значительную сеть агентурных источников научно-технической информац
ии в США. Однако в ЦК и управлении кадров МГБ мои соображения отклонили, им
приписали вину за провал, и они были уволены из органов разведки в значит
ельной мере на волне антисемитизма, поскольку Семенов был еврей. Я помню,
как мы собирали деньги, чтобы поддержать Семенова, пока он не устроился к
онсультантом и переводчиком в Институт научно-технической информации
Академии наук.
На следующий год эта скандальная история неожиданно получила продолже
ние. Я был снова вызван в ЦК к Киселеву, помощнику Маленкова. Совершенно не
ожиданно для себя я увидел у него Савченко. Киселев был категоричен и гру
б. Из его уст я услышал знакомые мне по 1938 Ч 1939 годам обвинения: ЦК разоблачи
л попытки отдельных сотрудников и ряда руководящих работников МГБ обма
нуть партию, преуменьшая роль Розенбергов в разведывательной работе. В а
нонимном письме сотрудника МГБ, поступившем в ЦК, сказал Киселев, отмече
на значительная роль Розенбергов в добывании информации по атомной про
блеме. В заключение Киселев подчеркнул, что Комитет партийного контроля
рассмотрит эти сигналы о попытках ввести ЦК в заблуждение по существу де
ла Розенбергов.
Савченко и я в один голос категорически возражали Киселеву, объясняли, ч
то наши разведывательные операции в США по атомной проблеме фактически
были прекращены в 1946 году и мы вынуждены были полагаться на источники в Ан
глии. Мы ссылались на полученные в 1946 году указания Берии сберечь источни
ки информации для осуществления выгодной для нас политической кампани
и по пропаганде ядерного разоружения среди научной общественности и ин
теллигенции стран Запада.
Киселев обвинил нас в неискренности и в попытках принизить значение кон
тактов нашей разведки с супругами Розенбергами. Я ответил ему, что полно
стью отвечаю за работу по проникновению нашей агентуры на атомные объек
ты США в 1944 Ч 1946 годах. При этом я подчеркнул, что, разумеется, ценность агент
урного проникновения и подхода к интересующим нас объектам резко варьи
ровалась в зависимости от служебного положения источников информации.
Супруги Розенберги были лишь незначительным звеном нашей периферийной
деятельности на американских атомных объектах. Материалы Розенбергов
и их родственника Грингласа не могут быть отнесены к категории важной ин
формации. Розенберги были наивной, но вместе с тем преданной нам, в силу св
оих коммунистических убеждений, супружеской парой, готовой во всем сотр
удничать с нами, но их деятельность не имела принципиального значения в
получении американских атомных секретов.
Киселев официальным тоном заявил, что доведет до сведения ЦК и лично Мал
енкова наши объяснения, и Комитет партийного контроля установит, кто кон
кретно несет вину за провал разведывательных операций в США.
Розенберги героически вели себя в ходе следствия и на судебном процессе
. По этой причине наши руководящие инстанции прекратили поиски козлов от
пущения.
Бросая ретроспективный взгляд на события, становится очевидным, что дел
о Розенбергов с самого начала приобрело ярко выраженную политическую о
краску, которая затмила незначительность предоставленной их группой н
аучно-технической информации в области атомного оружия. Они давали инфо
рмацию по химии и радиолокации. Гораздо более важным для американских вл
астей и для советского руководства оказались их коммунистическое миро
воззрение и идеалы, столь необходимые Советскому Союзу в период обостре
ния «холодной войны» и антикоммунистической истерии. В исключительно т
рудных условиях они проявили себя твердыми сторонниками и друзьями Сов
етского Союза.
Быстрый арест Розенбергов сразу же после признаний Грингласа, по моему м
нению, указывает на то, что ФБР действовало так же, как и НКВД, следуя полит
ическим установкам и указаниям, вместо того, чтобы подойти к делу профес
сионально. ФБР пренебрегло выявлением всех лиц, связанных с Розенбергам
и. Это потребовало бы не только наружного наблюдения, но и агентурной раз
работки Розенбергов для того, чтобы выявить оперативного работника или
нелегала Ч специального агента, на связи с которым они находились. Толь
ко так можно было определить степень их участия в операциях советской ра
зведки. Проявленная ФБР поспешность помешала американской контрразвед
ке выйти на Фишера (полковника Абеля), советского нелегала, осевшего в США
в 1948 году и арестованного только в 1957-м. Фотография с кодовым именем Элен Со
белл, жены Мортона Собелла, члена группы Розенбергов, была обнаружена аг
ентами ФБР только при аресте Фишера, в его бумажнике.
Когда мне зачитали отрывки из книги Ламфера и Шахтмана о работе ФБР в 50-х г
одах против советской агентуры, я был поражен, насколько ФБР и НКВД испол
ьзовали одни и те же методы при расследовании дел о шпионаже с политичес
кой подоплекой. Фактически все дело Розенбергов было построено на основ
е признаний обвиняемых. Меня особенно поразили доводы защитника Розенб
ергов, что ФБР предварительно натаскивало и инструктировало Голда и Гри
нгласа для их будущих показаний при судебном разбирательстве дела. Коне
чно, действия ФБР были вполне логичными, ибо оно не справилось со своей гл
авной задачей: выявить действительную роль супругов Розенбергов в добы
вании и передаче секретной информации Советскому Союзу. Так называемые
«зарисовки и схемы» Грингласа, фигурирующие в деле, ни в коей мере не могл
и быть основанием для того, чтобы делать выводы о характере разведывател
ьной работы и предоставленной нам информации.
Розенберги стали жертвами «холодной войны». Американцы и мы стремились
извлечь максимум политической выгоды из судебного процесса. Знаменате
льно, что в период разгула антисемитизма у нас в стране и разоблачений та
к называемого «сионистского заговора» наша пропаганда приписывала аме
риканским властям проведение антисемитской кампании и преследование е
вреев в связи с процессом Розенбергов.
Мне, однако, кажется, что в США процесс по делу Розенбергов вызвал рост ант
исемитских настроений. Мы использовали это; быстро перевели на русский я
зык пьесы и памфлеты американского писателя, в то время коммуниста, Гова
рда Фаста об антисемитизме в США. Дело Розенбергов превратилось в один и
з мощных факторов нашей пропаганды и деятельности Всемирного Совета Ми
ра, созданного при нашей активной поддержке в конце 40-х годов.
Насколько я помню, в США в 40-х годах успешно действовали независимо друг о
т друга четыре наши агентурные сети: в Сан-Франциско, где было консульств
о; в Вашингтоне, где было посольство; в Нью-Йорке Ч на базе торгового пред
ставительства «Амторг» и консульства; и, наконец, в Вашингтоне, которая в
озглавлялась нелегальным резидентом Ахмеровым. Он руководил деятельно
стью Голоса, одного из главных организаторов нашей разведывательной ра
боты, тесно связанного в 30-х годах с компартией. В дополнение к этому актив
но действовала в Мексике самостоятельная агентурная группа под руково
дством Василевского.
Я помню, что побег в Канаде в 1945 году Гузенко Ч шифровальщика из аппарата в
оенного атташе Ч имел далеко идущие последствия. Гузенко сообщил амери
канским и канадским контрразведывательным службам данные, позволившие
им выйти на нашу агентурную сеть, активно действовавшую в США в годы войн
ы. Более того, он предоставил им список кодовых имен ученых-атомщиков Аме
рики и Канады, которых наша разведка и военное разведывательное управле
ние активно разрабатывали. Эти ученые-атомщики не были нашими агентами,
но были источниками важной информации по атомной бомбе.
Сведения, полученные от Гузенко, а также признания агента нашей военной
разведки Бентли, перевербованной ФБР, позволили американской контрраз
ведке проникнуть в нашу агентурную сеть. Однако любая ориентировка, сооб
щенная Гузенко ФБР, требовала тщательной проверки, а это оборачивалось г
одами кропотливой работы. Когда американская контрразведка после длит
ельной разработки вышла на наши источники информации, мы уже получили ва
жнейшие для нас сведения по атомной бомбе и законсервировали связи с аге
нтурой. ФБР утверждало, что Гузенко помог в дешифровке наших спецтелегра
мм, и это позволило разоблачить наших агентов Голда, Нана и Фукса.
Я, однако, не считаю, что дешифровка телеграмм сыграла решающую роль в рас
крытии наших разведывательных операций. Еще в декабре 1941 года агент Шульц
е-Бойзен («Старшина») из Берлина сообщил нам, что немцы захватили в Петсам
о в Норвегии одну из наших шифровальных книг. Естественно, мы сменили сво
и кодовые книги. Я помню, что в 1944 году в рамках сотрудничества между Сталин
ым и Тито возник вопрос об обучении технике дешифровки направленных к на
м югославских сотрудников госбезопасности. Тогда Овакимян, заместител
ь начальника разведуправления НКВД и начальник американского направле
ния, категорически возражал против обучения югославов. Я также помню, ка
к он говорил: «Мы кардинально изменили свои шифровальные коды после пров
ала наших подпольных групп в Германии. Зачем нам делиться опытом с посла
нцами Тито, у нас достаточно оснований подозревать их в двойной игре Ч в
сотрудничестве с английской разведкой». Возражения Овакимяна были при
няты.
Овакимян еще в 1944 году, когда Зарубин вернулся из США, высказывал опасения,
что ФБР удалось внедрить своих агентов в наши агентурные группы. Когда З
арубин объяснялся по поводу выдвинутых против него несостоятельных об
винений, мы все-таки из предосторожности вновь сменили коды шифроперепи
ски. Поэтому я не думаю, что ФБР вышло на нашу агентурную сеть на основе де
шифровки кодовой книги, захваченной в Петсамо.
ФБР так и не предало гласности и всячески уклонялось от обсуждения метод
ов своей работы и используемых источников информации. Ламфер, бывший сот
рудник американской контрразведки, в своей книге «Война ФБРЧ КГБ» расс
казывает о сложном процессе восстановления нашей кодовой книги: она час
тично обгорела. Возможно, так оно и было. Я не могу полностью отрицать, что
дешифровка не сыграла своей роли в выходе контрразведки США и Канады на
наши источники агентурной информации. Тем не менее считаю, что ФБР, стрем
ясь скрыть свой собственный агентурный источник, специально настаивал
о на дешифровке нашей переписки.
Оно имело в своем распоряжении профессиональных шифровальщиков военно
й разведки Ч Гузенко и супругов Петровых, работавших в системе шифросвя
зи советских органов безопасности более десяти лет.
Американцам и англичанам удалось дешифровать переписку наших резидент
ур в Вашингтоне, Сан-Франциско, Нью-Йорке, Лондоне, Мехико, Стокгольме, Ста
мбуле, Софии, Канберре с Москвой.
Мы облегчили американской стороне эту работу, передав полный текст полу
ченных по линии НКВД шифротелеграмм в адрес Коминтерна.
Ввиду постоянного наблюдения американскими спецслужбами с 1940 года за на
шим радиоэфиром им удалось установить, как сообщила наша пресса, более д
вухсот агентов советской разведки, участвовавших в добыче материалов п
о атомной бомбе и секретной документации американских правительственн
ых органов, в том числе и спецслужб. Но ряд ключевых кодовых имен остается
нераскрытым.
В мае 1995 года ФБР опровергло мою версию о получении нашей разведкой данны
х по атомной бомбе. ФБР отметило, что Ферми, Оппенгеймер, Сцилард и Бор, по и
х данным, не были шпионами. Но я это и не утверждал.
В сентябре 1992 года в военном госпитале КГБ я встретился с полковником в от
ставке, ветераном разведки Яцковым, у которого на связи в 1945Ч 1946 годах был Г
олд. Мы припомнили всю эту историю, рассказанную в книге Ламфера, о перехв
аченной телеграмме из нашего нью-йоркского консульства в Москву, что як
обы послужило основанием для выхода американской контрразведки на Фук
са, в том числе Ч дешифрованную телеграмму нашего консульства в Центр о
встрече Голда и Фукса в январе 1945 года в доме сестры Фукса Кристель. Как пис
ал Феклисов в своей книге, в качестве улики против Фукса использовалась
карта Санта-Фе в штате Нью-Мексико неподалеку от Лос-Аламоса, где было от
мечено место встречи Голда и Фукса. Утверждалось, что на карте, обнаружен
ной при обыске на квартире Голда, были отпечатки пальцев Фукса.
Для меня, профессионала разведки, обстоятельства, не позволившие ФБР про
никнуть в нашу агентурную сеть, вполне понятны. Персонал и технические к
адры Манхэттенского проекта комплектовались американской администра
цией в большой спешке Ч много было иностранцев, привлеченных для работы
в проекте. У ФБР просто не было времени на протяжении полутора лет органи
зовать и привести в действие мощную контрразведывательную агентурную
сеть среди научных работников проекта. Между тем абсолютно необходимой
предпосылкой вскрытия глубоко законспирированных контактов ученых ат
омщиков с агентами и курьерами советской разведки было эффективное аге
нтурное наблюдение и работа с персоналом атомного проекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88