Затем он снял с нее трусики. Мышино-коричневые
волосы на лобке были примяты и он вспушил их. Затем разгладил розовые
губы. Ее бедра влажно блестели.
- Хорошо, разведи ножки. Не стесняйся, дорогая. Ты выглядишь просто
фантастически. Теперь повернись спиной. Не напрягай задницу. Расслабься. -
Подж услышала еще два щелчка. Она ждала, прильнув к ребристой поверхности
дерева. У нее пересохло в горле, а сердце сильно стучало. Затем она
почувствовала прикосновение теплой руки к спине. Руперт даже не был
потный.
- Восхитительная попка, - сказал он мягко, скользя пальцем вдоль
щели, пока не погрузился в липкую теплоту между ее ног.
- О господи, ты самая желанная женщина, - сказал он. Его рука, как
зверек, роющий нору, все глубже погружалась между ее ног.
Он вспомнил вспышки раздражения Хилари, ее стерильные поцелуи, острые
зубы и царапающие руки. Он подумал о холодном отвращении Хелины и сравнил
их с восторженноблагодарной мягкостью Подж.
- А почему ты не снимаешь одежду? - спросила она, поворачиваясь и
страстно целуя его. Она неумело расстегнула молнию на джинсах и опустила
его трусы. Затем, опустившись на колени, она погрузила лицо в светлые
волосы его паха и стала посасывать член с таким же наслаждением, как дитя
сосет соску.
Спокойно, дорогая. Я не хочу еще заканчивать.
Когда он наклонился, чтобы снять брюки, она схватила фотоаппарат. -
Теперь я сфотографирую тебя.
Истерически хихикая, она сфотографировала его, когда он выпрямился, а
затем сняла его еще раз, когда он направился к ней полусмеясь,
полусердясь.
В следующее мгновение он поймал ее, опрокинул на траву, раздвинув ее
ноги, целуя влажные волосики на лобке. Она извивалась, затем напряглась,
задыхаясь от наслаждения, и закончила. - Так блаженно быстро, - подумал
Руперт. Совсем недавно, когда он был с Хилари, ему казалось, что она
заканчивает все позже, и позже. Он перевернулся, лег на спину и положил
Подж сверху, чувствуя ее мускулы так туго, но вместе с тем мягко сжимавшие
его; ее груди качались как расскачиваются праздничные шары, когда
открывается парадная дверь. Она действительно была великолепна.
Когда они закончили заниматься любовью, пресыщенные наслаждением до
изнеможения, солнце уже скрылось за ясенями. Подж поплескалась в речке,
распугав пескарей. Когда они шли домой по освещенной солнцем долине, он
выбирал семена травы из ее волос.
- Уже нет времени посмотреть на жеребенка Джемени, - сказал Руперт. -
Я должен ехать и брать призы на Хелтенхемской выставке цветов.
Во дворе их приветствовали Треси и Филлипс. - Только что звонила
миссис Кемпбелл-Блек из Лондона, - сказал Треси. - Я не мог найти Вас. Вы
ей перезвоните?
- Ходил на Дубовый луг фотографировать жеребенка Джемини, - холодно
ответил Руперт.
- Это интересно, - пробормотал Филлипс, сгорая от ревности. И
обратился к удаляющемуся Руперту: "На лугу травы было мало. И мы утром
перевели их на Длинный акр."

Двумя днями позже Руперт отправился в Роттердам. За день до того, как
он должен был возвратиться, Хелина поехала в Сиренчестер, чтобы сделать
кое-какие покупки, и в магазине столкнулась с Хилари, сварливо выбирающей
сыр для обеда, который она давала завтра вечером.
- Руперт приезжает завтра, не так ли? - Требовательно спросила она. -
Он, конечно, не самый желанный гость для моего обеда, всегда делает
консервативные замечания и засыпает на вечере. Но я достала 10 копченых
форелей и мне бы не хотелось, чтобы вносился беспорядок в количество
гостей.
Хелина вдруг обнаружила, что Хилари вызывает в ней все возрастающее
раздражение, и ответила, что о Руперте никогда ничего нельзя сказать
наверняка, но на 99% можно быть уверенной, что он появится завтра.
- Будем надеяться, что он придет завтра, сказала Хилари. - Нет
немного больше Дольчелата, пожалуйста.
С того момента, как они расстались в Черном лесу, Хилари осознала,
какое возбуждение Руперт вносил в ее скучную, однообразную жизнь и как
много она потеряла. Она должна его вернуть. Это будет очень жестоко, если
он не вернется завтра к вечеру.
Расставшись с Хилари, Хелина забежала в химическую лабораторию, чтобы
забрать кассеты с пленкой, которые она отдавала на проявку. Эти кассеты
она нашла на туалетном столике Руперта. В последний раз, когда он был
дома, он снимал Маркуса и Хелине не терпелось посмотреть фотографии.
Мистер Вайс, фотограф, куда-то вышел и не успел просмотреть и проверить
фотографии, как он это делал всегда. Ему нравилось просматривать папку с
фотографиями КемпбелловБлеков; в ней часто бывали фотографии известных
людей и снимки интересных мест зарубежом.
Засуха, казалось, совсем не отпугивала путешественников. Застряв в
заторе машин по дороге домой, Хелина не могла больше сопротивляться
желанию просмотреть фотографии. Тут была великолепная фотография Маркуса,
но ей не понрави лось, что Беджер лижет его лицо. И восхитительная
фотография беседки из роз и страшно надоевшее ей изображение Джека Рассела
и Арктуруса. Почему Руперт всегда фотографирует животных? А вот прекрасный
цветочный бордюр, и долина, такая желтая. Это должно быть там, где
выпасают жеребенка Джемини. Она закончила просматривать одну папку и
вытряхнула фотографии из другой. Первое, что она увидела, было изображение
нижней части какой-то толстушки. Мистер Вайс, наверное, перепутал пакеты
фотографий. Потом она увидела другой снимок этой же толстушки в полный
рост с расставленными ногами в отвратительной вызывающей позе. Хелина
присмотрелась и окаменела. Девушка была похожа на Подж. Она просмотрела
еще четыре фотографии, все очень вызывающие. Да, на всех этих фотографиях
определенно была Подж. На следующем снимке, снятом под углом, было
изображение мужчины, голова была наполовину срезана краем фотографии, но
видимая часть была ей явно знакома. На другой фотографии, тоже оголенный,
был несомненно Руперт в полный рост, покатывающийся от хохота.
В следующее мгновение Хелина протаранила Поршем стоявшую впереди
машину, раздался неприятный треск. Хелина сильно ударилась головой. Капот
машины сморщился и стал похож на морду бульдога из мультфильмов.
- Почему Вы не смотрите, куда Вы едете? - закричал водитель впереди
стоявшей машины. Он подошел и увидел Хелину, истерически рыдающую и
пытающуюся собрать рассыпавшиеся фотографии, пока их никто не увидел.
Руперт прилетел из Роттердама на следующий день около 6 часов вечера,
уставший, но опять с победой. Он поручил доставку лошадей домой конюхам.
Филлипс встречал Руперта в аэропорту на Мини Хелины и, с трудом скрывая
радость, сообщил ему, что миссис Кемпбелл-Блек вчера после полудня попала
в аварию. - Поделом тебе, ублюдок, - подумал он, заметив яростный взгляд
Руперта. - Не будешь ходить в лес с Подж.
Хелина ходила по спальне из угла в угол, раздумывая, как, черт
побери, поступить с Рупертом. Каким-то чудом за 4 года их семейной жизни
она фактически никогда не поймала его на измене. У нее были подозрения
относительно многих женщин - Маргерит, Дженни, Грании Притчел и других
"бывших" пассий Руперта, но она никогда не думала о Подж с ее жирными
ногами, ее произношением кокни, с ее простым домашним лицом. Для Хелины
это было страшное потрясение, она до сих пор вся дрожала. - Это так
возмутительно, фотографировать ее на одном из собственных полей, где мог
кто-нибудь проходить. - Ей бы хотелось иметь подругу, которой можно было
бы излить все, что было у нее на сердце, но Дженни не приехала с Билли из
Роттердама, да и ей нельзя было довериться. Она подумала было позвонить
Хилари, но та как всегда скажет: "Я же тебе говорила". У нее все еще
сильно болела голова после вчерашней аварии, а на лбу под волосами
красовался огромный кровоподтек.
Как обычно неистовый лай предупредил ее о том, что Руперт прибыл
домой. На этот раз, вместо того, чтобы зайти в конюшню, Руперт сразу
поднялся в ее спальню.
- Я слышал, ты попала в аварию. С тобой все в порядке?
- Я попала в затор и рассматривала фотографии, которые только
забрала. - Она повернулась и вручила ему папки. - Некоторые очень
интересные. Посмотри.
Руперт взял их небрежно. Когда он чувствовал ловушку, его глаза,
казалось, темнели, становились непроницаемыми, с оттенком голубизны, они
теряли свой блеск.
- Я думаю, несколько фотографий Маркуса должны были получиться
неплохо. Вот хороший снимок, а вот еще один, а вот просто великолепная
фотография Беджера и Арчи. Господи, какая великолепная лошадь. Жаль, что
тебе не нравятся такие снимки. - Он издал долгий свист. - А это что такое?
- Ты прекрасно знаешь, - всхлипнула Хелина, - это эта девчонка Подж.
- Наверное, Филлипс одолжил мой фотоаппарат. - О господи, ну и формы
у нее.
- Это ты сделал эти фотографии, - прошипела Хелина. - И твои руки
были удивительно спокойны, чего не скажешь о Подж, когда она снимала тебя.
Руперт просматривал фотографии, оттягивая время. - А кто этот парень
без головы? Его член - как башня нашей почты.
- Это ты, - сказала Хелина сдавленным голосом. - Я полагаю, ты не
будешь отрицать тот факт, что на следующей фотографии снят ты.
- Боюсь, что это так, - ответил Руперт. Затем он совершил
принципиальную ошибку, начав вовсю хохотать.
Хелина вышла из себя. - Как ты мог спать с ней!
- А кто сказал, что я спал с ней?
- Не будь смешным. Я думаю, что Билли и Дженни знают все. Как ты мог,
как ты мог?
Руперт почесал ухо и посмотрел на нее задумчиво. - Ты действительно
хочешь знать? - спросил он мягко.
- Да, черт побери, я хочу знать.
- Я трахнул ее, потому что она была дома, когда я вернулся, и хотела
меня.
Хелина вздрогнула.
- И она, черт побери, просто чудо в постели.
- А я, полагаю, нет?
- Да, моя любимая, ты далеко не чудо. Если ты хочешь знать правду, то
ты как замороженный цыпленок. Трахать тебя - это все равно, что запихивать
сосисочное мясо в бройлера. Я всегда боюсь, что обнаружу гусиные потроха.
У Хелины перехватило дыхание, она ничего не могла ответить.
- Ты никак не реагируешь, не выражаешь удовлетворения, за все 4 года
нашей семейной жизни ты никогда не попросила меня заняться с тобой
любовью. Если у меня появляется желание, то я должен просить тебя об этом,
как нищий, который на улице просит милостыню; мне это чертовски надоело.
Каждый раз, когда ты разводишь ноги, ты выглядишь так, как будто даровала
мне царскую милость. Это не твоя вина. Твоя чертова мамаша воспитала тебя
так. - Веди себя, как леди, в любых ситуациях. О господи!
Хелина уставилась на него, слишком ошеломленная, чтобы что-нибудь
сказать. Она наблюдала, как он, стоя перед ней, снимает одежду, обнажая
худощавое, прекрасное, загорелое тело, которое напомнило ей об этих
ужасных снимках. На какую-то секунду она с ужасом подумала, что он
бросится на нее, но он просто вышел в ванную комнату и через пять минут
появился, отряхивая волосы и вытирая их насухо большим розовым полотенцем.
- Ты получила приглашение? - спросил он. - Я не получаю свою долю
удовольствий дома, значит, я получу их гденибудь в другом месте.
- Я должна уничтожить ее, - прошептала Хелина побелевшими губами. - Я
не могу продолжать встречаться с ней, зная все это, увидев эти
отвратительные снимки.
- Что отвратительного в этих фотографиях? Фирме Кодак они понравились
бы. У нее прекрасное тело, и что самое важное - она не стыдиться его. Ты
можешь взять у нее несколько уроков.
Он вышел в туалетную комнату и начал одевать белую рубашку и смокинг.
- Куда ты собираешься? - спросила Хелина, оцепенев.
- На обед. Сегодня Хилари дает обед, ты помнишь об этом? Ты же
настаивала, чтобы я вернулся вовремя с соревнований.
Никто не одевался быстрее Руперта, когда он собирался идти куда-то.
- Ты не можешь идти на обед после всего этого, - прошептала Хелина в
замешательстве.
- Почему? Дармовая выпивка. Это гораздо лучше, чем оставаться здесь и
выслушивать твои истерики. И потом я не люблю, когда в меня швыряют
книгами, а этот флакон духов угрощающе большой. Не лучше ли будет, если ты
тоже переоденешься? - Он завязывал галстук и неодобрительно рассматривал
себя в зеркале.
- Неужели ты даже не извинишься за свою интрижку с Подж?
Руперт исскусно продел конец галстука в петлю. - Почему я должен
извиняться за твои недостатки?
Теперь он причесывал все еще мокрые волосы, зачесывая их назад от
висков и укладывая их двумя крыльями над ушами. Он отряхнул смокинг. -
Можешь не беспокоиться и не просыпаться из-за меня. Я скажу Ортруде, или
кто там у нас на этой неделе, что у тебя мигрень.
Хелина просто не могла поверить, что он может так легкомысленно
отнестись к событию такой важности. А какие ужасные вещи он ей говорил.
Действительно ли она так ужасна в постели? Только ли она виновата во всем?
В ту минуту, когда Руперт вышел, она бросилась на кровать, ее сердце
разрывалось от рыданий. Не в первый раз она пожалела о том, что
расположила детскую рядом с их спальней. Она услышала царапанье в дверь и
крики "мама", "мама". Хелина заскрежетала зубами. - Куда, черт бы ее
побрал, делась Ортруда? - Царапанье стало более настойчивым. - Мамочка,
почему ты плачешь?
Хелина одела темные очки и открыла дверь. Маркус почти что ввалился
вовнутрь. На нем была голубая в белую полосочку пижамка, а в руках он
сжимал матерчатого пурпурного скунса, которого Руперт привез ему из
Аахена.
- Мамочка плачет, - сказал он с сомнением.
Хелина подняла его, наслаждаясь его мягкостью и запахом
свежевыкупанного тельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69