Традиционно эти собрания проходили в Боль
шом театре, но на этот раз из соображений безопасности Ч на платформе ст
анции метро «Маяковская». Мы спустились па эскалаторе и вышли па платфор
му. С одной стороны стоял электропоезд с открытыми дверями, где были стол
ы с бутербродами и прохладительными напитками. В конце платформы находи
лась трибуна для членов Политбюро.
Правительство приехало на поезде с другой стороны платформы. Сталин выш
ел из вагона в сопровождении Берии и Маленкова. Собрание открыл председа
тель Моссовета Пронин. Сталин выступал примерно в течение получаса. На м
еня его речь произвела глубокое впечатление: твердость и уверенность во
ждя убеждали в нашей способности противостоять врагу. На следующий день
состоялся традиционный парад на Красной площади, проходивший с огромны
м энтузиазмом, несмотря на обильный снегопад. На моем пропуске стоял шта
мп «Проход всюду», что означало, что я могу пройти и на главную трибуну Мав
золея, где стояли принимавшие парад советские руководители.
Берия и Меркулов предупредили меня, что в случае чрезвычайных происшест
вий я должен немедленно доложить им, поднявшись на Мавзолей. Ситуация на
самом деле была критической: передовые части немцев находились совсем б
лизко от города. Среди оперативных работников, обслуживающих парад, были
молодой Фишер, начальник отделения связи нашей службы, и радист со всем н
еобходимым оборудованием. Мы поддерживали постоянную связь со штабом б
ригады, защищавшей Москву. Снегопад был таким густым, что немцы не смогли
послать самолеты для бомбового удара по Красной площади. Приказ войскам
, участвовавшим в параде, был четок: что бы ни случилось, оставаться спокой
ными и поддерживать дисциплину. Этот парад еще больше укрепил нашу веру
в возможность защитить Москву и, в конце концов, одержать победу над враг
ом.

Зорге. «Красная капелла» в т
ылу гитлеровцев

Даже в эти тревожные для страны часы мы искали слабые места противника, ч
тобы повернуть ход событий в нашу пользу. Ценную информацию мы получили
от графа Нелидова, бывшего офицера царской и белой армии, крупного двойн
ого агента абвера и английской разведки. По заданию Канариса граф Нелидо
в принимал участие и стратегических военных «играх» германского геншт
аба в 1936Ч 1937 годах. Накануне вторжения немцев в Польшу (он был в Варшаве с ра
зведывательной миссией) ею арестовала польская контрразведка. Захвати
в Западную Украину в 1939 году, мы обнаружили его во Львовской тюрьме и приве
зли в Москву.
Нелидова разрабатывали Василий Зарубин, Зоя Рыбкина и Павел Журавлев, на
чальник немецкого направления разведки НКВД. В 1941Ч 1942 годах Нелидова план
ировали использовать в противодействие агентам английской разведки, о
босновавшейся в Москве. Тогда показаниям Нелидова об основной установк
е абвера в разведывательно-диверсионной работе на действия в условиях м
олниеносной войны Журавлев, Рыбкина и я не придали должного значения. Од
нако обстановка резко изменилась после наших поражений в первые дни и ме
сяцы войны. Тут-то мы и возвратились к первым допросам Нелидова. Его показ
ания сопоставили с материалами, полученными в 1937 году от Шпигельглаза о в
оенно-стратегических «играх» в штабе вермахта, и ставка немцев на блицк
риг стала очевидной для всех. Реакция Сталина на наше сообщение была нез
амедлительной. Для развернутых допросов Нелидова и ознакомления со все
ми оперативными документами 30-х годов в НКВД прибыли начальник Разведуп
ра Красной Армии Голиков и начальник оперативного управления Генштаба
генерал-майор Василевский. На них произвели большое впечатление его осв
едомленность, связи и характеристика настроении германского высшего к
омандования.
Нелидов рассказал, что немцы могут нанести нам поражение только в том сл
учае, если война будет продолжаться два или три месяца. Но если в течение э
того времени они не овладеют Ленинградом, Москвой, Киевом, Донбассом, Сев
ерным Кавказом и, конечно, Баку с его нефтью, немецкое вторжение обречено
на провал. Огромное количество танков и моторизованных соединений, необ
ходимых для блицкрига, могли эффективно действовать лишь на территории
с достаточно развитой сетью дорог, а для ведения затяжной войны у немцев
не было резерва топлива, особенно для судов германского флота, и в частно
сти подлодок.
В октябре и ноябре 1941 года мы получили надежную информацию из Берлина о то
м, что немецкая армия почти исчерпала запасы боеприпасов, нефти и бензин
а для продолжения активных наступательных операций. Все указывало на пр
иближение неизбежной паузы в немецком наступлении. Эти данные передал А
рвид Харнак (кодовое имя «Корсиканец»), антифашист, советник министерств
а экономики Германии. Член известной семьи писателей и философов, он был
привлечен к сотрудничеству во время его визита в Советский Союз в 1932 году
и с тех пор целое десятилетие поставлял информацию советской разведке, п
ока его не разоблачили. В декабре 1942 года его судили и повесили. Его жена, ам
ериканка Мильдред Фиш Харнак, с которой он познакомился во время учебы в
университете штата Висконсин, была также арестована и казнена в 1945 году з
а антифашистскую деятельность.
В марте 1939 года, когда я стал заместителем начальника разведки НКВД, одной
из моих главных задач было внедрение нелегалов в Западной Европе и созда
ние агентурной сети, связанной с немцами, имевшими дипломатическое прик
рытие. Особенно это касалось Германии, являвшейся центром внимания всей
нашей работы. После репрессий 1937Ч 1938 годов германскими делами в разведке с
тали заниматься новые люди, и наши контакты с агентами оказались временн
о прерванными. Было принято решение резко активизировать эти контакты. Б
егство Александра Орлова в 1938 году бросило подозрение на руководящие кад
ры Иностранного отдела; арестовали Шпигельглаза, Мали, Белкина, Серебрян
ского и других сотрудников, контролировавших наши агентурные сети в Зап
адной Европе, что существенно затруднило получение разведывательной и
нформации. Когда я возглавил этот участок, мне пришлось посылать за рубе
ж новых и зачастую неопытных людей. В результате с ноября 1938-го по март 1939-го
поступление разведданных из Западной Европы резко сократилось. Решени
е, принятое Берией и Сталиным в 1939 году об открытии специальной разведыва
тельной школы для подготовки кадров означало, что первых специалистов м
ы получим не раньше чем через два года. Между тем потребность в этих кадра
х становилась все более острой. Нам позарез нужны были новые люди. Обстан
овка с каждым днем накалялась: Гитлер готовился к захвату Польши. Перспе
ктивы развязывания войны в Европе вырисовывались все отчетливее. Стали
н требовал от Берии подробностей о немецких боевых формированиях и стра
тегических планах Берлина.
Поскольку люди, которые раньше отвечали за агентурную сеть в Западной Ев
ропе (Орлов в Испании, Кривицкий в Голландии, Рейсе и Штейнберга Швейцари
и), либо стали перебежчиками, либо подверглись репрессиям, было крайне тр
удно убедить Берию и Меркулова пойти на риск и активизировать те структу
ры, которыми они в свое время руководили. К счастью, не все, кто занимался о
тбором и вербовкой агентов, были репрессированы. Некоторые, как, наприме
р, Ланг, Парпаров, Фишер-Абель и Гиршфельд, временно числились в действующ
ем резерве, пока наверху решалась их дальнейшая судьба. В Берлине и Париж
е по-прежнему находились наши люди. Возобновила свою деятельность кембр
иджская группа, вопреки опасениям, что ее засветил перебежавший на Запад
Орлов. В конце концов удалось убедить Фитина, что нам следует все же идти
на риск и восстановить свои старые агентурные связи, как бы это ни было оп
асно. Мы с ним доложили о своем решении Берии Ч и он поддержал нас. Непрос
тое решение о восстановлении прерванных на полгода контактов с нашими а
гентами было все-таки принято, хотя мы опасались, что за это время некотор
ых уже, возможно, схватили и перевербовали. Но был конец апреля 1940 года, и пр
израк войны на горизонте виделся все яснее.
Я помню, что именно тогда в Центре была решена дальнейшая судьба Кима Фил
би. Когда из Лондона запросили санкцию на его переход в штаб-квартиру анг
лийской разведки, я лично дал согласие при условии, что он сам добровольн
о примет решение о «двойной игре» с учетом особого риска.
Переход Филби на оперативную работу в советскую разведку не только пост
авил его в сложное положение. Совсем по-новому встал вопрос о доверии ему
, как важнейшему источнику информации о намерениях противника.
В разведке существует порядок обязательной перепроверки всех сообщени
й источников, завербованных среди аппарата спецслужб противника. Филби,
в частности, сообщая об имевшихся у английской разведки данных о беседах
английского посла в Москве Крипса с заместителем наркома иностранных д
ел Вышинским и о телеграмме-ориентировке английского посольства в Мини
стерство иностранных дел Великобритании 15 и 28 марта 1941 года не полностью п
ередал содержание этих документов. В изложении телеграммы не давались д
анные о согласованных английских и американских шагах по поддержанию о
тношений с советским руководством. Между тем более расширенная информа
ция по этим вопросам поступала от Маклина Ч сотрудника министерства ин
остранных дел Великобритании. Аналитик разведуправления НКВД подполко
вник Морджинская, впоследствии в 1960Ч 1970-х годах видный философ, профессор
института философии Академии наук, в своем заключении заподозрила Филб
и в неискренности и участии в дезинформационной операции английской ра
зведки. Филби ходил и работал под тенью этих подозрений долгие годы. Как м
не рассказывали и в Центре, в Москве даже в 1960-х годах он первоначально про
шел унизительную процедуру перепроверок лояльности.
Во Францию новым руководителем нашей резидентуры был направлен Василе
вский, который должен был восстановить заглохшие связи. В Германию, Финл
яндию, Польшу и Чехословакию получила назначение группа офицеров. Им пот
ребовалось примерно полгода, чтобы проверить состояние и надежность на
шей агентурной сети, с которой последнее время не поддерживалось никаки
х контактов.
В 1939Ч 1940 годах мы восстановили связи и приступили к активной работе. Созда
нная военной разведкой и НКВД подпольная сеть, известная как «Красная ка
пелла», действовала в течение почти всей второй мировой войны. Агенты «К
расной капеллы» передавали по радио кодированные сообщения в Центр.
Несколько слов о том, как все это осуществлялось на практике. Военная раз
ведка имела свою собственную агентурную сеть в Германии, Франции, Бельги
и и Швейцарии и действовала независимо от НКВД. В 1938Ч 1939 годах, перед начало
м войны, военные оказались достаточно дальновидными и послали во Франци
ю и Бельгию двух сотрудников Ч Треппера и Гуревича Ч вместе с радистам
и для работы в условиях военного времени. В этот период военные также име
ли свою нелегальную резидентуру в Швейцарии, руководимую бывшим работн
иком венгерской секции Коминтерна Шандором Радо и Урсулой Кучинской (ко
довое имя «Соня»), позднее, в 1941 году, ставшей связной между нами и немецким
физиком Клаусом Фуксом, который работал в Англии.
В подготовке резиденту? к оперативной деятельности в Западной Европе в у
словиях военных действий и перехода на нелегальное положение были допу
щены серьезные ошибки. Агентурная сеть Треппера, Гуревича и Радо слишком
сильно была связана с источниками еврейской национальности, что делало
ее уязвимой со стороны германских спецслужб. Руководство Разведупра, та
к же как и ИНО НКВД, пренебрегло надлежащей подготовкой радистов для под
держания связи в условиях войны. В канун войны НКВД удалось создать мощн
ую агентурную сеть в Германии, руководили ею Амаяк Кобулов, Коротков и Жу
равлев. У военной разведки в Германии также были важные агенты Ч Ильза Ш
тебе в отделе печати министерства иностранных дел и Рудольф Шелиа, высок
опоставленный немецкий дипломат.
В июне 1941 года, когда Германия напала на СССР, наша разведка не имела центра
лизованного контроля над всеми агентурными сетями, посылавшими нам сво
и сообщения независимо друг от друга. Разведупр Красной Армии был лучше
подготовлен, чтобы переключиться с курьеров и дипломатической почты на
подпольные радиопередачи: агенты имели необходимое оборудование. Мы же
только в апреле 1941 года направили в резидентуры Западной Европы указание
о подготовке к работе в условиях близкой войны. Амаяка Кобулова и Коротк
ова, находившихся в Европе, обязали ускорить обучение радистов и обеспеч
ить их надежной аппаратурой, а также создать дублирующие радиоквартиры.

Шульце-Бойзен («Старшина»), Харнак («Корсиканец») и Кукхоф («Старик») плох
о проинструктированные Кобуловым и Коротковым, нарушили элементарное
правило конспирации: поддерживали линейную связь. Кроме этого, у всех тр
ех агентов был один радист.
В октябре 1941 года, потеряв связь из-за некачественной аппаратуры и неквал
ифицированной работы радистов наших агентов в Берлине, разведуправлен
ие военной разведки и НКВД совершили непростительную ошибку. Резидент в
Брюсселе Гуревич («Кент») получил по радио шифротелеграмму, в соответств
ии с которой ему надлежало выехать в Берлин с радиопередатчиком. Он пере
дал его «Корсиканцу» и «Старшине». По возвращении в Брюссель «Кент» подт
вердил по радиосвязи успешное выполнение задания и сообщил в Москву инф
ормацию, полученную в Берлине, о трудностях, которые немцы испытывают в с
набжении и пополнении резервами, о реалистической оценке немецким кома
ндованием провала блицкрига, о возможном наступлении противника весно
йЧ летом 1942 года с целью овладения нашими нефтепромыслами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88