Мы встретились с ней
на службе, и меня поразили ее красота и ум. Отец Эммы, сплавщик леса, умер, ко
гда ей было всего десять лет. Она начала работать и одна содержала всю сем
ью, где было восемь детей. Так что у нас с Эммой было много общего: и я, и она я
влялись опорой для семьи и должны были в силу обстоятельств рано повзрос
леть.
Несмотря на то что вся наша жизнь была заполнена работой, жена побудила м
еня заняться изучением права в Харьковском университете. Но мне, правда,
удалось побывать всего на десяти лекциях и сдать один экзамен Ч по экон
омической географии. На большее у меня просто не хватило времени. Мой раб
очий день начинался в десять часов утра и заканчивался в шесть вечера с к
оротким перерывом на обед. После этого начинались встречи с осведомител
ями на явочных квартирах. Они продолжались с половины восьмого вечера до
одиннадцати. Затем я возвращался на службу, чтобы доложить начальству о
полученных мною оперативных материалах.
С 1922 года ГПУ, а позднее НКВД-КГБ (ныне ФСБ) и служба внешней разведки при при
нятии важных решений в вопросах внешней и внутренней политики государс
тва должны были стать основным источником информации для всех уровней с
оветского и российского руководства. Еще и сегодня руководство страны п
олучает ежемесячные доклады о положении в государстве от органов госбе
зопасности по линии их агентуры. Подобного рода доклад включает изложен
ие внутренних трудностей и недостатков в работе различных организаций,
предприятий и учреждений. По заведенному при Сталине порядку встречать
ся со своим осведомителем в дневное время было не положено. Вот почему мы
встречались по вечерам. Было известно, что Сталин засиживается допоздна
, и мы работали в таком же режиме.
По иронии судьбы отделение информации нашего отдела возглавлял бывший
царский офицер Козельский, происходивший из обедневшей дворянской сем
ьи. Хотя этот человек и служил в царской армии, его симпатии к большевикам
, проявившиеся в годы революции, позволили ему завоевать наше доверие. В 1937
году он покончил самоубийством, чтобы избежать ареста во время кампании
чисток…
Для меня Эмма была идеалом настоящей женщины, и в 1928 году мы поженились, хот
я официально зарегистрировали наш брак лишь в 1951 году. Так жили многие из м
оих товарищей, годами не оформляя своего брака.
Между тем работа шла своим чередом, и я получил новое Ч весьма необычное,
но весьма важное Ч задание, которое совместно контролировалось руково
дителями ОГПУ и партийными органами. Моя новая должность называлась: ком
иссар спецколонии в Прилуках для беспризорных детей. После гражданской
войны подобного рода колонии ставили своей целью покончить с беспризор
ностью детей-сирот, которых голод и невыносимые условия жизни вынуждали
становиться на путь преступности. На содержание этих колоний каждый чек
ист должен был отчислять десять процентов своей заработной платы. При ни
х создавались мастерские и группы профессиональной подготовки: трудов
ой деятельности ребят придавалось тогда решающее значение. Завоевав до
верие колонистов, мне удалось организовать фабрику огнетушителей, кото
рая вскоре начала приносить доход.
Благодаря положению моей жены в украинских партийных кругах я дважды вс
тречался с Косиором, тогдашним секретарем ЦК Коммунистической партии У
краины. Эти встречи проходили на квартире Хатаевича, куда нас приглашали
в качестве гостей. Особое впечатление на меня производило, как оба руков
одителя смотрели на будущее Украины. Экономические проблемы и трагедию
коллективизации они рассматривали как временные трудности, которые сл
едует преодолевать всеми возможными средствами. По их словам, необходим
о было воспитать новое поколение, абсолютно преданное делу коммунизма и
свободное от всяких обязательств перед старой моралью. Наибольшее вним
ание следовало уделять развитию и поддержке новой украинской интеллиг
енции, враждебно относящейся к националистическим идеям. Потребовалис
ь еще шестьдесят лет и развал Советского Союза, чтобы стало очевидным: ну
жно было проявить по крайней мере терпимость и постараться понять проти
вную сторону, а не стремиться во что бы то ни стало ее уничтожить.
Нам с женой льстило, что такие люди, как Косиор и Хатаевич, разговаривают с
нами как со своими товарищами по партии, хотя оба мы были тогда комсомоль
цами. Кандидатами в члены партии мы стали позднее.
В 1933 году глава украинского ГПУ Балицкий был назначен заместителем предс
едателя общесоюзного ОГПУ. Переезжая в Москву на новую работу, он взял с с
обой нескольких сотрудников, в том числе и меня. Я получил в управлении ка
дров центрального аппарата госбезопасности должность старшего инспек
тора, курировавшего перемещения по службе и новые назначения в Иностран
ном отделе (закордонной разведке) ОГПУ.
В то время я начал часто сталкиваться по работе с Артузовым, тогдашним на
чальником Иностранного отдела, и его заместителем Слуцким.
Видную роль в руководстве Иностранным отделом, помимо Артузова и Слуцко
го, играли Берман, Федоров (возглавлявший борьбу с эмиграцией), Шпигельгл
аз, Минскер, Эйтингон и Горожанин (последнему Маяковский посвятил свое с
тихотворение «Солдаты Дзержинского»).

Смертельный поединок с ОУН


В 1933 году Кулинич, офицер, отвечавшая за оперативное наблюдение и борьбу с
украинской эмиграцией на Западе, подала рапорт об отставке по состоянию
здоровья. Узнав, что я родом с Украины и имею опыт работы в местных условия
х, Артузов предложил эту должность мне. К тому времени Эмма также перевел
ась в Москву и получила назначение в Секретно-политический отдел. С 1934 год
а в ее обязанности входила работа с сетью осведомителей в только что соз
данном Союзе писателей и в среде творческой интеллигенции.
После трагического убийства советского дипломата Майлова во Львове, со
вершенного террористом ОУН Лемеком в 1934 году, председатель ОГПУ Менжинск
ий издал приказ о разработке плана действий по нейтрализации террорист
ических акций украинских националистов. Украинское ГПУ сообщило, что ем
у удалось внедрить в подпольную военную организацию украинских национ
алистов в изгнании (ОУН) своего проверенного агента Ч Лебедя. Это было кр
упным достижением.
Слуцкий, к тому времени начальник Иностранного отдела, предложил мне ста
ть сотрудником-нелегалом, работающим за рубежом. Сначала это показалось
мне нереальным, поскольку опыта работы за границей у меня не было и я ниче
го не знал об условиях жизни на Западе. К тому же мои знания немецкого, кот
орый должен был мне понадобиться в Германии и Польше, где предстояло раб
отать, равнялись нулю.
Однако чем больше я думал об этом предложении, тем более заманчивым оно м
не представлялось. И я согласился. После чего сразу приступил к интенсив
ному изучению немецкого языка Ч занятия проходили на явочной квартире
пять раз в неделю. Опытные инструкторы обучали меня также приемам рукопа
шного боя и владению оружием. Исключительно полезными для меня были встр
ечи с заместителем начальника Иностранного отдела ОГПУЧ НКВД Шпигельг
лазом. У него был большой опыт работы за границей в качестве нелегала Ч в
Китае и Западной Европе. В начале 30-х годов в Париже «крышей» ему служил ры
бный магазин, специализировавшийся на продаже омаров, расположенный во
зле Монмартра.
После восьми месяцев обучения я был готов отправиться в свою первую зару
бежную командировку в сопровождении Лебедя, «главного представителя»
ОУН на Украине, а в действительности нашего тайного агента на протяжении
многих лет. Лебедь с 1915 по 1918 год просидел вместе с Коновальцем в лагере для
военнопленных под Царицыном. (В годы первой мировой войны Лебедь и Конов
алец вместе воевали в качестве офицеров австро-венгерской армии против
России на Юго-Западном фронте в составе так называемого корпуса «Сечевы
х стрельцов».) В гражданскую войну он стал заместителем Коновальца и ком
андовал пехотной дивизией, сражавшейся против частей Красной Армии на У
краине. После отступления Коновальца в Польшу в 1920 году Лебедь был направ
лен им на Украину для организации подпольной сети ОУН. Но там его арестов
али. Выбор перед ним был простой: или работать на нас, или умереть.
Лебедь стал для нас ключевой фигурой в борьбе с бандитизмом на Украине в 20
-х годах. Его репутация в националистических кругах за рубежом оставала
сь по-прежнему высокой: Коновалец рассматривал своего представителя ка
к человека, способного провести подготовительную работу для захвата вл
асти ОУН в Киеве в случае войны. От Лебедя, которому мы разрешали выезжать
на Запад в 20-х и 30-х годах по нелегальным каналам, нам и стало известно, что К
оновалец лелеял планы захвата Украины в будущей войне. В Берлине Лебедь
встречался с полковником Александером, предшественником адмирала Виль
гельма Канариса на посту руководителя германской разведслужбы в начал
е 30-х годов, и узнал от него, что Коновалец дважды виделся с Гитлером, котор
ый предложил, чтобы несколько сторонников Коновальца прошли курс обуче
ния в нацистской партийной школе в Лейпциге.
Я ехал за границу как «племянник» Лебедя, якобы для помощи в его работе. Мо
я жена была переведена в Иностранный отдел НКВД для того, чтобы через нее
я мог поддерживать связь с Центром. Она должна была выступать в роли студ
ентки из Женевы, что позволило ей время от времени встречаться с агентам
и в Западной Европе. С этой целью она прошла специальный курс.
Лебедь не знал о том, что на нас работает еще один агент, Полуведько, главн
ый представитель Коновальца в Финляндии. Он жил по фальшивому паспорту в
Хельсинки, организуя контакты между украинскими националистами в изгн
ании и их подпольной организацией в Ленинграде. Оуновцы прятали свои арх
ивы в Ленинграде, в знаменитой библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Хотя
мы и знали это, обнаружить архивы удалось лишь после окончания второй ми
ровой войны, в 1949 году.
Я выехал в Хельсинки в сопровождении Лебедя. Лебедь передал меня на попе
чение Полуведько и тут же возвратился в Харьков через Москву. Полуведько
, ничего не знавший о моей истинной работе, регулярно посылал обо мне отче
ты в НКВД через Зою Воскресенскую-Рыбкину, отвечавшую за связь с ним. Мне
надо было дать Центру знать, что со мной все в порядке, и, как условились за
ранее, я написал записку своей «девушке», а затем порвал ее и бросил в корз
инку для бумаг. Выступив в роли моего невольного помощника, Полуведько с
обрал обрывки и передал их Зое. А на каком-то этапе Полуведько вообще пред
ложил меня убрать, о чем сообщал в одном из своих донесений, но, к счастью, р
ешение этого вопроса зависело не от него. В Финляндии (а позднее и в Герман
ии) я жил весьма скудно: у меня не было карманных денег, и я постоянно ходил
голодный. Полуведько выделял мне всего десять финских марок в день, а их е
два хватало на обед Ч при этом одну монетку надо было оставлять на вечер
для газового счетчика, иначе не работали отопление и газовая плита. На та
йные встречи между нами, расписание которых было определено перед моим о
тъездом из Москвы, Зоя Рыбкина и ее муж Борис Рыбкин, резидент в Финляндии
, руководивший моей разведдеятельностью в этой стране, приносили бутерб
роды и шоколад. Перед уходом они просматривали содержимое моих карманов
, чтобы убедиться, что я не взял с собой никакой еды: ведь это могло провали
ть нашу «игру».
После двух месяцев ожидания в Хельсинки прибыли связные от Коновальца
Ч Грибивский («Канцлер») из Праги и Андриевский из Брюсселя. Мы отправил
ись в Стокгольм пароходом.
При посадке мне вручили паспорт на имя Николса Баравскаса, выданный лито
вскими спецслужбами по просьбе руководства ОУН. Когда прибыли в Стокгол
ьм, всех пассажиров собрали в столовой, и официант начал раздавать проше
дшие пограничный контроль паспорта. Поначалу он отказался вернуть мне м
ой паспорт, заявив, что фото явно не соответствует оригиналу. Действител
ьно, паспорт был на имя Сциборского, члена Центрального руководства ОУН,
украинского активиста, с фотографией Сциборского. К счастью, тут вмешалс
я возмущенный Полуведько, пригрозивший официанту и заставивший его вер
нуть мне документ. После недели пребывания в Стокгольме мы отправились в
Германию, где никаких неприятностей с тем же паспортом у меня уже не было
. В июне 1936 года прибыли в Берлин, и там я встретился с Коновальцем, который р
асспрашивал меня обо всем с большим пристрастием. Наша встреча проходил
а на квартире, находившейся в здании музея этнографии и предоставленной
ему германской разведслужбой. В сентябре меня послали на три месяца в на
цистскую школу в Лейпциге. Во время учебы я имел возможность познакомить
ся с оуновским руководством. Слушателей школы, естественно, интересовал
а моя личность. Однако никаких проблем с моей «легендой» не возникало.
Мои беседы с Коновальцем становились между тем все серьезнее. В его план
ы входила подготовка административных органов для ряда областей Украи
ны, которые предполагалось освободить в ближайшем будущем, причем украи
нские националисты должны были выступать в союзе с немцами. Я узнал, что в
их распоряжении уже имеются две бригады, в общей сложности около двух ты
сяч человек, которые предполагалось использовать в качестве полицейск
их сил в Галиции (части Западной Украины, входившей тогда в Польшу) и в Гер
мании.
Оуновцы всячески пытались вовлечь меня в борьбу за власть, которая шла м
ежду двумя их главными группировками: «стариков» и «молодежи». Первых пр
едставляли Коновалец и его заместитель Мельник, а «молодежь» возглавля
ли Бандера и Костарев. Моей главной задачей было убедить их в том, что терр
ористическая деятельность на Украине не имеет никаких шансов на успех, ч
то власти немедленно разгромят небольшие очаги сопротивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88