Неожиданно повышение Теплинского по службе затормозилось: выяснилось,
что против его нового назначения возражают органы. Тогда он обратился к
Ильину, пытаясь выяснить, в чем дело. Тому удалось быстро узнать: единстве
нная причина, заставившая госбезопасность отказать Теплинскому в дове
рии, заключалась в его присутствии на вечеринке в Военной академии в 1936 го
ду, до ареста Тухачевского, где он якобы позволил себе с похвалой отозват
ься об офицерах и генералах, вскоре павших жертвами репрессий в армии. Те
плинский на свое несчастье был знаком с генералом Трухиным, перебежавши
м к Власову. Ильин предостерег Теплинского, чтобы он был осторожнее в сво
их высказываниях и знакомствах, но свое предостережение сделал по телеф
ону.
Абакумов тут же узнал об их разговоре и, возмущенный, потребовал от Берии,
чтобы он отстранил Ильина от работы. Берия вместо этого поручил Меркулов
у ограничиться простым внушением, притом в дружеском тоне. К тому времен
и отношения между Абакумовым и Берией сильно испортились. Абакумов прин
ял решение воспользоваться этой историей для того, чтобы скомпрометиро
вать Берию и Меркулова. Он доложил Сталину, что комиссар госбезопасности
Ильин срывает проводимую СМЕРШ оперативную проверку комсостава ВВС Кр
асной Армии в связи с новыми назначениями. Все это приобретало особую ва
жность, так как одна из причин, побудившая Сталина перевести СМЕРШ под св
ой личный контроль, заключалась в том, что он хотел исключить любое вмеша
тельство бериевского НКВД в вопросы служебных передвижений в армии. Ста
лин приказал Абакумову немедленно арестовать Теплинского. Даже в годы в
ойны Сталин по-прежнему стремился во что бы то ни стало лично контролиро
вать работу возглавлявшихся им ведомств. В данном же случае речь шла об о
собо важном ведомстве Ч Наркомате обороны.
На допросе, проводившемся с пристрастием (Абакумов выбил ему два передни
х зуба в первую же ночь), Теплинский признался, что Ильин советовал ему, ка
к лучше себя вести, чтобы не дать оснований для обвинения в симпатиях к вр
агам народа. Кроме того, он также признал, что делился с Ильиным своими сим
патиями к ряду высших офицеров, подвергшихся арестам в 1938 году. Неделю спу
стя Абакумов доложил о признаниях арестованного лично Сталину и получи
л от него санкцию на арест Ильина.
Явившись к Меркулову на Лубянку, Абакумов потребовал, чтобы вызвали Ильи
на: напомню, речь шла о руководящем работнике наркомата, комиссаре госбе
зопасности. И вот этого человека разоружают и сажают во внутреннюю тюрьм
у Лубянки. Хотя тюрьма и принадлежала НКВД, чекисты были лишены права доп
рашивать Ильина, поскольку он находился в ведении СМЕРШ. На следующий де
нь Абакумов устроил очную ставку Теплинского с Ильиным. Теплинский, изби
тый накануне, повторил свои «признания»; Ильин, возмутившись, влепил ему
пощечину, назвав его бабой.
Не найдя свидетелей для подтверждения показаний Теплинского, Абакумов
оказался в сложном положении: ведь необходимо было заручиться показани
ями двух свидетелей. Поскольку никто из окружения Теплинского в военных
верхах даже не знал о существовании Ильина и не мог дать показания проти
в него, найти второго свидетеля для обвинения представлялось проблемат
ичным, а без этого нельзя было передавать дело для слушания в Военную кол
легию. Ильина избивали, лишали сна, однако он не только отказывался призн
ать себя виновным, но даже не подписывал протоколы допросов. Для оформле
ния дела их необходимо было предъявить Сталину, чтобы он решил дальнейшу
ю судьбу подследственного, и Абакумов боялся предстать перед Сталиным б
ез убедительного обвинительного заключения. Хотя Абакумов не смог дока
зать вину Ильина, тот по-прежнему оставался в тюрьме.
На допросы Ильина вызывали в течение четырех лет с 1943 по 1947 год. Его держали
в одиночной камере и периодически избивали, чтобы получить признания. Че
рез четыре года на него махнули рукой, но еще целых пять лет он оставался в
тюрьме, где в разное время его сокамерниками были министр авиационной п
ромышленности Шахурин, маршал авиации Новиков и министр иностранных де
л Румынии. Ильин никому не говорил, что он офицер-чекист. По его версии он р
аботал в техническом отделе киностудии документальных фильмов. Понима
я, что является жертвой борьбы за власть, Ильин дал себе слово ни в чем не п
ризнаваться и лучше умереть, чем запятнать свою честь. Ему удавалось даж
е сохранять чувство юмора. Однажды он спросил у своего следователя, пров
одившего допрос:
Ч А что означает орденская ленточка у вас на груди? Офицер ответил, что э
то орден Ленина. Ильин заметил:
Ч Вот какая мне оказана честь Ч дело поручено человеку, награжденному
орденом Ленина. Значит, мое дело очень важное!
В июле 1951 года Ильин был переведен в Матросскую Тишину и помещен в специал
ьный блок тюрьмы ЦК партии. Находившимися там подследственными занимал
ся Комитет партийного контроля, который расследовал дела членов ЦК и офи
церов госбезопасности. Начальник тюрьмы предупредил его о серьезных по
следствиях, если он не признает свою вину перед партией. Новым следовате
лем, появившимся на очередном допросе в форме генерал-майора юстиции, бы
л заместитель военного прокурора Советского Союза Китаев. К безмерному
удивлению Ильина, Китаев потребовал от него показаний о предательской д
еятельности Абакумова, в ответ Ильин попросил представить доказательс
тва, что это не провокация. Охранник вывел его в коридор и подтолкнул к гла
зку камеры, где сидел заклятый враг Ильина Абакумов.
Тем не менее Ильин отказался свидетельствовать против Абакумова, дальн
овидно рассудив, что Абакумов в свое время обо всем докладывал Сталину и
если он, Ильин, сейчас расскажет о сфабрикованных Абакумовым делах, то ег
о могут обвинить в содействии этим преступлениям. Ильин дал показания, ч
то в своей работе после 1933 года не имел с Абакумовым никаких контактов, лиш
ь изредка встречал его на Лубянке, а также во время инспекционной поездк
и в Ростов в 1938 году. Китаев был неудовлетворен его заявлением и перевел Ил
ьина обратно на Лубянку, где допросы тут же возобновились. Однако их тон с
делался совершенно иным. Теперь его обвиняли в том, что он неправильно по
нимал свой служебный долг, поддерживая контакты и дружеские отношения с
подозрительными людьми. Через полгода начальник Комендатуры Министерс
тва госбезопасности (МГБ) генерал-майор Блохин объявил ему: за служебные
упущения Особое совещание приговаривает Ильина к девяти годам тюремно
го заключения.
Срок заключения истек Ч Ильин отсидел девять лет. Перед освобождением е
му предложили пройти в кабинет для оформления необходимых документов. И
льин рассказывал мне, что Блохин являлся не только начальником комендат
уры, но отвечал и за приведение смертных приговоров в исполнение (в ряде с
лучаев он сам приводил их в исполнение), поэтому, когда его вызвали к Блохи
ну, перед ним за одну-две секунды мысленно прокрутилась вся его жизнь. Он
был уверен, что сейчас, сию минуту, его поведут в комендатуру на расстрел.
Однако его привели в обычный кабинет, где он дал подписку о неразглашени
и обстоятельств дела и условий содержания под стражей. Он получил справк
у об освобождении, временный паспорт и свою старую форму комиссара госбе
зопасности, теперь генерал-майора, без погон, которая за эти годы порядко
м обветшала.
Выпущенный на волю поздним вечером, без денег, Ильин решил найти убежище
в приемной МГБ на Кузнецком мосту. Он знал, что война кончилась, но не знал,
как она изменила жизнь людей: ему было неизвестно, что в стране произошла
денежная реформа и в обращении совсем другие деньги. Он также не знал, где
его семья и что с ней. Утром выяснилось, что его жена развелась с ним, так ка
к не имела сведений о нем и считала, что он погиб. Она снова вышла замуж, и их
дочь жила с ней.
Ильин попробовал связаться с Меркуловым, который стал министром Госкон
троля. Он пришел в министерство, секретарь доложил Меркулову, а потом ска
зал, что фамилия Ильина министру ни о чем не говорит. Ему некуда было идти.
Он снова вернулся в приемную МГБ и сделал попытку позвонить Шубнякову, б
ывшему своему заместителю.
Он не знал номер его телефона и у него не было монеты, чтобы позвонить из а
втомата, поэтому он набрал свой старый номер, воспользовавшись внутренн
им телефоном в приемной МГБ. Ответил дежурный офицер, который узнал его и
разговаривал с ним с явной симпатией: репутация Ильина все еще оставалас
ь высокой среди ветеранов НКВД. Оказалось, что Шубняков арестован в 1951 год
у, вслед за Абакумовым. Офицер из приемной МГБ одолжил Ильину пятьсот руб
лей (тогда это была довольно большая сумма) и посоветовал немедленно уех
ать из Москвы.
Ильин поехал в Рязань, где жил его двоюродный брат. Там он устроился на раб
оту грузчиком на железнодорожной станции. О своем прибытии в город он со
общил в местное отделение госбезопасности на железной дороге, и через дв
а месяца они помогли ему получить должность бригадира грузчиков. От него
, правда, потребовали, чтобы он сказал своим товарищам по работе, что был о
сужден не по политической статье, а за растрату и другие должностные пре
ступления, и обещали сделать соответствующую запись в трудовой книжке. Н
о Ильин отказался, опасаясь, что его могут обвинить в сокрытии своего про
шлого. Так в возрасте сорока восьми лет он начал новую жизнь.
После смерти Сталина он подал на реабилитацию. Первое прошение было откл
онено, но ему разрешили вернуться в Москву. Ильин устроился в транспортн
ый отдел Моссовета. Реабилитировали его в 1954 году после расстрела Берии и
моего ареста. В течение года ему отказывали в полной пенсии, положенной с
отрудникам госбезопасности. Этому противился Серов, заявляя, что Ильин с
компрометирован связью с Теплинским, все еще отбывавшим срок как враг на
рода.
Через три дня после моего освобождения из тюрьмы в 1968 году Ильин навестил
меня. Я узнал, что судьба вновь улыбнулась ему. В 1956 году его бывший куратор
в ЦК стал заместителем заведующего отделом культуры ЦК партии. Ему нужен
был честный и опытный администратор на пост оргсекретаря Московского о
тделения Союза писателей. Предшествующий опыт работы Ильина, в прошлом к
омиссара госбезопасности по вопросам культуры, делал его кандидатуру н
а этот пост вполне подходящей. К тому же его поддержали такие писатели, ка
к Федин и Симонов. Партийному руководству нужен был в Союзе писателей че
ловек, который бы знал всех, включая и осведомителей. Ильин идеально соот
ветствовал своей новой должности и работал в Союзе писателей до 1977 года. У
мер он в 1990 году, попав под машину.
Повороты в судьбе Ильина, распространяемые А. Ваксбергом домыслы о том, ч
то якобы его, 86-летнего старика, «убрал КГБ», опасаясь каких-то разоблачен
ий, вынуждает меня прокомментировать и другую историю со слухами о судьб
е сына Н. С. Хрущева Леонида, Ч старшего лейтенанта, летчика, пропавшего б
ез вести весной 1943 года. С подачи ряда журналистов и некоторых ветеранов о
рганов безопасности мне приписывается мифическая операция по захвату
Леонида Хрущева в немецком тылу и его ликвидация «за измену Родине». В де
йствительности ничего подобного не имело места. По линии НКВД и СМЕРШ пр
оходила ориентировка о его розыске. Действительно, дело о розыске сына Н.
С. Хрущева находилось на особом контроле. Однако его поиски никаких резу
льтатов не дали. Лично Сталиным было принято решение считать Леонида Хру
щева погибшим при выполнении боевого задания, а не пропавшим без вести. В
тех условиях это имело важное значение для политической карьеры Н. С. Хру
щева, исключало возможность компрометации одного из членов советского
руководства данным эпизодом. Сын Хрущева, в отличие от других пропавших
без вести, был вскоре посмертно награжден орденом Отечественной войны п
ервой степени.
После войны Н. С. Хрущев уделял существенное внимание выяснению судьбы с
ына. Никто не видел, как погиб его сын, в том числе летчики, вылетавшие с ним
на боевое задание. Органы госбезопасности опрашивали находившихся в фи
льтрационных лагерях советских военнопленных. Не безынтересно, однако,
что, как мне сказали, протоколы этих допросов в архивах не сохранились. Из
розыскного дела после «чисток» документов в 1953Ч 1954 годах было изъято боле
е ста страниц. Кто проводил эти изъятия и ревизию этих дел, остается неизв
естным. Хотя нетрудно предположить, откуда последовали указания по чист
ке архивов и учетных материалов на пропавших без вести в 1943 году в делопро
изводствах Министерства обороны, КГБ и МВД СССР.

Советская разведка в конце
военного противостояния

В 1944 году операция «Монастырь» начала развиваться в новом направлении. На
кануне летнего наступления Красной Армии в Белоруссии Сталин вызвал на
чальника Разведупра Кузнецова, начальника военной контрразведки СМЕРШ
Абакумова, наркома госбезопасности Меркулова и меня. Настроение у меня
было приподнятым: наша работа шла успешно, и месяц назад нас с Эйтингоном
наградили орденами Суворова за боевые операции в немецком тылу. Как прав
ило, эта высокая награда давалась только командирам фронтовых частей за
выигранные сражения, и тот факт, что на сей раз ее вручили офицерам госбез
опасности, говорил о многом. Вот почему на встречу я шел с чувством уверен
ности, да и Меркулов был в отличном расположении духа, как один из куратор
ов операции «Монастырь».
Однако Сталин принял нас весьма холодно. Он упрекнул за непонимание реал
ьностей войны и спросил, как, на наш взгляд, можно использовать «Монастыр
ь» и другие радиоигры для оказания помощи нашей армии в наступательных о
перациях, и предложил расширить рамки радиоигр, отметив, что старые прие
мы не подходят к новой обстановке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88