- Господи боже, - пробормотал Билли себе под нос. - Я через минуту
буду снова готов.
- Прошу тебя, Элен, не бойся, - прошептала Джейни, лаская и
поглаживая ее. - Мы все так чудесно порводим время, мы хотим, чтобы ты
тоже получала удовольствие.
Я не могу продолжать вечно, подумала Джейни через пять минут.
Неудивительно, что Руперт жалуется, что она фригидна. Ее надо
размораживать двадцать четыре часа. Руперт, которому надоела роль
наблюдателя, слез с кровати и вошел в теплую влажность Джейни сзади, так,
чтобы иметь возможность наблюдать за Элен. У нее был такой вид, как у
мученицы на дыбе. Протянув руку и пощупав, Руперт обнаружил, что, несмотря
на все старания Джейни, внутри у Элен так же сухо, как в глотке марафонца
после забега.
От нее нет никакого толка, подумал он. Абсолютно бесполезна.
Внезапно, когда Руперт пристроился позади Джейни, Элен увидела путь к
бегству. Оттолкнув Джейни влево, Элен вырвалась из е рук и, прежде чем
кто-либо успел сообразить, она соскочила с кровати и метнулась к одежде
Руперта, где в кармане лежал ключ.
- Вернись! - рявкнул Руперт.
Хоть в этом ей повезло. В лихорадке возбуждения Руперт не закрыл
дверь как следует. Истерически всхлипывая, Элен сумела выскочить наружу,
захлопнуть дверь и повернуть ключ в замке как раз в тот момент, когда
Руперт всем телом ударился в дверь с другой стороны. Больше всего Элен
хотелось броситься бежать в ночь, куда глаза глядят, не разбирая дороги.
Но луна зашла и деревья стояли черной стеной. Она услышала сухой кашель
леопарда и решила вместо побега отправиться в третью спальню. На кровати
не было простынь. Элен сжалась в комок под покрывалом, уставилась
невидящим взглядом на книжный шкаф и продрожала так до рассвета. Если бы
ее снотворные таблетки не были в ванной, куда нельзя было попасть иначе,
чем пройдя через спальню, она бы приняла смертельную дозу снотворного.
Каждую минуту она вздрагивала, ожидая, что появится разъяренный Руперт и
потащит ее обратно в камеру пыток.
Но остальные развлекались и не думали про нее.
- Мамочка пошла спать, - сказала Джейни.
- И дети моут всласть наиграться, - подхватил Руперт, наполняя
стаканы.
Они играли в свои игры до самого утра.

50
Позвонив домой на следующий день, Элен узнала, что Марк лежит в
постели с тонзилитом и температурой 103. (Прим. перев. - по Фаренгейту).
Она извела себя попреками за то, что почувствовала огромное облегчение от
того, что нашелся прекрасный предлог, чтобы немедленно улететь домой в
одиночку.
В последнее время приступы тонзилита у Марка становились все чаще.
Антибиотики действовали все слабее, и, вернувшись, Элен обнаружила Марка
таким бледным и исхудавшим, что согласилась с рекомендациями доктора
Джеймса Бенсона немедленно удалить ребенку миндалины.
- Они величиной с бильярдные шары. Марку будет намного лучше, если их
удалить. Это не вылечит астму, но прекратит мучающие его болезни,
связанные с воспалением миндалин. В Мотклиффе, в Оксфорде, есть очень
хороший врач, который делает такие операции. Марк пробудет в больнице
всего четыре или пять дней.
- Я могу лечь в больницу вместе с ним?
- Я очень серьезно вам этого не рекомендую. Вам в последнее время
выпало и так слишком много переживаний. - Про себя Бенсон подумал, что
никогда еще не видел Элен в таком ужасном состоянии. - Доверьте его
специалистам, которые делают такие операции пятьдесят раз в неделю.
- Вы хотите сказать, что я - плохая мать, - сказала Элен, начиная
трястись мелкой дрожью.
- Нет же, - успокаивающим тоном сказал Бенсон. - Наоборот, я хочу
сказать, что вы - слишком хорошая мать.
- Это и в самом деле был для меня изматывающий год. Как вы считаете,
это не сказалось к худшему на астме Марка?
Бенсон пожал плечами.
- Кто знает. Дети очень восприимчивы. Марк может чувствовать,
насколько вы несчастливы с Рупертом.
Слава богу, что мы не взяли детей в Кению, подумала Элен с
содроганием.
- Руперт не захочет, чтобы я ложилась с Марком в больницу.
- Ну так не делайте этого. Навещайте его каждый день, а ночью
отправляйтесь домой, чтобы как следует выспаться.
Вечером накануне того дня, когда Марку должны были удалять миндалины,
Элен и Руперт поехали на большой благотворительный бал в Лондоне, который
проводился в пользу партии тори. Руперт обычно не реагировал на
приглашения такого рода. Но, что удивительно, он был поклонником миссис
Тэтчер, нового премьер-министра, и считал, что она нуждается во
всевозможной подержке, чтобы тори остались у власти.
- Ты не смогла бы отдать Марка на удаление миндалин в частную
клинику, если бы социалисты провели налог на состоятельность.
Бал представлял собой грандиозное мероприятие с участием нескольких
министров и их жен. Для Элен вечер был сущим кошмаром. Под глазами у нее
были синяки, она снова похудела, и ее черное вечернее платье пришлось в
очередной раз ушивать. Элен чувствовала, что выглядит лишней на этом балу,
но не могла думать ни о чем, кроме Марка на белой больничной постели и
ножа хирурга, который завтра утром вонзится в его маленькое горло. Вокруг
нее за каждым столиком болтали и веселились прелестные женщины, флиртовали
с вежливыми гладко причесанными мужчинами. За одним столиком с Элен
брюнетка в бриллиантах, с ищущим взглядом, которая уже протанцевала с
Рупертом долгий танец, украдкой пожимала руку министру тори, одновременно
живо беседуя с его женой.
- Весь мир стремится только к этому, - в отчаянии подумала Элен.
Руперт закончил очередной танец и озирался в поисках новой добычи.
Господи боже, он нацелился на Аманду Хэмилтон, обожаемую жену министра
иностранных дел. Вот она улыбается ему, и он ведет ее танцевать. Ей,
должно быть, уже лет сорок, но она очень привлекательна - привлекательна
по-своему, как женщина, которая провела своего мужа Ролло от победы к
победе, которая знает всех и вся, жизнь которой размечена по общественноу
календарю.
Руперт уже встречал Аманду Хэмилтон раньше, на званом вечере в
прошлом июне, и по всем правилам пригласил ее на ленч.
- Нет, я не могй прийти, - ответила она тогда своим пронзительным
высоким голосом. - На следующей неделе Эскот.
- Тогда через неделю.
- Нет, через неделю теннис.
Руперт слегка опешил, но она объяснила, что Уимблдон продолжается две
недели, и она непременно должна быть на своем месте среди зрителей
центрального корта ежедневно в два часа дня.
Затем, терпеливо пояснила Аманда Хэмилтон, ее ждет поездка в Америку
вместе с Ролло, затем Гудвуд, а затем Шотландия.
Теперь, держа ее в объятиях в полумраке зала, под звуки мелодии "Этот
парень любит тебя", Руперт восхищался ее округлыми плечами, белыми, как
магнолия. Неожиданно открылась дверь, впуская новую пару на танцплощадку,
и луч света ярко осветил Аманду Хэмилтон, чья внешность напоминала о
шотландских мягких туманах. аманда Хэмилтон не отвернула голову, не
попыталась укрыться в тени: ее красота не была тронута увяданием и не
нуждалась в полумраке.
- Как прошел Уимблдон? - спросил Руперт.
- О, восхитительно. Этот американец, который чуть не взял главный
приз, он такой испорченный - но, боже мой! - он действительно умеет играть
в теннис. Я восхищаюсь таким напором. Странно, что всем кажется
естественным, когда у художника, или музыканта, или актера сложный
характер, но вот от игроков в теннис - которые, по сути, творческие
натуры, - ожидается благопристойное поведение. Собственно говоря, он очень
похож на вас. Вас в последнее время нелестно освещали в прессе, не так ли?
- Вы обратили внимание? - спросил Руперт.
- Драки с судьями, интрижки с кинозвездочками, жестокое обращение с
лошадьми.
Руперт пожал плечами.
- Вы и жену свою бьете? Поэтому она и выглядит такой несчастной?
Руперт бросил взгляд на Элен, которая сидела, как замороженная,
уставясь невидящим взором в пространство.
- А как по-вашему? - спросил он.
- У нее такой вид, словно дантист подпиливает ей зубы, и позабыл
уколоть обезбаливающее.
Руперт усмехнулся.
- Не нахожу это смешным. Почему вы так скверно с ней обходитесь? Ведь
она такая красивая.
- Она променяла меня на великий пост.
- Ее трудно винить, учитывая, что вы не пропускаете ни одной юбки -
или, скорее, брюк, ведь в наши дни девушки чаще носят брюки, чем юбки.
- Вас, как будто, заинтересовала моя карьера.
Его рука принялась нежно поглаживать ей спину.
- Меня поражает, как человек, обладающий столь превосходными
качествами, являет внешнему миру столь отвратительный облик, и вполне этим
доволен.
- Я знаю, что думают обо мне друзья. Остальные люди меня не
интересуют.
Аманда Хэмилтон покачала головой, отчего в ее черных волосах блеснули
перламутровые гребешки.
- Когда-нибудь вам могут надоесть выступления на скачках, и вы
захотите попробовать себя в чем-то более серьезном.
- Например, попробовать увезти вас в Париж.
- Ролло как-то сказал, что светский мужчина должен чувствовать себя
оскорбленным, если Руперт Кэмпбелл-Блэк НЕ побывал в постели с его женой.
Руперт плотнее перехватил ее за талию. Другая его рука двинулась
вверх, пока не встретила обнаженное тело.
- Мне бы очень не хотелось оскорбить Ролло, - мягко сказал он.
- Он может оказаться вам очень полезен. Вы когда-нибудь думали о том,
чтобы заняться политикой?
- Нет.
- У вас должно прекрасно получиться. Вы обладаете подходящей
внешностью, силой личности, магнетизмом и остроумием.
Руперт рассмеялся.
- Но не интеллектом. Моя жена говорит, что я олух.
- У вас достаточно здравого смысла, и я слышала, что вы прекрасно
выступаете с речами после обеда.
- Я еще лучше произношу речи во время обеда. Обращая их к одной
персоне - желательно, к вам. Когда вы согласитесь пообедать со мной?
- Мы завтра уезжаем в Г-стаад. Ах, музыка закончилась.
Аманда Хэмилтон слабо похлопала в ладоши и повернулась к своему
столику. Руперт схватил ее за руку.
- Погодите. Через минуту она начнется снова.
- Нет, - сказала Аманда мягко, но непреклонно. - Мы достаточно долго
танцевали. Вернитесь и поухаживайте за своей бедняжкой женой. Вы оба
должны прийти к нам на обед, когда Ролло вернется из Москвы в следующем
месяце.
- Нет, благодарю вас. У меня нет ни малейшего желания знакомиться
ближе с вашим мужем.
Аманда улыбнулась и похлопала его по щеке.
- Подумайте о карьере в сфере политики. Я говорю абсолютно серьезно.
Руперт уставился на нее без улыбки.
- "Серьезно"! - он выделил голосом это слово. - В настоящий момент я
думаю только о том, как взять золотую медаль.

Спустя два дня Джейк Лоуэлл шел по длинным коридорам больницы
Мотклифф. Он намеревался заглянуть с приветствием к главной медсестре, а
еще надеялся увидеть ангельское личико сестры Уатерспун. Он должен был
явиться на прием к доктору Баченнену, но по какой-то глупой фрейдистской
ошибке перепутал назначенной время - а, может быть, ему не терпелось снова
получить возмозность ездить верхом - и он приехал на пять часов раньше,
чем следовало. Секретарша сазала, что мистер Баченнен сейчас оперирует, и
сможет принять его не раньше четырех часов.
День и без того был полон странных предзнаменований. Со вчерашнего
утра шел сильный снег, и сегодня утром им с Тори пришлось буквально
откапывать машину. Две сороки пересекли ему дорогу, когда он выезжал из
Уорвикшира. По пути через Оксфорд ему встретилось нечетное число зеленых
светофоров. От места парковки машины до входной двери больницы он дошел за
пятьдесят один шаг. В лифте вместе с ним оказалось одиннадцать человек.
Его гороскоп говорил, что этот день характеризуется благоприятными
аспектами Венеры, и вообще представляет собой один из переломных дней типа
"все или ничего". Джейк искренне надеялся, что его не постигнет последнее.
Хватит с него неудач. Он загадал, что если Джони Баченнен скажет ему, что
он может садиться на лошадь, то он и в олимпийскую команду сможет попасть.
Индивидуальный забег 8 сентября отстоял от сегодняшнего дня ровно на
полгода.
Дежурные нянечки встретили его, как давно потерянного любимого брата.
- Ох ты боже мой, как мы отлично ходим! С такой скоростью впору
побить Себ Кой на 800 метрах.
В больнице было очень тепло. Снаружи продолжал густо валить снег. Он
превратил деревья в бесформенные глыбы, застелил чистой простыней луг. На
фоне общей белизны ярким оранжевым светом горели уличные огни. Чувствуя
себя совершенно отрезанным от реальности, закутанным в мягкое покрывало,
Джейк спросил, где сестра Уатерспун.
- У нее два дня отгула, - сказала Джоан, толстая веснущатая подружка
ссетры Уатерспун. - Но она ужасно по вас скучала. Она оставила свой
телефон на случай, если вы вдруг захотите позвонить ей домой, - добавила
она, в восторге от возможности поспособствовать встрече неравнодушных друг
к другу сердец.
Джейк записал телефон. Ему нужно было как-то убить четыре часа. Что
ж, можно позвонить и пригласить сестру Уатерспун на ленч. По дороге к
телефонной будке он миновал несколько частных палат. Из одной доносились
душераздирающие животные вопли. Так мог бы верещать кролик, попавший в
западню. Вопли становились все громче и ужаснее.
Торопясь убраться из зоны слышимости, Джейк ускорил шаг. Он свернул
за угол, и тут кто-то, огромный и мохнатый, как медведь, внезапно выскочил
из комнаты, налетел на него и чуть не сшиб с ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69