"Он действительно на мировом уровне. Если я не
получу на нем золотую медаль, то мне пора на пенсию".
Когда он поднялся наверх, пропустив час и несколько порций виски, он
обнаружил, что дверь спальни заперта.
- Впусти меня.
- Уходи! - крикнула Элен.
- Я выломаю дверь, или прострелю замок. Что ты предпочитаешь?
После долгой паузы она открыла дверь.
- Господи боже, у тебя такой вид, словно ты попала под поезд! - Он
никогда не видел ее такой больной.
- Я была вчера у Джеймса Бенсона.
- Я слышал. Так что, мы ожидаем тройню?
- Не смей мне шуточки шутить! - прошипела она. - У меня гонорея.
- Пра-авда? - протянул Руперт. Его темноголубые глаза вдруг приобрели
непроницаемое выражение. - В следующий раз будешь осторожнее выбирать,
кого затаскивать в постель.
- Прекрати! - вскричала Элен. - Ты отлично знаешь, что я не спала ни
с кем, кроме тебя.
- Вовсе я этого не знаю, - холодно сказал Руперт. - Я вижу тебя
достаточно мало, а твой категорический отказ сопровождать меня в
заграничных поездках скорее говорит об обратном.
- Ублюдок! - взвизгнула Элен. - Ты подхватил это от одной из своих
мерзких шлюх!
- Ой, ладно. У тебя нет никаких доказательств. Да, я заразился
гонореей. Меня лечили в Гамбурге. Эти немецкие клиники похожи на Сейнсбери
в субботу утром. Но я заразился от тебя.
- Со мной этот номер не пройдет. С тех пор, как я вышла за тебя
замуж, я ни разу не глянула на другого мужчину.
- А как же Дино Ферранти? - спокойно спросил Руперт. - Он был в
Англии полтора месяца. Если верить слухам, он обычно прводит ночи не в
своей постели.
- Я и близко не подходила ни к Дино, ни к кому другому! - крикнула
Элен. - Это ты меня заразил, и ты это знаешь. Я ухожу от тебя и забираю
детей.
- Марка можешь забрать! - заорал Руперт. - Но если ы пальцем
прикоснешься к Таб, я затаскаю тебя по всем судам страны!
Это было последней каплей. Обезумевшая Элен бросилась на него и
хотела вцепиться ему в лицо, но Руперт отскочил, и только кончики ее
длинных бесцветных ногтей оцарапали ему щеку. В следующий момент
отворилась дверь.
Это был Марк: рыжие волосы всклокочены, в глазах ужас, пижама сползла
с плеча.
- Не крици, папоцка! Позалуста, не крици!
Вслед за ним появилась Табита, неуверенно ковыляя на маленьких
ножках. На ней был только верх пижамы, штанишки она сбросила.
- Папа, папочка! - восторженно запищала она, бросаясь к нему. - Папа
дома! - Тут она увидела кровь у него на щеке. - Папе больно.
- Бедному папе на самом деле больно, - сказал Руперт, доставая
бумажные салфетки из коробки на туалетном столике Элен, чтобы вытереть
кровь. Затем, взяв Таб на руки, он вышел из комнаты со словами,
обращенными к Табите: - Я начинаю думать, что ты и Бэджер - единственные,
кто меня любит.
Элен сверхчеловеческим усилием взяла себя в руки.
- Папа порезался, когда брился, - объяснила она Марку. Все всех
любят, продолжала она в том же духе. Она превзошла себя. все, что угодно -
только бы предотвратить приступ астмы. Но из носа у него уже бежала тонкая
струйка - верный признак приближающегося приступа. Дыхание стало
затрудненным. О господи, это она виновата - заперлась в спальне и не
пришла пожелать спокойной ночи. Марк, должно быть, слышал, как она плачет.
- Расслабься, Марк, пожалуйста.
Элен положила его к себе на колени лицом вниз, похлопывая его по
ребрам, чтобы изгнать слизь из бронхо, как научил ее физиотерапевт. Марк
наглотался так много мокроты, что в результате его вырвало - прямо на Элен
и на ковер. К тому времени, как она уложила его в кровать, успокоила,
прочитала ему сказку и убрала в спальне, было уже далеко за полночь.
В кабинете Руперта горел свет. Она обнаружила, что Руперт прилег
одетым на кушетку со спящей Таб на руках, и тоже заснул. По всей кровати и
по полу были разбросаны фотографи Рокстара. Руперт и Таб были так похожи в
своей светловолосой красоте и беспечной забывчивости. Когда Элен
попыталась отнести Таб в ее кроватку, девочка во сне вцепилась в Руперта,
и Элен оставила их так.
Вернувшись в спальню, она устало проглотила две таблетки и попыталась
рассудительно поразмыслить над своим браком. Она была в ловушке, в
ловушке, в ловушке. Больше всего ей хотелось оставить Руперта, но куда ей
деться? К родителям она вернуться не может, это несмоненно. Напряжение
двух месяцев, проведенных во Флориде прошлым летом, ясно это показали.
Кроме того, в Штатах она не сможет платить огромные суммы, которые
требуются на лечение Марка. И вообще, если она уйдет и заберет с собой
детей, они потеряют так много - Пенскомб, природу, плавательный бассейн,
лагерь в лесу, теннисный корт, лошадей, катание на лыжах, слуг, не говоря
уже о библиотеке и картинах, которые они смогут оценить позже. Сменить все
это на жизнь в квартире с одной спальней. Джейни, по крайней мере, может
обеспечить себя сама; она сделала самостоятельную карьру. У нее, у Элен,
нет ничего. Ее роман, если говорить честно, представлял собой набор
бессвязных обрывков. Элен выплескивала все, что накопилось у нее в душе,
на страницах своего дневника. Она частенько оставляла его на виду в
надежде, что Руперт прочтет его и поймет, как она несчастна. Но он не
читал ничео, кроме книг Дика Френсиса и "Хорс энд Хаунд". Может быть, он
так же несчастлив, как и она, и срывает на Марке свое отчаяние и душевную
пустоту.
А ведь ей всего лишь двадцать семь. Неужели этот эмоциональный тупик
- все, что есть в жизни? Конечно, были времена, когда она была
сравнительно довольна жизнью - всегда только в отсутствие Руперта, но он,
в конце концов, отсутствовал одиннадцать месяцев в году. Такие периоды
перемежались периодами отчаяния, такого, как сейчас. Это случалось, когда
он публично унижал ее, гоняясь за другими женщинами, и теперь, заразив ее
триппером.
И ей всего двадцать семь. Элен всей душой жаждала любви, но, пробыв
замужем за Рупертом шесть с половиной лет, она чувствовала, что
действительно стала такой, какой ее видел Руперт, и в чем он ее обвинял.
Она стала нудной, чопорной, постоянно болеющей и фригидной. Руперт так
подорвал ее уверенность в себе, что Элен не чувствовала себя способной
удержать другого мужчину. Она знала, что нравится мужчинам - Мелису, Дино,
Джеймсу Бенсону - но была уверена, что все они потеряли бы к ней интерес
тотчас же, если бы затащили ее в постель.
Оглушенная снотворными таблетками, Элен на следующий день встала
только в одиннадцать часов. Она обнаружила, что Марк объедается немецкими
шоколадными конфетами и разбросал повсюдю липкие обертки.
- Где ты их взял? - яростно спросила она.
- Папа их мне привез.
Элен в бешенстве ворвалась к Руперту.
- Ты дал Марку сладости!
- Ты меня всегда упрекаешь за то, что я не привожу ему подарки.
Наконец я привез, и получаю от тебя по шее.
- Ты же знаешь, что детям не разрешается есть сладкое, кроме как
после ланча! Как я могу их воспитывать, если ты тратишь все свое время,
подрывая мой авторитет?
- Какой еще авторитет? Посмотри, что ты сделала из Марка: сопливый
жалкий маменькин сынок.
- Он плакал, потому что ты его напугал!
Их семейная жизнь хромала еще несколько недель. Элен продолжала
раскрашивать дом в разные цвета, потратив целое состояние на краску и
обои.
- Однажды утром я проснусь и обнаружу, что меня выкрасили и обклеили
обоями по последней моде, - ворчал Руперт.
Как и предсказывал доктор Бенсон, Элен и Руперт вылечились от
гонореи. Рокстар продолжал делать успехи, и в предолимпийском
рождественском состязании чуть было не победил, и видно было, что ему это
раз плюнуть.

В следующее воскресенье, последнее воскрсенье перед Рождеством,
Джейни и Билли, лежа в постели, читали газеты.
- О боже, - сказала Джейни. - Ты это видел?
- Черт! - сказал Билли. - Как по-твоему, это правда?
- Думаю, да. И газетчики наверняка проверили, иначе бы не рисковали.
Элен просто с ума сойдет.
У Кэмпбелл-Блэков на воскресный ланч был ростбиф. Руперт поглощал
добавку, когда его позвали к телефону. Элен убрала тарелки детей, поолжила
им яблочный пирог и крем, и погрузилась в воскресные газеты, ожидая
возвращения Руперта от телефона. Она взяла в руки "Санди Пост". Экий
дрянной листок, но просто невозможно его не прочитать. Какая-то восходящая
кинозвездочка по имени Саманта Фрибоди на странице 6 перечисляла своих
любовников. Шлюшка. Элен прочла про личины нескольких неправедных
священников и похотливых шлюх, потом открыла газету на странице шесть и
застыла, как громом пораженная. Первое, что она увидела на этой странице,
была фотография Руперта. Руперт лежал на берегу на фоне пальм в плавках,
сощурив глаза на солнце, со стаканом в руке.
"Один из самых потрясающих романов", - писала Саманта Фрибоди, - "у
меня был с асом-жокеем международного класса Рупертом Кэмпбелл-Блэком. Я
была на съемках в Португалии, а он приехал туда на пять дней в составе
британской команды выступать на скачках. Мы познакомились на вечеринке. Он
произвел на меня сногсшибательное впечатление своей неотразимой внешностью
голубоглазого блондина и столь же неотразимым чувством уверенности в себе,
которым буквально пропитан его облик. В тот день он удачно выступал на
состязаниях и, встретив меня, был вполне готов продолжать скачки всю ночь.
Сначала я отказала ему, мне не хотелось показаться легкодоступной. Но
волна шампанского и эйфории смыла нас вниз, на берег моря, и в два часа
ночи мы оказались в страстных объятиях друг друга. Мы занимались любовью
под звездами, и теплые волны прибоя накрывали нас с головой. Остаток этих
пяти дней мы были неразлучны, и любили друг друга целые ночи напролет.
Днем я ходила смотреть его выступления. Чрез пять дней мы решили
прекратить нашу идиллию, поскольку ему нужно было ехать на другие
состязания, а мне - заканчивать съемки в фильме. Он был женат, и жена как
раз ждала второго ребенка. Было только справедливо вернуть его жене. Но я
поистине наслаждалась тогда новизной и необычностью нашей безумной и
развратной любви".
- Я спущусь вниз, да? - во второй раз спросил Марк.
- Надо говорить "Можно, я спущусь вниз?" - автоматически поправила
Элен. Она встала и сняла Таб с высокого детского стульчика. - Пойдите,
дети, и посмотрите телевизор.
Наверху она заперлась в туалете. Ее вырвало. Потом еще раз, и еще.
Когда она вышла, Руперт ждал ее.
- В чем дело? Что случилось? От тебя такие звуки, как от Джейка
Лоуэлла перед важным забегом.
- Взгляни на это, - надтреснутым голосом прошептала Элен, пртягивая
ему газету.
Руперт пробежал глазами статью без малейшего признака эмоций на лице.
- Редкая чушь от первого до последнего слова. Ты что, поверила?
- Даты совпадают. Ты был в Португалии как раз перед тем, как я родила
Таб.
- Выбрось это из головы, - сказал Руперт. - Не обращай внимания.
Девчонка хочет привлечь внимание публики любым способом.
- Я тебя не понимаю! - вскрикнула Элен. - Если кто-то критикует твое
выступление на скачках, ты впадаешь в бешенство!
- Выступаю я ради денег. Вот что существенно. Я не трахаюсь ради
денег.
- Зато эта девица наверняка именно так и зарабатывает. Я и в самом
деле чуть было не поверила.
- Интересно, сколько она получила за статью, - сказал Руперт, снова
беря в руки газету.
- Ты даже не собираешься подать на нее в суд?
- Какой смысл? - пожал плечами Руперт. - Если подождать, пока грязь
высохнет, ее можно стряхнуть. Куда ты дела ростбиф? Я хочу еще добавки.
- Ты способен есть после того, как прочитал ЭТО? - в ужасе спросила
Элен. - И как теперь быть мне? Все окрестные кумушки только об этом и
станут говорить. И миссис Бодкин, и Чарлин, и конюхи.
- О, я уверен, что они пойут все правильно.
- Да как я теперь покажусь в нашем магазине?
- Будешь заказывать покупки на дом, - сказал Руперт.

Дела не улучшились, когда спустя неделю главный обозреватель "Санди
Таймс" вынес публичное порицание Саманте Фрибоди за то, что она назвала
подлиные имена. "Как должны себя чувствовать несчастные жена и дети
Руперта Кэмпбелл-Блэка?"
После этой "сочувственной" статьи - намного, намного хуже. Все, кто
не читал первоначального материала в "Санди Пост", ринулись в библиотеки,
чтобы его прочесть. Через пару дней Джейни позвонила Руперту, чтобы
поздравить его с Новым Годом.
- И ради всего святого спрячь подальше "Прайвит Ай", - добавила она.
- Они выбрали тебя "Самым Непорочным Дерьмом Года".
- Слава богу, что уже 1980, - сказал Руперт. - Если не считать
покупки Роки, 1979 был очень утомительным годом.
Вечером Руперт нашел Элен в гостиной, занятой написанием писем. Он с
неудовольствием отметил, что она опять подняла волосы вверх и заколола их
в классической прическе старой девы.
- Пишешь брачные объявления в поисках нового мужа? - спросил он.
Элен стиснула зубы и не ответила.
Руперт подошел к ней и поцеловал со спины ее очень чистую белую шею.
- Прости меня за то, что я заразил тебя гонореей и за то, что я спал
с Самантой Фрибоди. Я виноват во всем. Мне нет прощения. Но чем больше ты
отвергаешь меня и отказываешься принимать участие в моей жизни, тем хуже
все становится. Ну-ка, иди сюда.
Внезапная и неожиданная откровенность полностью обезоружила Элен.
- Ну, ну, - сказал Руперт, привлекая ее к себе, - все прошло. Давай
попытаемся еще раз? Я не поеду на два следующих состязания, а вместо этого
вывезу тебя за границу. Чарли Мастерс предложил нам свой дом близ Найроби.
Мы сможем поваляться на солнышке, и у нас с тобой наконец будет медовый
месяц, которого так до сих пор и не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69