– Жене Рауля хочется подышать родным воздухом, – объяснила Глория. – А мы хотим побыть одни. Ясно?Розе все было ясно: брак Рауля с этим невероятным созданием, роман дяди с племянницей. Столько хорошего и дурного совершено – и все во имя любви. Семейство Летициа не сходило с газетных полос. А досужие языки все это перемалывали. Нельзя было, конечно, допускать…– Мне достаточно знать, что вы счастливы, – вздохнула Роза. – Но когда вернетесь, жду вас здесь, у себя. Вместе с Риккардо. Хватит нам с ним грызться. Скоро вы надумаете пожениться, и вредной старухе придется позаботиться о свадебном подарке.– Если мы решим, ты узнаешь первая, – сказала Глория.– Хорошо, а теперь уходи!Роза выпроводила внучку, чтобы не выдать собственного волнения.
…Они вылетели на персональном самолете Риккардо в воскресенье, покинув туманный Милан. Последние дни перед отлетом оказались испорчены: Консалво Брандолини, с которым Глория официально не была разведена, изводил ее звонками. Она попросила Риккардо вмешаться, но он лишь сменил ей номер телефона.– Рано или поздно Консалво узнает новый номер, – вполне здраво заметила Глория. – Неужели нельзя ничего сделать? Пусть оставит меня в покое.Риккардо, конечно, ничего не стоило образумить Консалво, но ему не хотелось травить доведенного до отчаяния человека.– Мы и так сломали жизнь твоему мужу, – заключил Риккардо.Когда они летели над океаном, на высоте десять тысяч метров, Глория ликовала от счастья. Ей предстоял отдых с любимым, и никаких заседаний, деловых встреч, переговоров с профсоюзами, финансовых сделок. Ничто не будет отвлекать Риккардо. У них впереди целый месяц!Полет прошел замечательно. Риккардо и Глория болтали, смеялись, смотрели видеофильм, а потом занимались любовью в роскошной спальне: кругом красное дерево и бархат. На обед были макароны, отбивная по-милански и великолепное кьянти «Ди Бадиа а Кольтибуоно».В аэропорту Акапулько их ждали Соланж и Рауль. Роберта осталась на вилле. Глории вспомнилось, как здесь, в этом огромном доме, пять лет назад она едва не бросилась в объятия Риккардо, а он уговорил ее выйти за Консалво. Теперь это далекое прошлое. Глория обняла любимого, и ей казалось, будто она обнимает весь мир. Скоро она откроет ему тайну, которой в последние дни восторгалась одна. Глория признается Риккардо, что ждет ребенка.Они лежали рядом на лужайке около бассейна.– Ты можешь представить меня дедушкой? – спросил Риккардо.Он приподнялся на локте и поцеловал Глорию в губы.– Ты будешь очень сексуальный дедушка, – польстила ему она.Глория взглянула на Соланж, та была на четвертом месяце беременности, и живот уже стал заметен. По расчетам самой Глории, она была на втором месяце, пока только бедра чуть округлились.– А любовь делает тебя еще красивей, – сказал Риккардо, лаская ее.– Неужели? Не уверена… – улыбнулась Глория.– Эй, старички! Чему вы там смеетесь? – окликнул их Рауль.Соланж спокойно лежала рядом с мужем. Она выглядела довольной и безмятежной. Роль топ-модели Соланж отыграла, Санджи остался воспоминанием. Казалось, эта женщина рождена быть женой и матерью.– Эта девушка открылась мне с неожиданной стороны, – признался Риккардо Глории. – Похоже, Рауль поступил правильно.Он рассуждал как умудренный глава семьи, который серьезно подумывает о том, чтобы удалиться на покой и передать дела сыну.– Ты счастлив? – спросила Глория.– Да, пребываю в неизвестном мне измерении, – пошутил Риккардо.Впервые дочь и сын проводили время вместе с отцом. Любимая женщина была рядом. Очаровательная невестка скоро подарит внука. Соланж Мартинес вела себя безупречно. Говорила и делала все кстати. Скоро о ее скандальном прошлом забудут, и напрасно Санджи мутит воду. Конфликт между Раулем и Риккардо разрешился. Отец понял, что сын женился по любви, а не для того, чтобы досадить семье. Оба, пережив серьезные потрясения, готовы были идти по жизни рука об руку.Соланж оказалась умна и честолюбива. Без сомнения, она уговорит мужа работать в отцовской корпорации.– Пошли искупаемся, – предложила Риккардо Глория.Роберта, сидевшая у бассейна, махнула им рукой. Она рассталась с кришнаитами и собиралась вернуться в Милан.Риккардо встал, обнял и поцеловал Глорию.– Ты с ума сошел? – упрекнула его Глория, растерянно оглянувшись вокруг. – Что о нас подумают?– Что мы замечательные, молодые и красивые дедушка с бабушкой! – заявил Риккардо.Высоко в голубом небе блеснул самолет, и Глории вдруг захотелось взлететь и прикоснуться к бесконечности.– Знаешь, я должна сказать тебе что-то очень важное, – прошептала она.– До того, как нырнем, или после? – улыбнулся Риккардо.– Сейчас, немедленно. – Глаза Глории заблестели, лицо раскраснелось. – Любовь моя, мы с тобой ждем ребенка…Риккардо улыбнулся потрясенно и недоверчиво. Изумление так и застыло на его мужественном лице, после того как тишину разорвал выстрел. Глория, ничего не понимая, все повторяла:– Дорогой, мы ждем ребенка… мы ждем ребенка…А Риккардо медленно опускался к ее ногам.И тут перед собой она увидела Консалво, обезумевшего Консалво, который что-то кричал, смеялся, плакал. Двое слуг уже скрутили его, а рядом на земле валялся пистолет: из него князь Брандолини убил Риккардо Летициа. Она взглянула на Консалво, вопившего что-то бессмысленное, потом склонилась к мужчине, которого минуту назад обнимала, и с упреком произнесла:– Любовь моя, а ты ведь хотел простить его…Глория медленно выпрямилась, и Рауль бросился к ней, чтобы поддержать. Глава 11 «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться; Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою на стези правды ради имени Своего».Слова псалма звучали ясно и просто; те, кто веровал, обретали в них веру в загробную жизнь; сомневающиеся ощущали трепет душевный, а неверующим эти слова внушали надежду. Бледное, подернутое туманной дымкой солнце ласкало волшебные картины церковных витражей.– Как падающая звезда… – прошептала Роза.Взгляд ее был прикован к массивному гробу светлого полированного дерева. Там покоились останки младшего, любимого сына Розы Летициа. Матери виделось, как сын уверенно шагает по сумрачному ущелью, к горизонту, туда, где сияет ослепительный свет.– Как падающая звезда, – повторила Роза.Ей вспомнился детский голосок, звучавший в парке Имберсаго в тот далекий сентябрь, во время войны: «Что такое мир, мама?»И Роза увидела перед собой белокурую головку маленького Риккардо, его очаровательное личико.– Да будет мир с тобой, – прошептала мать. – Пусть тебе будет тепло и спокойно.Рядом с Розой стояли Глория, Рауль и Соланж. Клементе жался сзади; глаза его опухли от слез и горьких воспоминаний. Преподобный Итало Летициа, брат Глории, служил заупокойную службу в маленькой церкви Имберсаго. Здесь, по специальному разрешению епископа, будет покоиться Риккардо – рядом со своими братьями, рядом с Руджеро Летициа и Пьером Луиджи Дуньяни.Весть о его смерти уже облетела мир. Газеты сообщили одно и то же: король итальянской самолетостроительной индустрии скончался в Мексике, на отдыхе. Никто ни словом не упоминал о князе Консалво Брандолини, словно его не существовало.Роза и Глория, обе в глубоком трауре, не стали препятствовать тому, чтобы на церемонию погребения съехалось все светское общество. Но сквозь черную траурную вуаль обе женщины, потерявшие сына и возлюбленного, видели только одно: так вершится судьба семьи Дуньяни. Риккардо умер потому, что поступился законами клана и власти, где нет места прощению, сочувствию, жалости.Перед лицом смерти Рауль понял – могущество отца было лишь маской. Юноша осознал, что сила человека кроется и в его слабости. И Риккардо в действительности был обычным человеком. Сын словно увидел в отце самого себя и почувствовал: к отцу всегда можно было обратиться за помощью.– Почему, почему все узнается так поздно? – в отчаянье шептал Рауль.Роза почувствовала, как Глория сжала ей руку. Чуть повернув голову, она увидела в неверном свете свечей профиль внучки. В этот миг обе женщины словно дали друг другу торжественную клятву, и Роза поняла: Глория возьмет дело Дуньяни в свои руки и будет решать судьбу семьи. Так она и хотела. Теперь Роза Дуньяни исполнила все задуманное. Глава 12 Глория оставила машину у ворот виллы в Имберсаго. Туманное декабрьское утро было пасмурным и холодным. Первым, кого она встретила в доме, оказался профессор Батталья. Знаменитый медик крепко пожал ей руку.– Здравствуй, Глория!– Добрый день, профессор!Батталья прекрасно знал внучку Розы. Когда-то он лечил ее от детских болезней, год назад поставил на ноги после неудавшейся попытки самоубийства. Позаботился он о ней и тогда, когда обезумевший Консалво избил жену. А теперь профессор вместе с коллегой-гинекологом наблюдал, как проходит беременность Глории. Впрочем, никаких осложнений не ожидалось.– Как ты себя чувствуешь? – спросил профессор.Глория, еще не сняв шубу, опустила глаза и провела рукой по животу.– Вроде все в порядке, – улыбнулась она. – А бабушка как?– Плохо, – ответил Батталья, и в голосе его прозвучала озабоченность. – Мы, конечно, делаем все возможное, но нельзя удержать на этом свете того, кто решил его покинуть.– Вы к ней еще зайдете? – спросила Глория.– Да, во второй половине дня. Если, конечно, меня не позовут раньше. Но, боюсь, она вообще не пожелает меня видеть, – вздохнул профессор.Глория прошла в спальню Розы. У дверей в ожидании приказаний сидел слуга.Роза неподвижно застыла в своем кресле. Кресло подвинули к балкону, и старая женщина неотрывно смотрела на сад, казавшийся в тумане волшебным видением. Рядом, на белой лакированной стойке, капельница. Врач прописал жизненно необходимые вливания, но Роза постоянно от них отказывалась. Отказывалась она и от еды.Увидев Глорию, бабушка знаком приказала Олимпии удалиться.– И забери эту гадость, – сказала Роза, имея в виду капельницу.– Но профессор распорядился, чтобы лекарства всегда были под рукой. Вдруг понадобится… – робко попыталась протестовать сиделка.– Здесь приказываю только я, – слабым, но решительным голосом произнесла Роза.Глория взглядом попросила Олимпию выполнить волю хозяйки.– Олимпия – гнусная шпионка! – сердито заметила Роза.– Может, она и вправду шпионит, – примирительно согласился Клементе, – а вот вы зря отказываетесь от всякого лечения.С тех пор как Роза, полностью сохраняя разум, неумолимо приближалась к концу, верный слуга спал в кресле. Спал он по-стариковски мало и по первому зову появлялся в комнате у Розы.– Дай я на тебя посмотрю, детка, – улыбнулась она, протягивая Глории бледную иссохшую руку. – От тебя хорошо пахнет, морозом и туманом. А малыш как?– Он чувствует себя прекрасно, бабушка.– Назовем его Риккардо. – Роза не столько советовала, сколько отдавала приказ. – Родится мальчик, Риккардо Летициа.– Да, бабушка, – взволнованно произнесла Глория.В глазах старой женщины она прочла желание уйти из жизни.– Ты должна быть сильной, мужественной, – наставляла внучку Роза.– Я сделаю все, что смогу.– Научись действовать самостоятельно. Я не вечна. Тебе передаю я маршальский жезл.– Бабушка, почему, почему ты хочешь умереть? – со слезами на глазах спросила Глория.– Я устала, понимаешь… – попыталась объяснить Роза. – Риккардо нет, а ты можешь обойтись и без меня. Я уже ступила на неведомый путь. Ни тебе, ни этому старому болвану, что всю жизнь не отходит от меня ни на шаг, не дано сопровождать Розу Летициа на этом пути.Роза замолкла и, кажется, забылась сном.– Посиди с ней, Клементе, – тихо сказала Глория.– Не беспокойтесь. Я привык стоять, – ответил старый слуга.Глория встала и благодарно поцеловала старика в щеку, как делала когда-то ребенком.– Твое место рядом с ней, Клементе, – твердо сказала Глория и вышла на цыпочках из спальни.Клементе взял руку Розы и осторожно пощупал пульс.– Еще бьется, правда? – неожиданно произнесла она.– Конечно, конечно, – растроганно пробормотал Клементе.– Ты должен примириться. Мы расстаемся ненадолго, – утешая старика, сказала Роза. – Тебе ведь тоже осталось недолго…– Спасибо, синьора Роза, спасибо за то, что позволили жить рядом с вами. Я был счастливым человеком.– И я не могу жаловаться, – улыбнулась она. – Много ли женщин, которым с детских лет служат рыцари без страха и упрека?– Не надо смеяться надо мной, синьора Роза, – покраснел Клементе.Старая женщина откинулась на спинку кресла, силы ее убывали.– Клементе, – торжественно произнесла она, – ты сильный и красивый человек. Твоя красота – в твоей честности, преданности, любви и доброте. Может, кому-то покажется, что эти чувства вышли из моды, – с трудом продолжала она, – но, когда они есть, солнце сияет над миром.Роза держала в своей руке руку Клементе и вдруг, собрав все силы, поднесла ее к губам. В восемьдесят четыре года она впервые поцеловала своего рыцаря.– Нет, синьора Роза, нет, не надо так, – взмолился старик и высвободил руку.– Дай мне раковину, – приказала Роза.Старый слуга встал, взял раковину на столике у кровати и протянул ее хозяйке. Роза поднесла наутилус к уху и широко открыла глаза. Вновь услышала она шум моря и шорох падающих звезд. Потом она ощутила легкий бриз, веявший благоуханным теплом, словно тот западный ветер, что весной ласкал молодую траву на лугах «Фавориты».Роза закрыла глаза, и перед ней предстала дорога, обсаженная липами и акациями. По дороге шел человек; очертания его фигуры расплывались в раскаленном августовском воздухе: Анджело, любимый брат. И она снова услышала его голос:– Это бутон розы. И ты – Роза, Роза в бутоне. Это мой подарок тебе…Серебряное ожерелье ласкало кожу, и девочка почувствовала себя единственной и неповторимой.– У каждого из нас есть своя звезда, – продолжал голос Анджело. – Когда падает звезда, чья-то душа поднимается к Господу…– Как падающая звезда… – произнесла Роза.И безмятежный свет осветил ее измученное лицо.К Розе вернулись яркие краски юности. Ей показалось, что она стоит на холме в Имберсаго и смотрит сверху на самое сокровенное в своей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51